Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]
- Название:Лицей 2018. Второй выпуск [антология]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-110518-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология] краткое содержание
В книгу включены тексты победителей — прозаиков Константина Куприянова, Игоря Савельева, Булата Ханова и поэтов Андрея Фамицкого, Елены Жамбаловой, Софьи Серебряковой.
Лицей 2018. Второй выпуск [антология] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Заскучав при появлении «инфернальных сущностей», я спрятал книгу в портфель. Девушка справа, смотревшая через мое плечо, откинулась в пассажирском кресле и поправила стильные красные наушники. Лицо моей соседки всю дорогу выражало неприязнь, точно ее оскорбили.
Критики, понятное дело, разнесли произведение в щепки за вторичность, рыхлую структуру и длинноты. Автору все равно. Средней популярности рокер, поставив финальную точку в дебютном романе «Крах наслаждения», отправил его издателю без редактуры. В ту же ночь музыкант ухлопал бутылку бурбона и перерезал горло бритвой, как самый настоящий позер.
Расчетливый ход тщеславного кретина оправдался. «Крах наслаждения» возглавил рейтинги продаж, сместив с верхней строчки эротическую сагу о лейтенанте Дидро. Песни рокера разбирают на цитаты депрессивные паблики, а тот самый бурбон с оранжевой этикеткой обрел роковую славу. В некоторых странах, включая Россию, его изъяли из продажи.
— С вами все в порядке? — спросила стюардесса, притормозив с тележкой рядом со мной.
— В полном. Принесите, пожалуйста, стакан воды.
Я полез за пузырьком с глазными каплями. У меня всего-навсего конъюнктивит и недосып, а кому-то снова кажется, будто мне срочно пора в отпуск на море или надо лечь на обследование. Я даже бриться начал каждое утро, лишь бы избавиться от расспросов о здоровье.
Нагретый, тускло освещенный салон и квелые пассажиры замедляли мысль. Девушка справа прибавила звук в плеере и закрыла глаза. Враждебная маска, нацепленная в аэропорту, исчезла, лицо сделалось наивным и по-детски трогательным. Маленькая потерянная девочка, которая подбирает помаду в тон пальто цвета спелых маков, покупает наушники стоимостью в две стипендии и сбривает брови, дабы нарисовать новые.
Как ни тоскливо, я вновь достал «Крах наслаждения». Не спать же, в конце концов.
По долгу службы мне положено раз в месяц смотреть по три раскрученных фильма и читать по три рейтинговые книги. Неважно, художественная это литература, научпоп, практическая психология или мемуары. Кроме того, я слежу за топовыми сериалами, за лидерами «Ютуба», за стендап-сценой и эзотерическими телешоу, за передовыми скандалами, сплетнями и поветриями. Если научиться сносно структурировать материал и не объяснять странные действия окружающих их нездоровым рассудком, то можно прослыть умным типом. Я вслушиваюсь в поток и выискиваю пригодные незатертые слова, чтобы обращаться к публике. Вовлеченность в общий дискурс наделяет меня правом на людях называться частью прогрессивного человечества и привлекать их на мою сторону. Что бы ни значило слово «прогресс», я иду с ним в ногу.
Соционический клуб собирался в студенческой общаге по средам. Студентов психфака, в том числе меня, профорг согнал на первое занятие. Ведущий, низкорослый крепыш Антон с массивной пролетарской челюстью и низким голосом, напоминал санитара. В соционике Антон разбирался посредственно и полагался на интуитивные прозрения. Девушкам давался совет не заговаривать с Гамлетами, а парней учили распознавать Гекели по улыбке. Меня типировали шесть раз, относя то к Наполеонам, то к Максимам Горьким, то к Штирлицам, а то и вовсе приравнивая к Габенам.
— Ты сложная личность, — заключил Антон. — Определенно.
От скуки мы с сокурсником разработали альтернативную соционическую классификацию для душевнобольных. Восемь имен предложил я, восемь внес сокурсник, и для каждого типа мы составили исчерпывающий клинический портрет. В итоге получилась стройная таблица с Гитлером, Чикатило, Пиночетом, Малютой Скуратовым, Чарльзом Мэнсоном, Ганнибалом Лектером, Урией Хипом, Элизабет Кри, Мориарти, агентом Смитом, Сарумяном, Синей Бородой, Том-Тит-Тотом, Гансом Крысоловом, Демьяном Бедным, Шандыбиным. Забавляясь, на зимних каникулах мы настрочили о нашей классификации целую статью, приправленную цитатами из академических трудов и ссылками на новейшие зарубежные исследования. Мелкое хулиганство не осталось незамеченным, и статью опубликовали в студенческом сетевом журнале психфака, поместив ее в раздел «Острые и умные».
Высоколобый профессор Нил Палыч, мой научрук, нетерпимый к вольностям, на консультации обмолвился:
— В качестве старта эта классификация не хуже, чем ящик Скиннера. Только Шандыбина кем-нибудь замените.
Типологию душевнобольных мы с сокурсником, разумеется, забросили. И не из-за боязни пострадать из-за Шандыбина, а потому что в таком возрасте проще сгенерировать десяток броских идей, чем довести до нудного логического завершения хотя бы одну. Зато Нил Палыч порекомендовал меня полезному человеку.
Август Анатольевич назначил встречу в грузинском ресторане на Старом Арбате и сразу обрисовал расстановку. Есть трехдневный деловой тренировочный курс, поведал новый знакомый. У курса надежная репутация, его охотно заказывают для сотрудников солидные московские компании. Несмотря на успех, тренинг нуждается в реновации. В развитии. Развивайся или умри — так сформулировал Август Анатольевич главный вызов современности. Необходимо отточить методику, освежить терминологию и список ключевых слов, обновить базовый набор заданий для групповых занятий.
— Сделать курс более научным, — сказал Август Анатольевич.
— Более наукообразным? — уточнил я.
Вместо ответа мой новый знакомый передал мне фрагмент программы тренинга, чтобы на досуге я внес туда корректировки. С энтузиазмом маленького разбойника, который подрисовывает бороды писателям в школьном учебнике, я взялся за дело. Пунктиром провел через врученный мне фрагмент цепочку слов из американского сленга конца XX века, присочинил для тренера проникновенный монолог о свободе как неотъемлемом праве гармоничной личности, ввернул в программу коллективное упражнение, впервые опробованное на заключенных в нидерландской тюрьме. Все по образу и подобию науки. На следующей встрече Август Анатольевич вычеркнул почти все сленговые словечки, сократил мотивирующую речь о свободе до двух предложений и ровным тоном отметил, что я справился.
Так меня приняли в фирму «Достоинство» ассистентом по разработке курсов.
У меня в голове не укладывалось, что Нил Палыч, основательный сциентист, на всех защитах придирающийся к методологии исследования, водит знакомство с таким неоднозначным типом, как Август Анатольевич. Неужели мой принципиальный научрук, входящий в два диссертационных совета, продался частному капиталу и на стороне консультирует мозгоправов с их популярными методами?
Ответа я не получил до сих пор.
«Достоинство» расширялось по всем фронтам. Мы приросли филиалами в Петербурге, Центральной России и Поволжье. Прибавилась вариативность: кроме деловых тренингов мы предлагали также навыковые, психотерапевтические, социально-психологические занятия. Придирчивый Август Анатольевич предъявлял кандидатам, явившимся на собеседование, чувствительные требования и утверждал, что «Достоинство» — это не фирма-однодневка, которая сшивает белыми нитками документацию, с помпой въезжает в офис и делает там ремонт, чтобы через месяц бесславно освободить помещение.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: