Александр Григоров - Знать [СИ]

Депутаты испугались, но убегать не спешили. Интересно — что сделает нищий, слабый, плохо одетый гость с половиной тысячи упитанных мужчин? Лучше бы им бежать, без оглядки на кожаные портфели и телефоны с бриллиантами. Сильные мира сего — они до тех пор, пока не ткнешь палкой в их кучу.

Рёшик спрыгнул к трибуне, включил микрофон и потрогал его пальцем. Раздались глухие стуки. Сверяясь с повесткой дня, хозяева жизни смотрели на нежданного докладчика.

Он сказал им.

Всем, кто в зале и кто смотрел прямую трансляцию. Миллионам человек — короткую фразу, от которой одни потеряли сознание, другие вздохнули с облегчением. Последних оказалось много, но они были настолько робкими, что испугались собственной радости.

— Плакать от счастья невозможно.

Он шел по пустому коридору, свободному от затхлости и толчеи, в которой глупость утрамбовалась до плотности осмия. Легкой походкой спустился по лестнице, где каждый день встречаются ничтожество и хамство. Насвистывая, перебежал вестибюль, и стены отразили звуки шагов, наконец, избавившись от ушей.

На улице в лучах автомобильных фар и телефонных фонариков командира встречала ликующая толпа. Он шел сквозь них, как солнечный луч через витраж, преломляясь и отражаясь.

Хорошо, что есть на свете столько замечательных людей. Нет, не так — нормальных, порядочных — и тем замечательных людей. Вот им бы возглавить страну, взяться за экономику, возродить науку и образование! Им бы ездить за границу, чтобы иностранцы чесали затылки от зависти — какие неуступчивые патриоты! Им — награждать и карать, ведь и то, и другое будет очевидно справедливым! Им…

«А сам хочешь награждать и карать?».

Вдохнув свежий морозный воздух, Рёшик понял, что совершил большую ошибку. Но лучше жалеть, что сделал…

В пристройке, где до штурма сидели охранники, обосновался временный командный пункт.

— Взяли без потерь, — ответил за всех Истомин. — На вторую волну штурма приехали спецназовцы, помяли наших, но защитники сработали отлично, спасибо Аркадию Филипповичу.

Дюжик раскланялся, как артист на сцене.

— Среди избранников, — продолжил Володя, — тоже все целы. Одного с приступом увезла «скорая», но жить будет. У меня есть хороший кардиолог.

— И вот пока они не оклемались, — ни с того ни с сего продолжил Розуменко, — нужно, Игорь Владимирович, додавливать. Ну там — Горуправу взять, силовые министерства… почту, телеграф, телефон. Да что я вас учу!

Рёшик предполагал, что горячие головы найдутся, и что одна из них обязательно будет принадлежать Розуменко.

Борьба порождает борьбу. Подставить вторую щеку нужно для того чтобы не отбили голову. Иначе ты отличаешься от грубых невежд только уровнем интеллекта.

Рёшик почувствовал себя магом, который использовал ману во зло.

— Ничего больше штурмовать не будем. Теперь ход за ними, гласную им в окончание.

Разгоряченные боем и легкой победой, командиры наперебой заговорили о том, что это — малодушие. Голоса жужжали, сыпались пригоршни доводов, тембры заводились между собой. Рёшик нужен был для начала разговора о победоносной войне, которая покроет знамена славой. Взрослые умные люди на глазах превратились в мальчишек.

Пользун отошел к окну, закурил, смахивая в воздухе дым и долетающие слова. Но воронка все равно подобралась вплотную и засосала.

— Так что, Игорь, решай. Хлопцы готовы. Сказали «а», надо и «х» говорить.

Рёшик вернулся к столу, на котором появилась бутылочка и закуска. В помещение вошла Яся с фотоаппаратом наперевес. Потерла озябшие ладони, спрятанные в перчатки с «откидными пальчиками». Сделала несколько снимков, озарив вспышками, и подошла к Рёшику. Приобнял ее, но тут же отстранил и вернулся к беседе с командирами.

— Хорошо, давайте возьмем власть силой. — Рёшик разломал яблоко. — Но сначала — закончим с Верховным Собранием. Оно — в наших руках. Кто готов его возглавить?

Улыбки с лиц исчезли. Предвкушение праздника исчезло, знатоки смотрели друг на друга короткими взглядами и опускали глаза.

— Ну ты возглавь, — предложил Розуменко, привстав и чуть склонив голову. — Ты у нас, вроде, за главного. Давай, мы тебя Верховным сделаем, шо.

Пользун усмехнулся и откусил от половинки яблока.

— А я, по-вашему, отблагодарю высокими должностями? Хорошо. — Он крутанул на столе вторую половинку яблока. Хвостик показал на Розуменко. — Вы, Степан, будете премьер-министром, забирайте бюджет. — Он подвинул пол-яблока. — И чтобы через месяц у меня был килограмм яблок.

— Так ведь зима… — зароптал Розуменко.

— А это вы не мне объясняйте, а людям. Зима, неурожай, инфляция — что угодно. Но чтобы жить стало сразу лучше. Иначе зачем вы пришли во власть?

Степан Романович задумался и в размышлениях съел половинку яблока.

— Нет, конечно, нужны профессионалы — из старых, но прогрессивных.

— Точно, профессионалы! — воскликнул Рёшик. — Например, врач — министр здравоохранения, да, Володя?

Пользун взял початую бутылку водки, закрыл крышкой и крутанул на столе.

— Щас целоваться будем, — хмыкнул Розуменко.

Не обращая внимания, Рёшик продолжил:

— Так вот, министр Истомин, вам задача: прекратить махинации на аптечном рынке, бесплатная медицина на уровне скандинавской, увеличение численности населения в год на сто тысяч человек.

Володя молча кивал.

— А старых, но прогрессивных не бывает. Система власти — это организм, который отторгает инородные тела. И если ты думаешь, что я шутил, то ошибаешься: именно этого потребует народ-победитель. Особенно та его часть, которая для победы пальцем не пошевелила.

Он еще раз крутанул бутылку, та покатилась по столу, зацепила локоть Истомина и грохнулась на пол. В комнате запахло спиртом. Сразу трое кинулись посмотреть, как там бутылка, а Рёшик отвернулся к окну.

— Стоять и не двигаться! — скомандовал он, стоя спиной. Трое замерли в полуизгибе, остальные тоже не шевелились. — Стоять на площади и не уходить — вот, что мы должны сейчас делать. Собственно, это у нас и получается лучше всего.

Соратники молчали.

Умный человек прекрасно понимает, что политика и государственное руководство — занятия грязнее некуда. Разум знати живет в гармонии с душой, создавая внутренний уют при маленькой зарплате. Забери у интеллигента каморку в институте, замени ее министерскими хоромами, и человек либо сбежит обратно на полставки, либо превратится в циника.

Молчание нарушил Дюжик:

— А дальше — что? Ну выстоим мы, ну сбегут они, допустим. Кто руководить будет?

Достав пачку сигарет, Пользун открыл ее и провел пальцем по фильтрам. По какому-то принципу вытянул одну, размял.

— Кого народ выберет, тот и будет руководить. Президент.