Николай Сафонов - Старый дом

Обращение старшего консультанта больше относилось к своим коллегам, нежели ко мне. Высокий, дородный, с холеным лицом. Мимо такого на улице не пройдешь, обязательно проводишь взглядом. Его можно принять и за профессорами за артиста. Ему клиенты, как на исповеди, все рассказывают. Позже я убедился, какое большое значение для адвоката имеет внешность. И пусть порой за ней скрывается ординарная личность и ничего нет за душой, все одно к такому адвокату валом валят люди. Точно так же, как к мошеннику, одетому с иголочки, льнут его будущие жертвы. К счастью, старший консультант оказался тем редким исключением, на которые природа столь скупа.

Я послушался его совета и Положение о пенсиях выучил наизусть. На приеме внимательно выслушиваю каждую старушку и не отпускаю от себя, пока не убеждаюсь в правильности совета. И вскоре весть о том, что в юридической консультации на Большой Молчановке появился молодой адвокат, который принимает пенсионеров и пишет им бесплатные заявления, разлетелась по городу. Так у меня появилась персональная клиентура. К другому адвокату старушки уже не шли, а терпеливо высиживали очередь, если я был занят. Но точно так же, как чрезмерное употребление одних и тех же ягод набивает оскомину, так и мои старушки скоро перемешались, и я уже не различал их лица.

— Садитесь, — буркнул я очередной клиентке.

Старушка продолжает стоять. Она внимательно смотрит на меня.

— Садитесь, пожалуйста, — уже мягче приглашаю я.

— Вы наш (у нее получилось «нас» из-за отсутствия передних зубов) новый адвокат? Я уже много слышала о вас и наблюдала, как вы принимаете пенсионеров. — И, помолчав, представилась: — Дора Владимировна, бывший адвокат. — Она перевела дух и, собравшись с силами, продолжала: — Уходите из адвокатуры, пока не поздно, молодой человек. Вы добрый, а добрым здесь делать нечего. — И снова замолчала. — Сорок лет проработала адвокатом, а как сейчас помню мудрый совет патрона. Девчонкой была, не послушалась. Уходите из адвокатуры, — уже как заклинание повторила она и медленно направилась к выходу.

Давние слова Доры Владимировны почему-то засели в голове. «Вы добрый, уходите, пока не поздно…» Но какой-то другой голос все время подзуживал: «Это почему же я должен уходить? Пусть злые уходят… Старушки, видите ли, навели ее на такую мысль. А если даже и добрый, то зачем же добро беречь? Добро нужно отдавать людям…» Смех из соседней комнаты прерывает размышления.

В комнате стоит нестройный гул голосов. Адвокаты, свободные от дежурства, переговариваются между собой… «Как, твоя Наташка начала заниматься испанским?..» — «Что-то Марк приболел…» — «А что с ним?..» — «Сердце…» — «А меня сегодня в Верховном суде приняли по одному очень затянувшемуся делу…» — «Ну и какой результат?» — «Ты знаешь, так внимательно выслушали…» — «Истребовали дело для проверки?» — «Такой хороший человек, всегда буду к нему ходить на прием».

В беседу вмешивается старший консультант Валентин Антонович. Его голос отличу от сотни других:

— Очень плохо, дорогая моя, что правосудие зависит от человека, какой он — плохой или хороший. Этого не должно быть. Правосудие должно зависеть только от закона! А для этого нужно совсем немного — чтобы судья не был чиновником и не решал вопросы виновности или невиновности. Пусть столь важный вопрос решают незаинтересованные и по-настоящему независимые люди — народные заседатели. Другое дело, сколько их — два или двенадцать. Но чем больше заседателей, тем, по теории вероятности, будет меньше ошибок.

— Вы ратуете за суд присяжных?

— Называйте это как хотите, ибо я уверен, что не в названии дело, а в существе. Я ратую за правосудие.

В приемной адвокаты за столиками принимают клиентов. Одни, довольные полученным советом, долго благодарят адвокатов, другие, и таких большинство, покидают юридическую консультацию сникшие. Ни для кого не секрет, что встречаются клиенты, которые приходят к юристу не за советом, а чтобы узнать, как лучше обойти закон и избежать наказания. Такие уходят от адвокатов несолоно хлебавши. Вопросы клиенты задают самые разнообразные, и если бы один их этих вопросов попался на экзамене, пара обеспечена. Утешает одно — я не на экзамене, всегда можно проконсультироваться с более опытным адвокатом. Старший консультант, заметив мою растерянность, дружески подмигивает:

— Что, брат, учили, учили пять лет — и не можешь ответить на простой вопрос? — И, не дав раскрыть мне рта, сам же закончил: — Практика, она похлеще университета. Иной клиент такой вопрос задаст, что и сто преподавателей не ответят. Придется поступать на первый курс к жизни и учиться у нее не пять лет, а долгие годы. — И без перехода спросил: — Слышал, у вас есть интересное дело?

Я киваю.

— Понимаю! Волнуешься?

— Есть чуть-чуть…

— Знаем мы ваше чуть-чуть. Я тридцать лет выступаю в судах и каждый раз волнуюсь. И ничего зазорного в этом не вижу. Убежден, там, где кончается волнение, кончается адвокат. И не дай бог этому случиться. Сразу же уходите из адвокатуры, иначе, кроме вреда, ничего не принесете. Вот так-то, молодой человек. — И, похлопав меня по плечу, продолжил: — Сейчас забавную старушку отпустил. Написал ей заявление в суд о взыскании алиментов с детей. Можно было бы вам для практики провести дело в суде. Но она до суда не дойдет. — И, перейдя неожиданно для меня на «ты», докончил: — А вообще-то ты знаешь, наша профессия очень тяжелая. Взять хотя бы ту же старушку. До семидесяти лет дожила, вырастила троих детей, а дети добровольно не хотят помогать родной матери. Позор. Подавай, говорят, на суд.

— А что она их, сволочей, жалеет…

— Эти еще хорошо, что так говорят. Другие и через суд отказываются платить родителям. Не такого еще насмотришься. Слишком много еще грязи. Идут и идут люди с горем. Легче пробить каменную стену, нежели людской эгоизм и бездушие.

— Нужно самому быть чистым и не творить зло, тогда и к вам не пристанет никакая грязь…

— Это так всегда по молодости кажется… Я тоже когда-то думал, как вы, — и он, безнадежно махнув рукой, занялся очередным клиентом, который вошел в приемную с советной карточкой в руках.

Она вошла в приемную как-то боком, в черном платке. Я с трудом узнал ее — Алевтина Ивановна… Неужели что-нибудь случилось с Юркой? Не может быть… И как она узнала, что я работаю адвокатом? Я закончил юрфак университета, а ее Юрка в один год со мной — военную академию, и сейчас ему, наверное, присвоили уже очередное звание. Но, судя по лицу, у нее горе. И потом, к нам с радостью не ходят. Она еще не видит меня и обращается к дежурному адвокату: