Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть пятая

Оставалось еще испытать способъ переговоровъ прежде окончательнаго приступа къ военнымъ крайностямъ. Не трудно было найти предлогъ къ войнѣ, долженствовавшей вновь возгорѣться. Послѣднимъ Люневильскимъ трактатомъ, заключеннымъ между Австріею и Фракціею, независимость Италіянской, Гельветической и Батавской Республикъ была утверждена; но вмѣсто того, чтобы держаться сихъ постановленій, Наполеонъ сдѣлался Великимъ Посредникомъ Швейцаріи и Королемъ Италіи, ввелъ въ Голландію войска, и такъ занялъ сіи три земли, что онѣ дѣйствительно сдѣлались областями, вполнѣ зависящими отъ Франціи.

На жалобы Австріи, касательно сего предмета, Франція отвѣтствовала непріязненно, обвиняя съ своей стороны Австрію въ недостаткѣ довѣренности и въ томъ, что она ополчалась въ мирное время. Императоръ Россійскій вступилъ въ посредство, и отправилъ чрезвычайнаго Посла въ Парижъ съ тѣмъ, чтобы устроить миролюбиво, если будетъ возможно, спокойствіе Европы. Но прежде, чѣмъ Новосильцевъ достигъ мѣста своего назначенія, присоединеніе Генуи къ Франціи было объявлено; а овладѣніе оною, при вліяніи Наполеона на Швейцарію, совершенно открывало сѣверо-западныя границы Италіи Французскимъ арміямъ; чрезъ что уничтожились всѣ надежды на возстановленіе свободы сей прекрасной страны, даже и въ такомъ случаѣ, если бы корона ея была и не на главѣ Правителя Франціи.

Узнавъ о семъ новомъ посягательствѣ, сдѣланномъ въ то самое время, какъ Европа возставала противъ прежняго распространенія Наполеоновой власти, Россія отозвала обратно своего посланника; а Австрія, послѣ колкой переписки, приступила къ смѣлому своему предпріятію, двинувъ сильное войско въ Баварію. Вѣроятно лучше было бы, если бъ Императоръ Францискъ помедлилъ принятіемъ сей рѣшительной мѣры, и продлилъ бы, если можно, переговоры до тѣхъ поръ, пока двѣ вспомогательныя Русскія арміи, состоящія каждая изъ пятидесяти тысячъ, прибыли бы для содѣйствія своимъ союзникамъ; или, пока приближающійся переворотъ кончилъ бы нерѣшительность Прусскаго Кабинета и заставилъ бы Короля приступишь къ союзу. То или другое изъ сихъ событій, а еще гораздо дѣйствительнѣе оба вмѣстѣ, могли бы дать совершенно другой оборотъ сему бѣдственному походу.

Но Австрію можно было осудить не только за поспѣшность начатія войны -- а и за образъ веденія оной. Занявъ Баварію многочисленными силами, она потребовала, чтобы Курфирстъ оной приступилъ къ союзу. Максимиліанъ Баварскій не уклонялся отъ того, чтобы присоединить силы свои къ защитникамъ Германіи; но онъ представилъ на уваженіе, что сынъ его, путешествовавшій тогда во Франціи, можетъ пострадать, если онъ приступитъ къ союзу. "На колѣнахъ," говорилъ онъ въ письмѣ своемъ къ Императору Франциску: "умоляю васъ о позволеніи остаться нейтральнымъ." Его основательная просьба была отвергнута, и отъ Курфирста вторично потребовали, чтобы онъ присоединился къ походу съ насильственною настойчивостью, столь же несправедливою, какъ и противною политикѣ. Ему сверхъ того объявили, что войскамъ его не будетъ позволено дѣйствовать отдѣльно, но что они должны войти въ составъ Австрійской арміи. Условія сіи столь были суровы, что даже ненадежный союзъ съ Фракціею дѣлался предпочтительнѣе покоренію онымъ. Максимиліанъ, выѣхавъ изъ столицы своей, Минхена, въ Вирцбургъ, и выведя войска свои во Франконію, все еще старался испросишь себѣ нейтралитетъ. Ему было съ надменностью отказано; и между тѣмъ, какъ Австрійское Правительство настаивало о присоединеніи къ нему Курфирста со всѣми его силами, Австрійскимъ войскамъ позволялось вести себя совершенно какъ въ завоеванной землѣ; налоги и другія подобныя тому мѣры доказывали, что хищники помнили еще. старинныя ссоры, такъ давно существовавшія между Баваріею и Австріею. Весьма естественно, что Баварскій Владѣтель, раздраженный сими поступками, долженъ былъ счесть союзниковъ своихъ врагами, и ждалъ Французовъ, какъ освободителей.

