Марина Юденич - Нефть

— Ну, понятное дело — уходит вся прослушка. Обидно.

— В-третьих — вывод следственного управления.

— Ну, это тоже понятно. За следствие бьются все: и ГБ, и прокуратура, и ты…

— У меня нет следствия.

— Знамо дело. А хотелось бы. Возбудил бы сейчас против меня пару-тройку дел, и говорили бы мы с тобой, Валентин Алексеевич, совсем по-другому. Правда ведь? То есть, это ты со мной говорил бы совсем по-другому. Ладно. Шучу. Это ваше ведомственное, ничего принципиально важного для себя я пока не слышу.

— В четвертых, хаотичное формирование новых спецслужб, наделенных правом ведения оперативно-розыскной деятельности. Ну, сам понимаешь — наружное наблюдение, «прослушки»…

— Ну, это еще более понятно. Конкуренция.

— Конкуренция конкуренцией, Саша, но по мне, не есть хорошо, когда одна спецслужба России бегает за другой.

— Это ты про ребят Коржакова, которые тебя пасут?

— Это я вообще.

— Ладно. Это все пять?

— Нет. Это пока только про развал КГБ.

— Понял. Проехали. Дальше.

— Развал оборонки, который программируется на законодательном уровне. Правительством, и даже президентом подписываются распоряжения и указы.

— Понял. Можешь не продолжать. Примеры приводил?

— Зачел несколько. Из целого списка, как я понял.

— Нужен весь список.

— Ну, попробую.

— Дальше.

— Отрыв сырьевых ресурсов от производственных, перерабатывающих комплексов. В качестве примера привел вывод и уничтожение предприятий химической промышленности, связанных с азотными удобрениями, что приведет к тому, что уже через пару лет у нас возникнет кризис…

— Хм, это большой привет господину Авену.

— Ну, этого я не знаю, это уже ваши проблемы — кому какой привет. Четвертое. Работа с политическими партиями и движениями — в том смысле, что сегодня с ними активно работают западные представители.

— Это работа называется раздачей денег. Раздавайте вы — будет ваша работа.

— Идеология. И особенно — пресса.

— Ну, это уже не со мной. Я газет не читаю, телевизор не смотрю, сижу вот, починяю примус.

— Тебе что, неинтересно, Саша?

— Почему неинтересно, очень даже интересно. Только поздно уже, а вставать завтра ни свет ни заря — такая у нас, у бизнесменов, нынче служба, не то что ваше чиновное сладкое житье.

— Да какое — поздно, Саша, десятый час?!

— Не сердись, Алексеевич, у меня еще пара терок в окрестностях. А ты — не спеши. Ты ужинай. Сегодня десерт говорят — сумасшедший.

— Да иди ты со своим десертом. Я сладкого не ем. Я в бильярд хотел партийку сгонять.

— И сгоняй. Хоть партийку, хоть две. Я сейчас тебе Соню пришлю, помнишь, девочка такая с кошачьей походкой, она теперь здесь, в баре. И по совместительству в бильярдной. В качестве спарринг-партнера.

— Баба? В бильярд?

— Эта баба в бильярд обставила здесь уже столько народу, что я подумал — не определить ли ставки? Поверь на слово, Валя — что она вытворяет с кием.

— А с хуем? — бутылка «Столового вина № 21» — водки, которую всем прочим предпочитал Валя, была уже почти пуста. И это сказывалось. По лицу собеседника пробежала едва заметная гримаса, но реплику он парировал непринужденно.

— И с этим… тоже… проблем не возникнет.

Через полчаса тот же самый человек в мокасинах на босу ногу прогуливался здесь же, в Ильинском, вдоль берега реки с другим — по виду — таким же, как и сам, дачником. И только одна деталь диссонировала с этой почти пасторальной идиллией теплого летнего вечера. На узкой дороге, ведущей из Петрово-Дальнего на Рублево-Успенское шоссе, замерли, выстроившись гуськом, три машины — два лимузина BMW, один из которых вдобавок был бронирован, и массивный джип сопровождения. Крепкие молодые люди в темных костюмах, светлых рубашках, туго схваченных у ворота строгими галстуками, как на плацу выстроившись вдоль обочины, напряженно наблюдали за гуляющими вдоль реки дачниками.

Очевидно было, что сюда, к месту встречи, тот, что пил чай в ресторане, добирался уже не пешком, и собеседник — хотя, судя по всему, и жил поблизости — подъехал со всей дежурной свитой. И трудно было понять, действительно ли это продиктовано соображениями безопасности, либо налицо обычный выпендреж одного участника движения перед другим. Да и неважно.

— Значит, Баранников, все же полез…

— Полезет. Всерьез рассматривать совещание какой-то там академии я бы не стал.

— Какая разница. Донес же твой Валька тебе через пару часов. Думаешь, за стенкой еще не знают?

— Знают, конечно. Но это и хорошо отчасти. Коржакова эти речи о множественности спецслужб. и об их незаконных полномочиях.

— То есть, о его незаконных полномочиях…

— Ну, разумеется… Так вот, Василича такие речи сильно опечалят. Да и времена теперь такие — Баранников не в фаворе. Заигрывает с Хасом, с Руцким. Словом, Деду особо и рассказывать ничего не придется.

— А кстати, есть что и рассказать. Мои люди в Швейцарии засекли недавно жен — Баранникова и Дунаева. За шопингом.

— Который сам же, поди, и оплатил.

— Без комментариев. Но есть счета из отелей и бутиков… Словом, тема…

— Ну, так и разыгрывай тему. Самое время. Я тоже кое-с кем проконсультируюсь по поводу генерала. Могут возникнуть неожиданные варианты, потому что беспокоить он начинает не только Василича с его прослушкой. И не только нас с нашими темами. Раздражаются люди куда более серьезные. Но — извини — старик, большего я тебе сейчас сказать не могу.

— Да мне и недосуг слушать. Мне, между прочим, еще эту пьяную скотину выдворять домой. Он ведь может легко задрыхнуть посреди зала. И обрыгать ковер.

— Ты бы, кстати, изобразил при клубе комнату отдыха, что ли. На такие вот случаи.

— Ну уж нет. Сам знаешь, чем это кончится.

— Вернее, что начнется.

— Вот-вот. А у меня теща наладилась завтракать там по воскресеньям, с утра пораньше. А тут комната отдыха — понимаешь…

Они рассмеялись, представив возможные коллизии, и двинулись к дороге. Люди на мосту стремительно занимали места в машинах. Через несколько минут одна из них — тот самый бронированный BMW — мягко притормозила у входа в ресторан. Лампы внутри были пригашены, в холле царил глубокий полумрака. Казалось — никого. Но он был убежден в обратном — и не ошибся. Метрдотель, словно материализовавшийся дух заведения, возник из полумрака.

— Доброй ночи, Александр Геннадьевич.

— Привет. Что гость?

— Отдыхают.

— И где же, на этот раз?

— В бильярдной.

Стараясь не шуметь, он направился в сторону бильярдной, и только тогда многоопытный метр решил уточнить:

— С Софьей.

— Это как же? — искренне удивился человек в мокасинах. — Там же вроде даже дивана нет, одни кресла. На полу, что ли?

— На столе… Извините.