Владислав Артемов - Император

Судя по тону Скокса, всё уже окончательно решено на самом верху. И принято к безусловному исполнению.

— Дело серьёзное, Вольган Амадеич, — озабоченным тоном произнёс Полубес, выказывая служебное тщание. — Ведь тут нужен же какой-никакой опыт руководящей, как говорится, работы.

— Да, — согласился Скокс. — Абсолютный политический ноль. Над ним, конечно, будет установлена опека, но тут вы, безусловно, правы. Тем более что вы сами тяжело поднимались по лестнице. Вы ведь, если досье не ошибается, выходец из самых сокровенных простонародных низов?

— Внук кулака, — с достоинством сказал Полубес. — Сын власовца. Героям слава!

Произнося эти слова, он внутренне приободрился, шаркнул ногой. При этом выпрямился, надулся грудью и одновременно ссутулился скромно.

— Вот-вот, — кивнул Скокс. — И этот обтешется. Человек существо податливое. Наш же подопечный, как выявил опыт, человек без твёрдых оснований. Но натура весьма артистическая, обладающая своеобразной харизмой. Это, я вам скажу, идеальный материал.

— А демократию, значит, что? — не удержался обрадованный Полубес. — Сворачиваем?

— Савёл Прокопович! — Скокс укоризненно нахмурился. — Что за спешка?

— Я так думаю, надо его немного пообтесать, — спохватился Полубес, окончательно нащупав границы той колеи, за которые выходить не следует. — Навык дать. Да вот в нашем же Ордынском районе очень удобно. Как говорится, на глазах всё время, под рукой. Продвинем, будем наблюдать.

Полубес выговаривал это так, словно мысль об Ордынском районе только сейчас пришла ему в голову. На самом деле этот вариант уже был разработан им давно, детально и дотошно.

— Там ведь этот... толстяк...

— Толстяка побоку. — Полубес подчеркнул своё прямодушие и решительность. — Это Сёма Ордынцев. А если надо, то и под суд. Вороват больно.

— Все они вороваты. Оставьте. Человек слабое существо. А идея мне нравится. Проведите досрочные выборы, пусть на практике почувствует вкус власти.

— Будет исполнено!

Полубес потоптался, деликатно покхекал, прокашлялся в ладошку.

— Да... Ещё... Вольган Амадеич... Такие, так сказать, пироги, мать его за душу... гкхм... — лукавый Полубес нарочно огрубил, снизил стиль речи, поскольку собирался перейти к особо тонкой, деликатной теме, разрешить мучивший его денежный вопрос. — Я знаю, там докладная на меня, дескать, я... Семь миллионов... Клевета сущая. Ядовитый укус. Это Шлягера происки. По факту вроде бы так, но есть ведь и логика жизни. Есть, положим, геометрия Евклида, тут не поспоришь. Не пересекаются. Хоть лопни. А вот, к примеру, у Лобачевского доказано, что там, в вечности, параллельные линии пересекаются. Вышняя, так сказать, математика.

— Я читал докладную. Вы все, поддавшись алчным своим похотям, подвергли кандидата чрезвычайной опасности.

— Да Шлягер этот... Действуя в сговоре с Дживой, я полагаю. Подменили деньги на фальшивые. Из корыстных соображений. Едва не нарушили принцип подлинности! Пришлось срочно вмешиваться, устраивать обратную подмену. Этот Шлягер, должен вам доложить, везде пытается подменить подлинник подделкой! — Полубес рад был настучать на соперника. — Дживе всучил картину Левитана, якобы подлинник. А я знаю, что это копия. Причём копия не с подлинника, а с другой копии. Копия копии.

— Шлягер ваш мало того что сребролюбив, так ещё и склонен к дешёвым мелодраматическим эффектам. Не понимаю, для чего нужно было играть демона при искушении деньгами. Впрочем, допускаю, что это его стиль.

