Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая

Не менѣе того замѣчательно, что Наполеонъ, будучи самъ воиномъ и воиномъ знаменитымъ, никогда не могъ воздать искренней хвалы войскамъ и вождямъ, успѣшно противъ него сражавшимся. Описывая свои побѣды, онъ часто хвалитъ мужество и дѣйствія побѣжденныхъ. Это есть не что иное, какъ новый, искусный способъ хвалить самого себя и свои войска, низложившія непріятеля. Но онъ никогда не приписывалъ никакого достоинства тѣмъ, коими онъ въ свою очередь былъ побѣжденъ. По его мнѣнію, Прусаки дрались хорошо только подъ Іеною, а Русскіе только подъ Аустерлицемъ. Всѣ же войска сихъ народовъ, коихъ онъ слишкомъ испыталъ на себѣ силу въ походахъ 18І2 и 1815 годовъ и предъ коими онъ съ такимъ урономъ отступилъ подъ Москвою и при Лейпцигѣ, были, по его выраженію, сволочь.

Равномѣрно, описывая дѣла, въ коихъ онъ восторжествовалъ, онъ не пропускаетъ хвалиться, подобно древнимъ Грекамъ (и, можетъ быть, весьма справедливо), что Фортуна нисколько въ томъ не участвовала) между тѣмъ какъ претерпѣнныя имъ пораженія вполнѣ и исключительно приписаны ярости стихій, степенію самыхъ необычайныхъ и неожиданныхъ обстоятельствъ, смерти котораго либо изъ его вождей или Маршаловъ, или наконецъ упорству непріятельскаго военачальника, который въ глупомъ своемъ ослѣпленія достигъ успѣха путемъ, долженствовавшимъ довести его до погибели.

Однимъ словомъ, во всемъ сочиненіи Наполеона, съ начала до конца, врядъ ли найдется его признаніе въ одной ошибкѣ или въ одномъ безразсудствѣ, кромѣ такихъ, которыя, происходя отъ слиткомъ большой увѣренности или великодушія, выставляются людьми въ похвалу себѣ, между тѣмъ, какъ повидимому, они отдаютъ ихъ на общій судъ. Если вѣрить словамъ его, то мы должны считать его существомъ совершеннымъ И безгрѣшнымъ. Если жъ нѣтъ, то онъ представляется человѣкомъ, который въ дѣлахъ, касающихся до его собственной славы, повѣствуетъ объ оныхъ безъ всякаго уваженія къ искренности и къ правдѣ.

Можетъ быть, въ слѣдствіе сего же равнодушія къ правдивости, Наполеонъ благосклонно принялъ Французскихъ Офицеровъ, нарушившихъ свое слово побѣгомъ изъ Англіи. Это -- по словамъ его -- сдѣлалъ онъ въ возмездіе за таковой же поступокъ Англійскаго Правительства. Показаніе сіе ложно, но если бъ оно было и справедливо, то оно не можетъ извинить Государя или полководца, одобряющаго нарушеніе уставовъ чести въ благородномъ человѣкѣ и въ воинѣ. Французскіе Офицеры, освободившіеся такимъ способомъ, были тѣмъ не менѣе люди безчестные и недостойные начальствовать во Французской Арміи, хотя бы они и могли справедливо сослаться на подобные же примѣры вѣроломства въ Англіи.

Но самымъ разительнымъ доказательствомъ Наполеоновой лживости и желанія его выставлять себя во всѣхъ возможныхъ обстоятельствахъ въ благопріятнѣйшемъ видѣ, служитъ попытка его выдать себя за друга и покровителя свободныхъ, независимыхъ понятій. Онъ истребилъ всѣ признаки свободы во Франціи,-- гналъ какъ мечтателей тѣхъ, кто тужилъ объ оной -- хвалился возстановленіемъ Монархическаго правленія;-- война между имъ и поборниками Конституціи, прекращенная по возвращеніи его съ острова Ельбы лицемѣрнымъ миромъ, опять возобновилась, и свободномыслящіе были изгнаны имъ изъ столицы -- онъ назвалъ въ своемъ завѣщаніи измѣнникомъ Лафайета, одного изъ главнѣйшихъ и искреннѣйшихъ вождей ихъ;-- и, не взирая на постоянную свою войну съ поборниками свободномыслія, онъ дерзнулъ назвать себя другомъ онаго! Онъ дерзнулъ сіе сдѣлать, и ему повѣрили.

