Нина Соротокина - Летний детектив (сборник)

Захар.А почему я должен идти не в свою очередь?

Елена.Не знаю. Он очень интересуется ночным звонком. Помните? В двенадцать часов ночи сюда кто-то позвонил.

Захар.Так ведь не я, а Алексей подходил к телефону. (Кричит.) Месье Мартен! (Алексей выглядывает сверху.) Следователь интересуется ночным звонком.

Алексей.Голос был женским.

Захар.Может, не надо этого говорить?

Елена.Скажите, что голос был мужской. Это сильно поменяет положение дел.

Комната Анны, в которой расположился следователь. За круглым столиком напротив следователя сидит строгий, подобранный Захар.

Захар.Я же говорил: мы жили с покойной в одном доме. Соседи, не более того. Даже этажи разные.

Следователь.Вчера ночью покойная первой ушла спать. Так?

Захар.Можно закурить?

Следователь.Простите, но я не переношу сигаретного дыма. У меня астматический компонент, и при курильщиках я кашляю.

Захар (обиженно прячет сигареты в карман). Да, она первой ушла.

Следователь.Ночью покойной кто-то звонил. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

Захар.Откуда я могу знать такие подробности? Вот только… У покойной ведь мать в больнице. И куда бы Ева Сергеевна ни уезжала, она оставляла медсестре свои координаты. Медсестре она, кажется, платила какие-то деньги, а может быть, просто договорённость была – если что… сразу сообщить.

Следователь.Как зовут мать покойной?

Захар.Понятия не имею. Впрочем… кажется, Ольга Николаевна.

Следователь.А фамилия?

Захар.Вот уж никогда не интересовался её фамилией. (После паузы.) Наверное, тоже Гофф. Я знаю, у Евы девичья фамилия. Она была когда-то замужем, но фамилия у неё девичья. Она сама мне об этом говорила.

Следователь.Понятно. (Что-то пишет.)

Захар.Можно воды?

Следователь.Где же я вам возьму?

Захар.Я сам себе принесу. (Уходит.)

Следователь (набирает по телефону номер). Юдин? Это Перцев. Проверь, пожалуйста, не лежит ли в психушке некая Ольга Николаевна Гофф, и не случилось ли с этой Гофф что-нибудь вчера вечером. Да, и сразу мне позвони. Из морга ничего? Жду.

Входит Захар со стаканом воды, садится, готовый к длинному разговору.

Захар.Я вас слушаю.

Следователь.У меня больше вопросов нет.

Захар.Зачем же я за водой ходил?

Следователь (пишет). Не знаю.

Захар.Я ещё хотел добавить – так сказать, в интересах следствия. Курсы, условно названные «погружением», очень эффективны, а мадам занималась с нами совершенно бесплатно.

Следователь (с усмешкой). Это я уже знаю. А теперь, пожалуйста, изложите все свои показания письменно и подпишитесь.

Холл, за столом Лысов и Елена, в углу неприметно сидит Даша; кажется, что она ничего не видит и не слышит.

Лысов.Зачем ты ему всё это сказала?

Елена.Он спросил, я сказала. Что я, девочка – выкручиваться?

Лысов.А тебе не приходило в голову подсчитать, – скольких людей ты сразу подвела?

Елена.Никого я, кроме себя, не подвела.

Лысов.Да наша Танечка каждый день отмечает тебя в книге ухода-прихода. А потом ещё твоей рукой пишет, что ты ушла в библиотеку.

Елена.Кто в неё смотрит, в Танечкину книгу? Реестр мёртвых душ.

Лысов.А про то, что я сейчас нахожусь здесь, а не в командировке в Риге, ты тоже сказала?

Елена.Нет, это ты сам скажешь, если найдёшь нужным.

Лысов.И на том спасибо. Какой я всё-таки дурак! Зачем связался с этой командировкой? Виталий взял за горло. Это, говорит, неважно, что вы сами не поедете. Главное, чтобы они в Риге знали, что вы где-то рядом. Все вопросы в три раза быстрее решим.

Елена.Стыдно, конечно. Но передо мной-то зачем оправдываться?

Лысов.А мне ни перед кем не надо оправдываться. Со мной всё в порядке.

Елена.С тобой – да, со мной – нет. Дома я сказала, что уехала в командировку, на работе – что сижу в Ленинке. Зачем? От привычки лгать. Было бы из-за чего…

Лысов.Ну хватит. Я был груб с тобой. Прости.

Елена.Помнишь, как мы с тобой познакомились? На банкете у Яши Брянского. Он тогда докторскую защищал. Ты сидел за столом напротив и произносил какие-то немыслимые тосты. Я спросила соседку: кто это? А она сказала – наш сюзерен. Смешное слово – сюзерен.

Лысов.А потом ты перешла в мою лабораторию.

Елена.А ещё потом мы уговорили себя, что это любовь.

Лысов.А разве нет?

Елена.Я уже не помню, как это было, я вижу, как это сейчас. Я понимаю, нельзя разрушать две семьи. Но если бы ты меня любил, я бы этот крест, розами увитый, всю жизнь несла. С восторгом! А ведь эта наша связь – от удобства только, чтоб далеко не ходить.

Лысов пытается её обнять.

Елена.Прекрати. Здесь совсем не к месту все эти галантности. Это наше погружение – тоже обман, очередная игра. (Смеётся нервно.) А ты не обратил внимания, как много людей вокруг во что-нибудь играют?

Лысов.Во что играют?

Елена.Моя подруга, например, в йогу. Совершенно помешалась. Мы, говорит, ничего не умеем, даже зубы правильно чистить не умеем, а йоги – умеют. Теперь она голодает и часами стоит на голове. «Йога лечит все болезни, кроме тех, которые вызывает сама йога?» Хорош лозунг?

Лысов.Что ты мелешь? Что общего в этой твоей йоге и нашем способе изучения языка?

Елена.А Гриша Дудов играет в сыроедение. Раньше он занимался защитой среды, трудно было найти более увлечённого человека, а сейчас с ним вообще не о чем разговаривать. Теперь у него один бог – Брегг. Не человек, а ходячий желудок. Господи, да если бы Пушкин был сыроедом, неужели он бы смог написать «Капитанскую дочку»?

Лысов.Ты часто ставила меня в тупик, часто… но подобные твои всплески, прости меня, внове. Я понимаю, ты устала…

Елена.А ещё телекинез, лекарственные травы, неопознанные объекты… И мы бросаемся играть в эти игры очертя голову, только бы спрятаться от реальной жизни. Зачем? В этой игре мы теряем детей, друзей, самих себя.

Лысов.Главное сейчас – уехать отсюда. И всё будет как раньше.

Елена.Нет, Виктор. Это наше последнее погружение. Как говорится, не поминай лихом.

В холл стремительно входит Дашина мать.

Мать.Простите великодушно, что я мешаю вашему разговору, но понимаете, какая незадача – Дашкин халат пропал. Невелика, конечно, потеря, халат, правда, совсем новый, на той неделе купленный, но ведь и большее теряем…