Александра Сашнева - Танго с ветром

Джонни недолго думает — пока он еще не отразился в глазах Сони, надо успеть сделать единственно верное движение. На ошибку нет ни времени, ни права. Мужик со скальпелем жуток. Это великан с огромными граблями. Это не малыш, оскорбленный ростом. Малышам нужна власть, великаны алчут крови.

Джонни на расстоянии срастается с телом маньяка, так парус срастается с ветром, и, угадав его поворот, кидает монтировку. Она летит по начертанной в пустоте линии. По линии смерти, не по линии жизни, и геометрия тут ни при чем. Геометрия всегда на службе у событий. Целиться нужно в событие, а не в цель — тогда и с закрытыми глазами попадешь.

Стальной конец попадает точно в правую почку монстра.

Гора мяса опадает на землю, Джонни подбегает и добавляет между лопаток.

Джонни не думает о том, что будет. Узел его осознания сосредоточился в одной точке. Лучи судьбы сошлись в лазер, а что дальше? Дальше будет дальше.

Джонни разрезает скотч и, раздевшись, швыряет Соне рубашку.

Соня кашляет и одевается.

Гора мяса приходит в себя. Это слабая гора, у нее повреждена почка, ее сердце молотит невпопад, но это громадная гора. Гора-экскаватор. Руки-ковши загребают пространство, глаза пылают адской алчностью. Видно, что жилы горы всегда в гипертонусе, от этого тело судорожно-бугристо. Слишком вытянута шея, слишком покаты плечи, позвоночник не выдержал натяжения жил и согнулся в дугу. Но в дуге этой сила пружины.

Джонни молотит по горе монтировкой и движется прочь от Сони, как птица от птенца. Как танцующий котик, выбравший путь победы в войне с превосходящим противником.

Гора по-слоновьи тяжело гонится за Джонни — удары только зла добавляют, и Джонни бежит, а гора гонится.

Пара убийца-жертва движется по темным коридорам строящегося здания, как по внутреннему миру подсознания. Они связаны там, внутри. Кто теперь победит?

Лестницы выводят их наверх, на суд неба — Небо смотрит на них, на эту пару — монетка с овцеволком пока еще летит вверх и крутится, крутится и… замирает на секунду над пропастью — выбор сделан: овца сделала волка на этот раз. Волк летит вниз лицом на прутья арматуры — они станут ему осиновыми кольями. А всего-то стоило пригнуться под броском этой горы мяса, просто расслабиться и дать ей пролететь мимо.

Мясо взрывается, напоровшись на сталь, и все души, выпитые этим мясом, со стоном вырываются наружу. Выплескиваются багряным фонтаном, и плоть адского исчадия становится тем, что есть, — горой мяса, пищей. И это справедливо. Бездушное не должно жить чужими душами — такова тоска мира по равновесию. И мир затихает.

Овца, готовая свалиться вслед за волком, держится на волоске.

Ангел, посланный Богом, держит эту жизнь в мире для дальнейших поступков. Соня. Ее руку уже сводит судорога, но она не отпускает пальцы, она кричит, находя силы в крике.

Джонни осторожно затихает и помогает Соне затащить его назад в коридоры жизни из пропасти смерти. Начинается ливень. Небо разрывается накопившимся криком молнии.

Соня сидит на табурете, мокрая после дождя и после душа, в ее руке стакан с вином, и она отпивает маленькими глотками. Ее тело больше похоже на тело святого Себастьяна. Джонни выдавливает из тюбика мазь на палец и замазывает раны Сони. У Джонни опрокинутое лицо. Соня смотрит на его лицо и вдруг начинает гладить его по голове. Его мокрые курчавые волосы напоминают на ощупь шерсть зверя.

Соня допивает вино и ставит пустой стакан на стол. Толстое стекло громко стучит по дереву.

— Ты все испортил, — говорит Соня. — Все, что могло быть, уже никогда не случится.

Фиолетовые бабочки садятся на руки Джонни, на губы, на веки, но Соня не видит их. А Джонни мажет, мажет мазью ее раны. И вспоминает, как это делала Соня. Рифмы. Рифмы — вот из чего состоит мир.

— Люди начинают с белого цвета, — говорит Соня. — С чистоты. А мы начали с тьмы. Это непоправимо. Это мы вызвали этого демона. Мы сами.

— Но его больше нет, — говорит Джонни. — Демона больше нет.

По щекам Сони текут слезы, и редкие фиолетовые бабочки кружат над их головами. Но их слишком мало, чтобы забыть случившееся.

Утром Соня просыпается и видит рядом спящего в одежде Джонни. Прошедшее вспоминается не сразу. Да и вспоминается ли оно? Было ли оно наяву? Может ли быть такое наяву? Вряд ли. И Соня думает, что вряд ли это была явь — то, что случилось вчера.

Сон! Вот в чем дело. Любой, кто затягивает тебя на территорию сна, опасен. На территории сна живут демоны. И Джонни повинен в этом. Пусть он звал ее всего лишь на окраину, но именно благодаря тому, что она переступила границу яви и сна, Соня неизбежно встретилась с хозяином темноты, с демоном, с убийцей. В убийцах нет света, нет душ, они живут чужими душами, потому что без души тело просто мясо.

Соня встает с постели и нервно ходит по квартире.

Она видит, что Джонни живет один, видит фотоаппаратуру. Соня проходит на кухню, чтобы сварить себе кофе, и видит в мусорнице порванные фотки девушек. Много фоток, много красивых, изумительных фоток.

Соня берет в шкафу у Джонни джинсы и футболку и одевается.

Сквозь пыльное стекло на стол в кабинете следователя падает свет. Женщина, хозяйка «логова маньяка», сидит на стуле перед следователем и смотрит, как кончик стержня шариковой ручки выводит на бумаге слова. Но тишина пугает эту женщину, и она начинает говорить. Ей кажется, что если она будет молчать, то тишина может повредить. В тишине могу родится мысли, о которых она не догадывается, и неизвестно, чего от них ждать.

— У меня там мать жила, — говорит женщина. Умерла весной. Надо бы продать халупу эту. Да кто ж ее купит? Студентам бедным сдаю. Студентам-то все равно. Лишь бы переночевать.

— Прочтите. Все верно? — равнодушно говорит Следователь, подвигая с шелестом протокол.

Женщина пробегает глазами текст. Следователь ждет, глядя в окно. Для него давно нет тайны в его работе. Она давно стала банальностью и рутиной, но проблема жизни в том, что для нее нужна именно рутина. На плотный поток рутины можно опереться. На стене у следователя висят нунчаки, он занимается восточной борьбой в свободное время. Но теперь все меньше и меньше. Раньше в этом было спасение, а теперь привычка. Рутина.

— Да. Похоже, — говорит женщина, возвращая на стол лист протокола.

— Тогда напишите: «С моих слов записано верно» — и распишитесь. Там, где галочка.

Хозяйка логова старательно выполняет просьбу.

— Можете идти, — говорит следователь и начинает набирать номер.

Женщина уходит.

— Ну че там? — говорит Следователь в трубку. — На пляже, говоришь? Вчера? С девушкой? Да хрен его знает. Но псих точно. Да. Поехали.