Брюс Кэмерон - Путь домой

Я пошла прочь, и никто не позвал меня по имени. Я трусила вдоль берега туда, где меня ждала прохладная тень сгущающихся сумерек.

Настало время выполнить «Иди Домой».

Я, не останавливаясь, трусила вперед, и из-за волочащегося за мной поводка мою шею что-то постоянно дергало, что меня раздражало. Из-за поводка я двигалась медленнее, чем могла бы, а потом все стало еще хуже, потому что он зацепился за упавшее дерево и рывком остановил меня, так что я не могла идти дальше. Я заскулила, досадуя на свое бессилие и чувствуя ненависть к этому поводку. Я пыталась тянуть его, но он не поддавался. Я обогнула дерево, но это не помогло. Я застряла.

Я схватила поводок зубами и потрясла его, но и это не подействовало.

Я огляделась по сторонам и только сейчас осознала, что город остался далеко позади. Рядом тек ручей и росли редкие деревья и невысокие кусты, в которых я могла бы укрыться, но, когда взошла луна, я почувствовала себя очень уязвимой. Откуда-то издалека до меня доносился едва различимый запах койотов. А что, если и они чуют мой запах? Я подумала о том, как бы они обрадовались, найдя меня здесь, зацепившуюся за бревно и не имеющую возможности защищаться, и меня пронзил страх.

Вертясь и натягивая поводок, пока ошейник не начал натирать мне шею, я перепробовала все, что могла придумать, чтобы избавиться от поводка. Наконец я попятилась от дерева, чувствуя, как ошейник скользит по моей шее к голове. Внезапно он стал очень неудобным и начал меня душить. В отчаянии я наклонила голову и, напрягшись, потрясла ей. И вдруг, когда я меньше всего этого ожидала, ошейник слетел с меня.

Я сразу же почувствовала себя плохой собакой. На мне не было ошейника только однажды – в ту пору, когда я находилась в комнате, полной вольеров и лающих собак. Люди дают собакам ошейники, чтобы собака знала, что она принадлежит человеку. Ощутив, что на моей шее больше нет ошейника, я почувствовала себя несчастной.

Но хорошая я собака или плохая, мне нужно двигаться вперед. Теперь я была ближе к Лукасу, я это чувствовала – но я все еще была от него очень далеко.

Хотя я уже давным-давно не выходила на тропу, все здесь было мне знакомо – холмы, поиски воды, недостаток еды. Я чуяла запахи животных, однажды вспугнула кролика и поняла, что ловля кроликов осталась таким же трудным делом, каким была и прежде. От тропы сильно пахло людьми, но я избегала тех мест, откуда доносились их шаги и голоса, хотя меня все сильнее одолевал голод. Теперь, когда на мне не было ошейника, я не была уверена, что люди встретят меня дружелюбно.

Как-то раз я спустилась от тропы к дороге и нашла несколько кусков старого хот-дога в металлическом баке, который мне удалось опрокинуть, но, если не считать этой удачи, я продолжала голодать.

Теперь мерзкая вонь койотов витала в воздухе все время – видимо, в здешних местах этих маленьких плохих собак было много и они здесь охотились. Я держалась настороже и немедля уходила в сторону, когда понимала, что иду путем, который приведет меня к ним.

В тот день, когда я поживилась остатками хот-дога, я почуяла их вонь особенно явственно – их было, по меньшей мере, трое, и они были где-то неподалеку. Я тут же двинулась в обратном направлении, потому что как ни важно было продвигаться к Лукасу, еще важнее было избегать стай этих плохих собак.

Запах троих койотов сначала ослабел, а потом сделался таким сильным, что я остановилась, повернулась и посмотрела вниз, на оставшийся позади меня пологий склон, ожидая, что сейчас они покажутся из-за скал. Нет, их там не было, но они были близко.

Они охотились за мной.

Когда тропа вышла из леса на большую поляну, я почувствовала себя ужасно незащищенной. Койоты были позади меня, так что, если я отступлю и снова окажусь среди деревьев, опасность только возрастет. А далеко впереди поляна шла круто вверх и кончалась нагромождением продолговатых валунов, смотрящих в небо. По запаху я определила, что там, на вершине холма, нет других койотов.

Я вспомнила, как оказалась перед лицом такой же угрозы в прошлый раз. Хорошая собака учится, когда ситуации повторяются. То, что в тот раз за мной была скальная стена, сорвало их атаку. Если мне удастся добежать до этих больших валунов, я буду опять защищена сзади, и мне не придется обороняться на местности, открытой со всех сторон, где стая койотов сможет меня победить. Там, у этих валунов, у меня появится возможность сразиться с ними за свою жизнь.

Хотя мои лапы ослабели от нескольких дней голода, я быстро побежала в гору, чувствуя, что койоты продолжают гнаться за мной.

Когда я домчалась до валунов, я тяжело дышала, и чтобы отдышаться, некоторое время полежала в их тени. Со своего места мне был виден крутой травянистый склон, и вскоре я разглядела трех маленьких плохих собак, когда они вышли из леса. Перед ними был мой след, и они гуськом направлялись прямо ко мне.

Я невольно оскалила зубы и зарычала.

В это мгновение я не думала ни о Лукасе, ни об Акселе, ни о каких-либо людях вообще. Сейчас я чувствовала себя просто собакой, охваченной лютой первобытной яростью. Мне хотелось рвать зубами плоть койотов. Я встала на лапы, ожидая их прихода и начала схватки.

Трое койотов бежали вверх по склону холма, молча, высунув языки и прищурив глаза. Приблизившись, они разошлись в стороны, зная, что поскольку за мной находятся скалы, мне некуда будет отступать. Я чуяла, что они голодны, и у них были похожие родственные запахи – эти три самца были молоды, происходили из одного помета и явно давно ничего не ели. Я была крупнее любого из них, но голод довел их до грани отчаяния, так что они во что бы то ни стало постараются меня загрызть и съесть.

Инстинкт, которого я не понимала и который побуждал меня броситься на них, был почти неодолимым, но я осталась стоять хвостом к валунам, не поддаваясь желанию ринуться вперед и погнаться за ними вниз. Я лаяла, щелкая зубами, и они немного отступили, тыкаясь друг в друга носами, не зная, что предпринять, ведь я не пыталась спастись бегством. Один из них, тот, который показался мне самым крупным и смелым из трех, сделал несколько быстрых шагов в мою сторону и тут же отбежал назад, когда я бросилась на него в атаку, меж тем как его братья попытались приблизиться ко мне сбоку. Я повернулась, чтобы отразить эту угрозу, и тут почувствовала, что самый смелый койот опять несется ко мне. Я зарычала, атакуя его; двое его более мелких братьев бросились на меня, я щелкнула клыками, опрокинула одного из них на спину, и тут самый смелый прыгнул на меня спереди, и я почувствовала, как его зубы рвут плоть на моей шее. Я, рыча, вырвалась, вцепилась зубами в него, мы оба встали на задние лапы, и я заставила его отступить, но тут вперед бросился его брат.