Марина Москвина - Между нами только ночь [сборник]

Ира сказала, что очень хочет, но не может, и я пригласила свою ученицу, Юлю Говорову, которая, покинув столицу, обосновалась в Пушкинских Горах и там устроилась работать в частном зоопарке-лечебнице, спасать зверей, попавших в переплет, шлет мне оттуда удивительные письма, из крошечного осиротевшего волчонка вырастила королевскую волчицу, та ее “приняла в стаю”, история их дружбы сильно волновала Ирку, неравнодушную к дикой природе.

Предстояла медитация на преодоление препятствий , что для Иры имело особую притягательность, учитывая ее самочувствие и другие жизненные факторы. Но нет так нет. 24 февраля 2014 года мы пришли с Юлькой в театр на Сретенке, публика стихла, того гляди на сцене появятся буддийские монахи, запоют яки, зазвенят колокольцы, мы на первом ряду, считай в их священных рядах, волнительный момент.

Вдруг с галерки кто-то произнес театральным шепотом:

– МАРИНА МОСКВИНА!

Я подняла голову, ища знакомое лицо, и, не найдя, всё еще приветливо посматривала вверх, привыкшая общаться с незнакомыми людьми. В самом деле, совершенно незнакомый человек, опасно свесившись через бортик, прошептал, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно:

– Вас ждет Ирина на входе.

Я выбежала в фойе и увидела ее в предбаннике.

В кассе билеты проданы, у моих с Юлькой – оторван контроль.

На глазах непоколебимой контролерши я протянула ей свой билет. Ирка предъявила его и прошла. Я так и не поняла, с какой стати ее пропустили по моему использованному билету.

В любимой позе, скрестив ноги, с прямой спиной она сидела на подушке, и снова передо мной был ее трогательный детский затылок, а уж за ней рычали яки, гудели раковины и чаши, били барабаны.

Вот так всегда у нее – не думала не хотела, а вдруг сорвалась, полетела, преодолела препятствия … То ли дело я – целый день готовилась, накручивала бигуди…

Серёжа, изумившись бигудям, спросил:

– Ты что, хочешь поразить тибетских монахов???

Легкое дыхание, способность “вальсировать” до последнего – одно из главных свойств ее жизни. Уверена: возьмись каждый из нас, любимых ее друзей, рассказать о том, “какой – он ее хорошо знал”, всего лишь верхушка айсберга покажется из океана (если этот горячий гейзер вообще можно сопоставить с айсбергом!).

Что я знала о ней, если только догадывалась о ее сумасшедшей любви к родителям:

“…Уже поздно. Пора заканчивать письмо. Я вообще люблю писать письма поздно вечером или ночью – тогда настрой другой, он передается на бумагу. А с бумаги вам. Не живое, конечно, общение, но в чем-то даже более близкое, потому что с глазу на глаз говорится всё время о чем-то будничном и не самом главном. А самое главное, что я вас ужасно, почти болезненно люблю, очень виню себя за то, что не могу быть с вами рядом, хотя знаю, что это для вас самое главное в жизни. Оттого мучаюсь и все время молюсь за вас. Только будьте здоровы и живите долго. А пока мы есть друг у друга, нам никакие мысли не страшны.

Целую крепко-крепко. Буду искать вас во сне”.

Когда и слыхом не слыхивала ее виртуозный английский: если б дело дошло до писательства, ей пришлось бы решать – на каком языке писать.

Не читала странных ее, провидческих стихов.

Не видела – мчащейся по отвесной стене на горных лыжах.

…И танцующей танго…

Ни сном, ни духом не подозревала, что она – профессиональный пловец, серьезный спортсмен с соответствующим характером.

Зато про ее уникальную способность к иностранным языкам и русалочью повадку хорошо знали Александр и Николь Гратовские, основатели посольства дельфинов и китов на Земле, создатели всемирного фестиваля дельфинства на острове Тенерифе в порту Лос-Гигантес, не зря они доверили Ире налаживать контакты всемирного человечества с народами океанов.

Казалось, она мимоходом стирает любые границы – между странами и континентами, островами и материком, океаном и сушей, иллюзией и реальностью, а вот теперь еще – и между Землей и Небом.

Кому она посвятила этот стих – обитателям морей или суши? Или тому невыразимому, что соединяет и тех и других?

Я же видела в ней острое, соколиное или сорочье, внимание к деталям, которые всё время оказываются важнее обстоятельств, восходящую интонацию повествования, клавиатуру периодических обломов и восторга, по которой ее рассказ при всякой нашей встрече (включая предпоследнюю, майскую, на празднике открытия Лёней Тишковым бронзового монумента Водолаза в Парке Горького, куда она пришагала сама – как раньше!) – взбегал до верхнего “до”, до счастливого разрешения, до надежды на исцеление и чудо.

Я говорила:

– Тебе надо писать прозу. То Стенли Бингу, то Босоногому доку, то нашему “Толлику”… ты даришь свой неповторимый слог [1] Среди книг, переведенных Ириной Мелдрис: Стенли Бинг “Как забросить слона в небеса”, Стивен Рассел “Жизнь: зарядное устройство”, Экхарт Толле “Сила настоящего”. – Примеч. автора . . И в этом – мимика и жест, трюк и фраза, не говоря об интонации…

Но за текстом, как за кадром, стоял невидимый груз преодоления растущих, будто на дрожжах, препятствий, чему никто из нас до поры до времени не придавал особого значения, столь это грациозно и легко преподносилось.

В мае 2014 года мы с Лёней улетали в Японию, Лёня задумал сделать “Луну Басё” из пня снесенной бурей японской криптомерии с громадными извилистыми корнями – возжечь внутри лунный свет, как в стихотворении Мацуо Басё:

“ЯПОНИЯ! Вот это да!! – писала мне Ирка. – Я там жила, я точно помню. И даже скоро узнаю, когда и как это было – на семинаре по прошлым жизням в начале июня. Но ты мне еще до того много-много всего расскажешь. Я к вам приеду после вашего возвращения с ночевкой – обрати внимание, я даже не спрашиваю, можно ли! – и вы будете с Лёней рассказывать мне о Японии ночь напролет. Луна же не светит днем (хоть и бледнеет там иногда поутру). Поэтому ночью, только ночью, я буду внимать вашей японской притче. Жду от тебя из Японии писем с ароматом лепестков…”

Я отвечала:

“Видимо, огонь, что нас связывает, полыхает и в настоящей жизни, а не только в прошлых – по которым грядет семинар. Смотрю на тебя, как на произведение искусства древних мастеров, и не перестаю удивляться, что ты при всём том ухитряешься оставаться человеком с большой буквы Ч))”.

“Я когда – если вдруг такое случится, – встречу принца на белом коне (хотя нет, на белом уже был, пусть будет на гнедом), – она мне писала, – то немедленно примчусь к тебе за рекомендательным письмом. Прочитав его, он предложит мне, очертя голову, сердце, и еще какой-нибудь обалденный сюрприз, который мы разделим пополам и употребим по-братски. И давай откроем клуб знакомств, для всех, кто с буквы Ч, пусть он будет совсем небольшой, мы станем его бессменными заводилами. И будем заводить всех и нас самих туда, где не тесно, не скучно, не зябко, не серо, а с точностью до наоборот. Как тебе такая перспектива? Конечно, Лёня будет у нас главным по космическим объектам разного формата, важности и хрупкости.