Марина Москвина - Между нами только ночь [сборник]

Так что прошу за меня не волноваться: ем за троих, поскольку в отсутствие сахара организм бунтует. Ведь сахар-то как раз и есть основное топливо для кандиды – бактерии, которая живет в любом организме, но вырвавшись из-под контроля хотя бы раз, она становится неуправляемой…”

Профессор! Она бы диссертацию защитила, если б хотела, о мириадах систем самооздоровления, дыхательной гимнастике, йоге, о диетах – очищающих, воскрешающих, возносящих на высшие уровни сознания…

Сколько книжек на эти животрепещущие темы могло бы выйти из-под ее пера, как ярко, живо, колоритно они были бы написаны.

Глушить ромашку, запивая соком алоэ, закусывая дружелюбной бактерией – да тут кто хочешь потонет в меланхолии. А она нет, просит Аню с Женей прислать ей семечек нечищеных, подсолнечных и тыквенных, лучше не поджаренных, и – как-нибудь на будущее – книжку “Зияющие высоты”, автор, кажется, Зиновьев…

…Я охраняю себя в телесности, блюду себя в слове, я умерен в пище, я ведаю истину и ею выпалываю плевелы, любовь мое избавление…

Оставаясь текучей как вода и твердой как камень, она продолжала борьбу, не снижая полета.

“Вот уже месяц как я вернулась из Нью-Йорка. Всего месяц, а кажется, что я там была пару лет назад. Время бежит просто страшно. Гляжу на себя как будто со стороны и спрашиваю непонятно кого – что, вот это и есть моя жизнь? И это время я потом буду вспоминать как свою молодость? Не то чтобы я ею недовольна по большому счету – уж мне-то грех жаловаться. Просто жадная натура Стрельца хочет всё время чего-то еще – новых событий и ощущений каждый день, постоянного разнообразия. Отсюда порой чувство неудовлетворенности, перепады настроения. В такие минуты привожу себя в чувство тем, что оглядываюсь по сторонам и вижу, что 95 процентов людей живет в сто раз скучнее и бесцельнее, чем я. И так жить я уже не смогу, да и не буду, что бы ни случилось…”

“Жизнь большинства людей представляет собой лишь беспорядочные попытки бороться за выживание и предаваться развлечениям до самой смерти. Как будто они родились пьяными, а умерли слепыми. Лишь немногие ищут способа покинуть этот мир лучше, чем пришли в него. Очень грустно, что так мало людей набирается храбрости или мудрости выйти за пределы старости болезней и смерти”, – наставляла меня Белая тигрица из Иркиной книжки.

Сама же Ирка – вооруженная пистолетом, заряженным разноцветными мыльными пузырями, – являлась к нам в Зябликово, излучая могучие электрические потоки, пронизывающие весь мир, все существа и вещи этого мира, с марципановым кексом, пудингом, банановым пирогом в виде сердца или огромнейшей пламенеющей тыквой, как она ее притаранила, мать честная!

Я подарила ей свой роман “Гений безответной любви”, там на обложке летит ангел, нарисованный Лёней.

Она сказала:

– Меня окружают ангелы – с тех пор, как я поняла, что уже не вернусь на землю человеком. Дальше я буду ангелом.

И тут же – среди общего веселья – выяснилось, будто невзначай, что у нее иммунитет сейчас на нуле. А заодно и гормональный фон.

– Ты представляешь? – она повторила удивленно. – Гормоны – на нуле!

Потом начало слабеть зрение.

Когда мы встретились в очередной раз, я позвала ее гульнуть на Винзавод, а перед тем мы заглянули в “Uniglo” приобрести мне стеганый жилет, я собиралась выступать в Норильске, – она сказала, что один глаз у нее совсем не видит, при этом как ни в чем не бывало придирчиво осматривая жилеты, взвешивая “за” и “против”.

Тут у нее зазвонил телефон:

– Ало? А кто это? Да, помню, но очень давно не общались. А где мы виделись последний раз, напомни мне? Что я делаю? Да вот – с одной прекрасной дамой примеряем наряды…

Одновременно с этим монологом я деловито напяливаю жилет за жилетом и перед ней выписываю кренделя, а она, как художник перед холстом, вытянув точеную длань, крутит головой отрицательно:

– Ой, сними. Этот – тоже не очень, может, во-он тот, серебристо-золотой? О! В нем ты будешь современно смотреться…

– Да? – я спрашиваю с надеждой. – Современно?

– Ну, так. В меру, – отвечает Ирка, продолжая разговор с таинственным едва припоминаемым собеседником. – Сейчас? Мы собрались на вернисаж. Завтра – я занята. Неважно, увидимся когда-нибудь…

На выставке, посвященной синему цвету, где мы совершенно растворились в сини, смотрю – идет писатель и артист Олег Шишкин, автор скандальной книги “Битва за Гималаи”, в которой назвал Николая Рериха и его спутников тайными агентами Кремля. Увидев Иру, он из меланхоличного фланёра превратился в бретёра, кавалера и блестящего рассказчика. Начал с того, что синий цвет символизирует страх и ужас, у французов даже есть такое выражение “синий ужас”, сыпал афоризмами, рассказывал, что написал книгу про инопланетянина Алёшечку с Урала, короче, всячески старался привлечь ее внимание и благосклонность, дабы это прекрасное видение не растаяло в синей дымке. В ней он нашел, наконец, лучшего своего слушателя и единомышленника, очарованного чудесами и необъяснимыми явлениями, …почти не различающую его лица, напрочь лишенную эстрогенов и иммунитета… А что было бы, повстречай Шишкин ее – когда она писала мне:

“Мариша! Я вернулась! С далеких островов – таких магических, что я впервые в жизни влюбилась не в ковбоя, не в диджея, а в пространство! Оооо, это невозможно описать словами, поэтому я буду рассказывать тебе об этих лунных далях и марсианских ландшафтах живьем, во всех подробностях – но, в то же время, очень лаконично, потому что это мир такой изысканной, буквально трансцендентной простоты и пустоты, что слова мои там, может, вовсе не нужны, и я буду описывать тебе свою поездку просто разводя руками – широоко-широко, как на этом поздравительном снимке в последний день прошлого года.

Желаю тебе и Лёне, а также Серёже и всей его уже немаленькой семье много прекрасных мгновений в горячих объятиях жизни! Всегда неожиданных, всегда подарочных и чаще всего переходных – из года в год, с ветки ни ветку… прыг – и прямо в космос!

Словом, жди – примчусь, где бы ты ни была, поделиться невыразимым!

Твой пламенный драконец”.

С ветки на ветку… Любимый и драматический образ роста, возносящий поток, когда ты настраиваешься на что-то безбрежное и такое личное, и тебе выходят навстречу те люди, которые должны выйти, и происходят какие-то события, которые приведут к еще большим чудесам. Как все эти фрагменты складываются в единую картину, и видишь, черт возьми, что ни один – не лишний, что мы никогда не знаем целого, поэтому куда бы ты ни шел – Ира понимала это как никто, – иди танцуя…

“Потенциал накапливается, и достаточно неординарный, я не застряла на месте, а продвигаюсь в своем интеллектуальном и творческом развитии, и знаю, что продвинусь еще дальше, если только какие-нибудь трагические обстоятельства, тьфу-тьфу, не помешают этому движению…”