Это однако жъ можно себѣ объяснить Друзья Революціи, по правиламъ ихъ, суть враги старинныхъ, существующихъ Правительствъ.-- Наполеонъ по обстоятельствамъ сдѣлался соперникомъ существующихъ Державъ; не потому, чтобы онъ оспоривалъ ихъ законность, но потому, что онѣ не хотѣли принять его въ среду свою; и хотя между имъ и свободномыслящими не могло существовать никакой истинной связи, но оба имѣли однихъ соперниковъ, и каждый изъ нихъ любилъ въ другомъ врага своихъ враговъ. Наполеонъ въ послѣдніе дни свои старался расположить къ себѣ,-- если сіе можно было сдѣлать убѣжденіями,-- всякаго рода политиковъ, между тѣмъ какъ тѣ, къ коимъ онъ обращался, не могли быть равнодушны къ тому, чтобы даже хоть въ послѣдній часъ видѣть между своими учениками имя Наполеона. Это походило на случающееся иногда въ Католической Церкви, когда богатый и могущественный грѣшникъ получаетъ на смертномъ одрѣ за дешевую цѣну Церковное разрѣшеніе и послѣ проведенной въ порокахъ жизни умираетъ, препоясанный веревкою и облаченный въ рясу какого либо наистрожайшаго монашескаго ордена. Память Наполеона, бывшаго въ жизни своей деспотомъ и завоевателемъ, была почтена и благословлена тѣми людьми, которые хвастливо называются друзьями свободы.

Ошибки Наполеона, скажемъ мы, какъ при началѣ, такъ и въ заключеніе, были ошибки больше Государя и политика, чѣмъ частнаго лица. Мудро написано, что если мы говоримъ, что мы безъ грѣховъ, то мы сами себя обманываемъ и истина въ насъ не пребываетъ. Ненасытное честолюбіе сдѣлало Наполеона бичемъ Европы; а усилія скрыть сіе самолюбивое чувство заставили его прибѣгнуть къ силѣ и къ хитрости и учредить правильную систему для обольщенія тѣхъ, коихъ онъ не могъ покорить. Если бъ онъ былъ холодно жестокъ, подобно Октавію, или, если бъ онъ предался пылкости страстей своихъ подобно другимъ Самодержцамъ, то Исторія его жизни и походовъ долженствовала бъ быть начертанною кровавыми буквами. Если же, вмѣсто того, чтобы утверждать, что онъ никогда не дѣлалъ преступленій, онъ ограничилъ бы свое оправданіе, сказавъ, что имѣя въ своихъ рукахъ верховную власть, онъ устоялъ противъ соблазна свершить многія, то никто бы не сталъ ему противорѣчишь. А это ужъ не малая похвала.

Система его правленія была до чрезвычайности лжива. Она заключала въ себѣ рабство Франціи и клонилась къ покоренію цѣлаго Свѣта. Но Франція получила много въ награду за благо, у ней похищенное. Наполеонъ далъ ей благоустроенное Правительство, школы, учрежденія, суды и судебное уложеніе. Въ Италіи владычество его было столько же достославно и полезно. Счастливыя послѣдствія, произведенныя для другихъ земель его царствованіемъ и характеромъ, также начинаютъ ощущаться хотя они конечно не того свойства, которое онъ бы желалъ произвесть. Вторженія его укротили раздоры, существовавшія во многихъ Государствахъ между Владыками и подвластными, научили ихъ соединяться для возстанія противъ общаго врага, содѣйствовали къ ослабленію феодальнаго ига, къ просвѣщенію Государей и народовъ, и произвели многія удивительныя послѣдствія, которыя будутъ столько же прочны, какъ полезны, хотя они произведены медленно и безъ потрясеній.