Военныя дѣйствія Австрійской арміи были не болѣе искусны, какъ поступки ея съ нейтральною Баварскою Державою были справедливы и благоразумны. Есть двѣ погрѣшности, равно пагубныя, въ которыя обыкновенно впадаетъ Полководецъ ограниченныхъ способностей, при встрѣчѣ съ соперникомъ великаго ума. Если надменность соединяется въ немъ съ неспособностью, то онъ берется расчитывать предполагаемыя движенія своего противника, и воображая, что угадалъ оныя, старается предупредить ихъ и воспрепятствовать онымъ, подвергая самъ себя великой бѣдѣ въ случаѣ, если онъ ошибется въ своихъ предположеніяхъ. Буде же онъ устрашенъ славою идущаго противъ него вождя, то останется въ бездѣйствіи и нерѣшительности до тѣхъ поръ, пока движенія непріятеля обнаружатъ цѣль его, тогда какъ ужъ вѣроятно, нельзя будетъ оной воспрепятствовать. Генералу Маку предопредѣлено было, въ продолженіе его краткаго похода, впасть въ обѣ сіи погрѣшности: показавъ сперва опрометчивость и самохвальство, онъ въ послѣдствія обнаружилъ нерѣшительность и трусость.

Мало требовалось опытности для соображенія, что послѣ двухъ, отмѣнно несчастныхъ походовъ, слѣдовало взять всѣ возможныя предосторожности, дабы вывесть Австрійскія войска противъ непріятеля, не иначе, какъ при такомъ превосходствѣ мѣстоположенія и числа, которое могло бы перевѣсить чувство робости, свойственное самому храброму воину, послѣ столь безпрерывныхъ и постоянныхъ пораженій, что онѣ казались какъ будто предназначенными рокомъ. По этому отношенію, Австрійскую армію должно было бы остановить на ея земляхъ при рѣкѣ Иннѣ, образующей сильную оборонительную линію, отъ Тироля до Дуная, въ который рѣка Иннъ впадаетъ при Пассау. Предположивъ, что Маковы многочисленныя войска сосредоточились бы такимъ образомъ, имѣя передъ собою столь падежный оплотъ, кажется, что Австрійцы легко бы могли удержаться въ своей оборонительной позиціи до прихода къ нимъ на помощь Россійскихъ войскъ.

Если, рѣшась насильственно я несправедливо притѣснить Баварію, Генералъ Макъ счелъ нужнымъ подвинуться болѣе къ западу и перейти за Иннъ съ тою цѣлью, чтобы обеспечить занятіе Баваріи, то и тогда рѣка Лехъ представляла ему позицію, въ которой онъ могъ бы дождаться Русскихъ, хотя соединеніе ихъ съ нимъ замедлилось бы, соразмѣрно съ движеніемъ его впередъ. Но этотъ жалкій тактикъ предпочелъ оставить Баварію у себя въ тылу и, при близясь къ границамъ Франціи, завладѣлъ Ульмомъ, Меммингеномъ и линіею Иллера и Дуная, гдѣ онъ тщательно укрѣпился, какъ будто для того, чтобы стеречь выходы изъ Чернаго Лѣса. Въ оправданіе намѣреній Мака можно сказать только то, что какъ тѣснины сего знаменитаго Лѣса часто были путемъ, которымъ Французы вторгались въ Германію, то онъ заключилъ, что ужъ конечно по этой дорогѣ, а не по другой должно и въ настоящемъ случаѣ ожидать ихъ прихода. Зная, съ кѣмъ ему приходилось имѣть дѣло, Австрійскія Генералъ долженъ бы предполагать совершенно тому противное, ибо движенія Наполеона столько же отличались искуствомъ своимъ, какъ разнообразіемъ и новизною.