Марина Москвина - Между нами только ночь [сборник]

Расставшись с Марком, она сняла квартиру, потом еще одну, красила стены в ультрамариновый жизнерадостный цвет и покупала, покупала книги.

“Наконец-то появилось больше времени читать не только по работе. На столе – пирамида интереснейших книг, в которую я потихоньку начала вгрызаться. Вот-вот совсем в ней закопаюсь. Мало что сравнится с походом в книжный магазин, где меньше двух часов я никогда не провожу, когда можно всласть порыться среди знакомых, а большей частью еще не знакомых авторов. Очень много читаю, в том числе современную английскую прозу, о которой в России не слыхивали. Целая армия мыслящих талантливых людей творит достойную литературу. Глазами я бы всё купила, благо подобный выбор в Москве еще не один десяток лет будет только сниться. А потом пойти в кофейню – мое любимое полубогемное кафе, меня там уже знают как облупленную, и листать только что купленные книги вперемешку с маленькими глотками капучино…”

Я привожу отрывки из ее писем, как образцы не только эпистолярного жанра, но – живой и современной художественной прозы, с особым ритмом, тоном, интонацией, окрашивающей любой текст Иры, превращая его в рассказ об удаче.

“На хорошее письмо четыре-пять часов (с паузами) как отдай, но мне для вас ничего не жалко. Для долгого спокойного разговора нужна свежая голова и время. Зато после остается такое хорошее чувство. А еще я хочу, чтобы вы воспринимали меня не только как свое кровное чадо, но и как самостоятельный кусочек жизни, который пульсирует то быстрее, то медленнее, но не зазря, и не просто так…”

Однажды, после всех ее любовных неурядиц, как в сказке, на горизонте появился богатый русский бизнесмен (читай, царевич!), готовый ради нашей Ирки на всё. Я этой истории не слышала от нее, рассказываю рассказанное родителями.

…и увез ее из Лондона.

– Куда ж я поеду, – она отступала на попятный, – гляди, у меня сколько… книг!

Тогда он снарядил корабль, упаковал все книги, скопившиеся у нее за годы жизни в Англии (так и вижу вереницу малайцев, несущих по трапу пачки книжек на голове), и на своей каравелле, а может, на ковре-самолете, доставил ее с поклажей в Москву – к неописуемой радости Анны Ильиничны и Евгения Августовича (которые, как ни старались, так и не вспомнили имени этого благородного мистера Икс).

Напрасно он предлагал ей руку и сердце и двухэтажную квартиру на Остоженке, зря Аня с Женей вздохнули с облегчением, мол, дочь вошла в тихую гавань, обрела личное счастье, это был совершенно не ее вариант. Не выходило у нее голливудского хэппи-энда, она была режиссером артхауса своей жизни и вечным путником, следующим по неведомым орбитам.

Что удивительно, очередная съемная квартира у нее оказалась в доме, на крыше которого Лёня построил себе мастерскую, так называемую Поднебесную, где всё под рукой, что нужно художнику и поэту, всё рядом: луна, звезды, ветер, белый снег. Зимой, когда заснеженные улицы становятся черными от машин, Поднебесная Тишкова долго сохраняет белизну, разрисованную следами от его лыж.

Как-то летом Лёня выбрался на крышу проведать свое небесное воинство, глянул вниз на спины белых голубей, их кто-то, неразличимый, гонял далеко внизу, и увидел на зеленой лужайке бульвара странное существо в ярких одеждах, колдовавшее над неясной конструкцией – то ли оленем, то ли деревом, он не понял.

По бульвару шли прохожие, в серых одеждах, сутулые, в руках сумки, пробегали дети, на секунду они останавливались и глазели на художника, именно так и подумал Лёня, что это был художник: он плавно водил по воздуху рукой, и перед ним разгоралось золотое нечто.

В этом было такое несоответствие месту – по странности жестов, по цветовой гамме, подобного никогда за Чертановым не замечали! И только спустя несколько дней тайна разрешилась: в соседней мастерской под крышей Поднебесной поселилась Мелдрис, и прямо на бульваре из проволоки, бумаги и других материалов она создавала ангела, раскрашивая его золотым спреем.

Вскоре Ира навестила Лёню со своим приятелем Эндрю, голубоглазым, кучерявым диджеем из Гоа. Они принесли бутылку бордо, сыр, удобно расположились на крыше и беседовали под небом голубым обо всём на свете, провожали солнце.

Там же, во дворе, однажды осенью я увидела ее припаркованный желтенький “пежо” и написала на опавшем кленовом листе шариковой ручкой:

“Позвони мне, позвони…”

Шел дождь, и я прилепила его к лобовому стеклу.

Она позвонила.

С юности, если меня сильно впечатлял какой-то человек, я садилась и год-другой вязала ему свитер. За мою жизнь таких экземпляров набралось около двадцати; как правило, это экстраординарные личности, в основном мужчины, Ирка была одной из немногих женщин – после мамы. Она придумала себе золотого Дракона в пылающем небе над облаками.

В день рождения – по обыкновенной почте мне пришла от нее открытка:

Думаю, книги, которые она отыскивала, переводила или редактировала, становясь для них проводником и тропинкой к читателю, были ариями из этой же оперы.

“Блаженствую с Босоногим доком, – я ей писала в апреле 2010 года. – Какая важная, нужная книга, какой подарок блуждающему в потемках собственных недр человечеству! Вот что надо изучать в школе с первых дней, а не Закон Божий – с его заведомым, отнюдь не peaceful, разделением на конфессии и национальности. Словечки, фразы, а интонация! Веселый дух, которым пронизано всё и вся! Оказывается, достаточно потереть с утра коленки – чтобы весь день чувствовать себя счастливым? А до чего прозвучала глубоко и звонко глава об Инь и Ян. «Вместе вы сила, а порознь могила» – сама сочинила?

Высокая поэзия!

Джефф Дайер ждет своей очереди.

Счастливой поездки, внимательней будь…”

Как раз незадолго до этого Ирку обворовали, и где?! На просветляющем пятиритмовом танце у Ричарда Ланга. Я ее пригласила, честь по чести, как говорила моя Люся, надо общаться письмами, а встречаясь – только танцевать! Несколько часов мы отплясывали с ней кто во что горазд, и буквально в момент нашего наивысшего духовного подъема какой-то, видимо, не до конца освоивший “Дхаммападу” искатель истины пробрался в раздевалку и вытащил из огромной Иркиной кошелки, распахнутой всем ветрам посреди гардероба – и яблоки там, и что угодно для души, всё это манит, и каждый может выбирать на свой вкус, – мобильный телефон и кошелек.

– Ты представляешь, – утешала я ее на обратном пути, – когда придет его время пробуждения – как запылают уши у него?

“Одна нога там, другая тут, – отвечала мне Ирка. – А наш с доком духоподъемный голос – ты его почувствовала? Я так долго возилась с переводом, чтобы всё то, о чем ты говоришь, не растерять, а, наоборот, усилить – очень уж он живо пишет, но по-взрослому, без панибратства. В этом смысле вы с ним чем-то схожи. Кажется, всё просто – но лишь для тех, у кого всего два глаза. Но нам-то, многоглазым, сразу видно, сколько за этим всего стоит, лежит и сверкает!!