Александр Даценко - Заклинание ветра

Что?

Я вам скажу — ничего, растворитесь в дымке, влекомый сладострастными мозговыми фрикциями, и сумрак сменится мраком. Неясный след ваш исчезнет из всерьёз существующей реальности. Быть может, только лишь голубая, едва заметная рябь возникнет в эфире.

Где-то там, промеж Малаховым и Прокопенкой.

Ничего от вас не останется, даже золотых коронок, а квартиру продадут на рынке вторичного жилья контактёры «с Киева».

И всё.

Думайте.

Нынче время скоростей. Людей пережёвывает быстро и эффективно. Иногда эффектно.

Не успевают люди быть.

9 сентября

За время, пока я не писал, вновь не бысть ничто.

Неяркие перемены, едва заметные в обыденности течения дней.

Пришла осень. Ольховый стланик с виду не изменился, но когда смотришь на горы вокруг, видны бурые пятна на зелени. Это темнеет листва. Она должна успеть опасть до морозов. А чтобы опасть — умереть.

У людей всё наоборот. Сначала опасть, потом умереть.

Реки всё так же шумят о вечности. Горы всё так же молчат о ней. Облака — словно слухи, приходят и окутывают окружающий мир. За считанные минуты можно оказаться в облаке. Это мокро.

А солнца всё же в этом году мне не хватило.

Не сказать, чтобы я мечтал о жаре, я всё хуже её переношу. Да и потом мечты этого рода весьма опасны — не успеешь домечтать, как напрямую, с издевательски коротким заездом домой окажешься где-то в Сахаре либо в пампасах.

Сахара — пустыня, а пампасы — степи, если кому-то интересно. И находятся упомянутые ландшафты на разных континентах. Сахара в Африке, той самой, где в горах ещё живут кабилы-христиане, а пампасы в Южной Америке, той самой, где Парагвай когда-то сильно разогнался в развитии и был практически уничтожен.

Осень всё отчётливее и вокруг. Разве по тексту не видно — всё, багрец?

Завтра улетают один начальник и один рабочий. Итого с начала пребывания минус три человека из четырнадцати. Через неделю улетает геолог и ему на смену прибывает Саня. Саня был в отпуске месяц. Не знаю, как он и чего, только бы не запил. Надеюсь, привезёт самогон, и попрошу ещё лекарство от давления, «Валз». Очень хорошее оказалось. Вообще нет проблем — таблетка в сутки.

Везёт же людям: кто три с половиной, кто два с половиной отработали, и домой. Но обстоятельства и необходимость сильнее моих хотелок. Через пару дней решится, добавят ли объёмов бурения. Если да, то, при прочих сбывшихся увидимся в новом году.

Очень устал. Тяжело и тягуче. Однако же в целом такие сезоны помогают держать психику в форме. Да и физику. Даже с механикою и электродинамикой иногда получается договориться.

Напьюсь — буду.

И об искусственном интеллекте. Он есть. Только не искусственный. Уверяю вас — буровые, бульдозеры, вездеходы и чапельники интеллектом наделены. Созданы искусственно, а интеллект неискусственный. А кто не верит, пусть скажет прямо, и я не советую ему после этого даже подходить к вездеходам, бульдозерам, буровым и чапельникам. Настоятельно не рекомендую, как говорят оккупанты.

Это называется доказательство от противного. Кто противный? Ну, Протагор знает: «Всё в мире по уговору». Спесь иного рода. Да.

Вода в ручьях серо-прозрачная, холодная-холодная, словно бы из камня. Поймали пару форелеобразов, на удочку, очень походят на мальму озёрную, я такую ловил на Чукотке. Рыба небольшая, почти черного цвета, в некрупную красную точку. Увы, не будет фото… «телефон на разрядке», то есть отпустили рыбу. Может, ещё попадётся…

Планирую всё же вырваться на океан. Потому что крайне нужно. Очень.

А вообще — грустно. Когда люди улетают — всегда грустно. Наверное, потому что летать для человека занятие столь же противоестественное, как и жаловаться.

Ну вот и написал текст после долгого перерыва Надеюсь, он не получился с зашифрованным внутрé посланием от плонетян-гугонцев, чтобы все сдавались или устраивали экстремистские беспорядки. Мало ли. Меня ведь не учили анализировать тексты.

Очень хочу, чтобы всё у вас было нормально. Поверьте, обыденное течение жизни несёт в себе неяркие перемены — те самые, что и нужны в конечном итоге больше, нежели любые иные.

Добра вам.

9 сентября

Не знаю даже, как воспримете.

Но это тоже часть жизни.

Сейчас я сижу в документаторской, трещит досками печка, пахнет камнем и деревом, а еще сыростью.

Из компьютера поёт Городницкий, по тексту песни рефреном: «Помню всё, не помню, почему расстались».

На столе большая железная миска, в ней варёные свиные ножки. Я ем и вспоминаю женщин, с которыми когда-то был.

Свиные ножки, да.

Казалось бы, при чём тут они?

А я не дам ответа.

Сам не знаю, при чём. Полезно для позвоночника. И ещё гречневая каша.

Прежние женщины — светлое. Даже если настоящая беда потом, всё равно.

Потому как — были же мгновения, часы, дни, месяцы и годы, когда счастье. Вот их и помню. А плохое — нет, и не сможете заставить.

У меня Метод.

«Стоп, ещё кусочек. Мммммм, не успокоил память? А вот ещё каша гречневая, с морковкой… не люблю морковку, точнее, раньше не любил. Нынче — обожаю. Корнеплода полезная, вкусная, если не курить, то и неопасная.

А я не курю. Бросил.

Хоть что-то бросил я, а не меня… стоп-стоп-стоп, ещё кусочек… свиная ножка… не люблю Спартак, воот, уже лучше, он за мясо и болел, на футбол её водил, лучше бы мне не лезть.

Как решить проблему выбора меж двумя? Она и решила, полюбила третьего, меня… потом жутко всё.

А вот каша… да ну, на хрен кашу.

Сам виноват, сам виноват, сам виноват, сам… надо было пахать, взрослеть. Не стал, жалею? Нет.

— Ты чего грустная такая?

— Замуж никто не берёт?

— Хочешь, завтра паспорт принесу и женимся?

— Хочу.

Принёс. Женились.

Воды попью, холодной, из речки…

Метод же».

Щенята каждый день в 11.30 поднимают лай, всё дело в том, что в это время за облаками летит рейсовый самолет. Похоже, на Магадан. Не любят наши собачки звук самолёта.

Отгоняют. Смелые. Безстрашные даже…

Шумит вода, кружит водоворотами, как бы сейчас прицелиться по второму катку и лупануть тандемом.

Или «бутылёк вина пить» под грецким орехом, бутылёк — это банка в три литра. Сигареты «Дойна», например, сливы…

Вкусно.

Вот еще наливать по полстакана коньяку в жару, заедать брынзою со слезой и зеленью.

Рыбу гранатами глушить…

Зной, емшан хрустит под шагами, отзвуки смеха, исцелованные губы, далеко-далеко выстрелы, снова смех, эхо, эхо, эхо, эх… лёд в усах, снежная пелена перед глазами. Тепло зимовья и снова ветер… Мир прощаний.