— Стиль, стиль, его стиль, истинно так! Умеете же вы словцо подобрать! Удивительный дар!.. Осмелюсь доложить вам, — Полубес понизил голос, — Адольф с этим своим стилем едва не погубил подопечного. Заигрался, скотина! Генеральские мои штаны выпросил у меня, напялил, тьфу!.. Всех в итоге загребли в полицию. А нашему-то серьёзный срок грозил. Уголовное дело! Ударил полицейского по фамилии Рыбоедов.

— Как так?! — встревожился Скокс.

— Ликвидировали, — успокоил Полубес. — Пришлось вмешаться службе оберега. Завалили Рыбоедова на пороге травмпункта. Шёл оформить побои. Тело изъяли из оборота. Вместе со следами побоев. Как у нас говорится: «Несть человека — несть проблем».

— «Несть человека»... Хе-хе... Ну что ж... — Скокс поднялся с табуретки. — Кажется, пришло время приступать к дальнейшему искушению славой.

— Уже! Я, Вольган Амадеич, уже отдал распоряжение Рудольфу Дживе. Господин Джива провёл с подопечным нужную работу. Герой наш подписал контракт без сопротивления. Даже уже и скандал произвёл по тем же лекалам, как и в Колонном зале. Успех неимоверный!

Говоря это, Савёл Прокопович сильно рисковал. Здесь не любили самовольства. Однако, судя по усмешке, тронувшей тонкие губы Скокса, тот был доволен сообразительностью Полубеса.

— Осваивайте бюджет. Ну и отчёты. Как обычно. Прошу вас соблюдать меру в сфере личного обогащения. Как там заметил ваш классик? Каждая золотая монета — это слеза вдовицы. Или бедной сироты? Я, впрочем, не силён в ваших цитатах.

— Да и я, честно сказать, не могу похвастаться. Но мысль ваша понятна. — Полубес блеснул умным, острым глазком, строй его речи переменился. — Другой наш классик сказал: «Нельзя построить счастья на слезе ребёнка». В школах учат наизусть. Учили, вернее, в мою бытность. При Советах. Теперь не знаю.

— «Нельзя построить счастья на слезе ребёнка»... — Скокс задумчиво покивал головой. — Забавный афоризм. Звонкий. И, разумеется, абсолютно неверен, как и всякий афоризм. На мой взгляд, только так и можно построить счастье. И никак иначе. Эх, люди, люди... Прощайте!

Савёл Прокопович Полубес низко поклонился, так что разошлись сзади тяжёлые фалды камзола. Прижав ладонь к золотому шитью на груди, мелко кланяясь, попятился к выходу. Вокруг его узловатых колен свободно болтались просторные серые подштанники, вышитые по краю зелёными ветками и красными птицами. Полубес приложил козыряющую ладонь к треуголке и, звонко звякнув шпорами, развернулся через правое плечо. Все необходимые ритуалы, надо это подчеркнуть, здесь соблюдались пунктуально, неукоснительно. Не приведи дьявол упустить что-либо!

— Зайт берайт! — махнул ладошкой Скокс.

— Иммер берайт! — дежурно отозвался Полубес и, посверкивая-позвякивая серебряными пряжками на туфлях, вышел вон.

Скокс Вольфганг Амадей усмехнулся ему вслед. Он прекрасно знал Савёла Прокоповича. Савёл Прокопович, хоть и был похож на человека необразованного, ленивого, нелюбопытного, вовсе не являлся таковым. Про геометрию Лобачевского-то, прохиндей, вон как ловко ввернул. Эх, люди, люди... Люди-человеки...

Савёл Прокопович, выходя от Скокса, тоже усмехался, и тому были свои причины. «Иммер, иммер берайт...» «Будь готов! Всегда готов!» Как же. Разумеется, давно уже выкопал он в учёной энциклопедии подробнейшие и самые достоверные сведения о том, что же означает экзотическое, очень неприятное для русского слуха имя «Скокс». Скокс есть демон, способный находить клады и похищать сокровища. Такова основная его специализация. Мелкая, в сущности, должность, пресмыкающаяся в самом низу пирамиды. Самый уже подонок, отброс иерархии. Ничтожный атом в коловращении «spiritibus mortuorum» — мёртвых духов. И гляди ж ты, на сколь великое дело его определили! Эге.