Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга первая

Вот и сейчас отец приготовил пару березовых веников, покрутил ими в воздухе, разгоняя пар. Поддал чуть на камешки и снова покрутил вениками. Матвей накрыл голову холодной пихтовой лапой – так он мог лежать под вениками хоть полдня. Под пихтовой лапой дышалось легко и свободно, пар не обжигал.

И вот мягкие кудрявые березовые венички легко прошлись по спине и ногам, приучая тело к жару. Загуляли по спине, мягко и увесисто охлопывая, прогревая кожу и напитывая ее своим запахом. Матвей расслабленно потянулся и выдохнул. Веники захлопали сильнее и быстрее – по спине, по ногам, по ступням. Ступни отец всегда пропаривал особенно тщательно – все здоровье в ногах…

Как следует прогрев Матвея березовыми вениками, отец обдал его ледяной водой, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Волна восторга окатила Матвея, хотелось кричать что-то бесшабашное! Как же здорово! Он выскочил из парной и с размаху окунулся в ледяную воду, посидел в ней немного и перебрался в теплую.

А из парной тем временем доносились увесистые смачные шлепки – отец и себя парил любо-дорого. Матвей выбрался из купели и лег на лавку – тело требовало расслабления.

Отец выскочил из парной красный, как вареный рак, и ухнул в ледяную воду, погрузившись с головой. Выскочил и тоже растянулся на лавке.

– Сын, а я ведь до войны так и не доехал, – сказал он в потолок.

– И хорошо, бать, что не доехал. А как так получилось?

– До города добрались, там два дня просидели на вокзале – поезда ждали. Потом дали паровоз, мы по теплушкам попрыгали да и покатили в Ново-Николаевск. Ехали три дня туда, стояли долго на перегонах. И уже там на вокзале нам сказали по домам ехать. Никто ничего не понял. Вот так оно, сын, на войну ездить, – отец невесело усмехнулся.

– А опять не позовут? – Матвей перевернулся на спину и посмотрел на отца.

– Дак кто ж их знает, сын. Могут и позвать. Позовут – пойду. А пока пошли париться, – отец пружинисто подскочил с лавки и пошел в парную.

Матвей пошел следом – предстояло любимое парение, с дубовыми вениками.

Отец всегда сначала парил березовыми, разогревая кожу и подготавливая ее к настоящему жару. А уже потом брал в руки дубовые веники и парил ими от души. Так парил, что Матвей готов был выскочить из парной. Но терпел мужественно, ибо знал – именно после этого все тело наполнится искрящейся энергией, до краев заполнится.

…Однажды, Матвею было лет десять всего, он упал с кедра, летел, ударяясь об ветки. И когда со всего маху приложился об землю, боли уже не чувствовал. Отдельной боли. Он болел весь. Мальчишки тогда на руках дотащили его до дома. Отец ощупал его и сказал маме:

– Баню топи. Не поломался он.

А потом долго и аккуратно разминал его на полке, натирал медом с травами и поил теплым молоком с медом. На следующий день Матвей не мог подняться – все тело болело. Но отец безжалостно загнал его в баню и аккуратно попарил березой. А через пару дней уже по-настоящему, с обливаниями и сменой веников. И поставил на ноги. Так что баня она не только для удовольствия, она для здоровья очень полезна…

Матвей снова накрыл голову пихтой, спасаясь от жара. У дубового веника лист широкий и захватывает гораздо больше жара, чем березовый. И в разогретое березой тело этот жар входит как нож в масло, проникая везде. Матвей блаженствовал под вениками, а отец пыхтел и отдувался, пропаривая сына. Поддал парку, и тот, смешиваясь с ароматом дуба и трав, заполнил парную. Матвей вертелся на полке так и эдак, подставляя веникам бока, а отец парил и парил, не зная устали. Наконец он бросил веники в кадку и пошел за дверь. Матвей сполз с полка и вышел в предбанник, пошатываясь. Отец окатил его из ведра ледяной водой, сбивая прилипшие листья и смывая теплую негу. И Матвей ожил, волна кипучей живой силы снова прокатилась по жилам, подхватывая и унося в небо. Вот это жизнь!

Матвей рассмеялся, хватил кружку холодного кваса и пошел в парную, посидеть после веников на полке, отмякнуть немного. Отец зашел следом и растянулся на полке. Матвей взял дубовый веник и принялся охаживать отца. На два у него пока сил не хватало. Это кажется: что там такого – вениками махать. А попробуй помаши…

После бани они сидели на завалинке и пили горячий травяной чай – мама расстаралась и накрыла стол.

Отец рассказал, как они добирались и что интересного он видел в Ново-Николаевске. Город большой, но грязь такая же, как и везде. Да и города отец особо не видел – дальше вокзала и не ходил никуда.

А потом Матвей рассказал ему про заготовку, про пасеку… Услышав про Бирюка, отец нахмурился. Подумал и сказал:

– Все верно сделал, сын. Мало ли кто он такой, пришлый этот. Уверен ты, что он ушел?

Матвей подумал чуть и сказал честно:

– Не знаю, бать. Не видели мы его больше. Но мог и не уйти. Занял зимовье и живет там.

– Главное, чтоб не пакостил. А так… пусть его.

Отец встал:

– Ладно, пойдем с косолапым что-то решать.

Сил на расстройство у Матвея после бани не было – слишком хорошо ему стало. Они пошли к загону. Тихо. Матвей подошел тихонько и заглянул: медвежонок спал, устроившись в самой середине загона, по-хозяйски. Он вообще ничего не боялся, похоже.

Отец посмотрел на него, на сына, и сказал:

– Пусть поживет пока. А ближе к осени в тайгу повезем. Выживет – молодец. Нет – так и так погибнуть должен был. Но шанс ты ему дал.

И потянулись дни. Матвей кормил Урсула (так он назвал для себя медвежонка), работал по хозяйству. А Урсул подрастал, становился больше и быстрее, но был все таким же игривым.

Он любил побороться с Матвеем, побегать от Серко по загородке. И с каждым днем Матвей все больше убеждался, что зверю не место среди людей. Повадки Урсула становились все более дикими. И он решился. Подошел к отцу:

– Бать, надо увозить его в тайгу. Пора. Иначе добром не кончится.

Отец только кивнул молча и пошел собираться. Матвей же принялся думать, как же им заставить Урсула влезть в телегу и ехать в ней? Задачка не из легких.

Но отец – старый таежник, и умеет найти выход из любой ситуации.

Они сделали силки из крепкой веревки и стянули ему лапы. Серко прыгал вокруг, не понимая, что же это такое делают с его новым другом? А Урсул ревел и ворочался, силясь вырваться из силков. Но тщетно. Матвей натянул ему на голову мешок, и они с отцом и соседским старшаком кое-как закинули его в телегу.

Уф! А ведь еще и развязывать его как-то… самый опасный момент.

Собрались и поехали. Урсул ворчал и ворочался, лошадь нервно всхрапывала и прядала ушами.

Выпускать Урсула решили возле зимовья. Доехали, сгрузили его с телеги. Матвей разговаривал с ним ласково, пытаясь успокоить. А Урсул забыл обо всем на свете и настороженно принюхивался – его будоражили такие знакомые запахи…