Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

– Знаешь, там есть такие шкафчики, в которых можно оставить вещи и одежду… Сразу, где-то в прихожей, на каждой дверке еще обычно прилеплена либо бабочка, либо цветочек… Так вот. Пахнет этими самыми шкафчиками – краской, что ли? – ну и еще чуть-чуть подгорелой кашей и какао… Насколько я знаю, во всех садиках так пахнет.

Я уже очень напилась. Меня прет на воспоминания.

– У каждого времени свой запах. Например, история с Лаврентьевым у меня всегда ассоциируется с весной и песней Талькова, знаешь, этой – "Летний дождь, летний дождь…"

– Мы погрустим с ним вдвоем… – тихонько подпевает Кока. Мы одновременно смотрим на пустую бутылку и снова молчим.

– У тебя бывает такое чувство, что именно сейчас что-то уходит из-под ног? – шепотом спрашивает он. – Ты даже не поймешь, что это – твое прошлое, твои бывшие друзья, твоя любовь… Но ты не можешь это остановить. И становится грустно от своей немощности… Бывает?

– Наверное, – неуверенно киваю я. Кока загрустил – это тоже одна из стадий опьянения, более тяжелая. Когда я пью в одиночку, то непременно пытаюсь зареветь в такие моменты. Бывает даже, что получается.

– Как песня про Плюшевого Мишутку, который сразу терял все, что находил… Так и я…

– Значит, кто-то там любит, помнит, верит, – говорю я и внимательно смотрю ему в глаза.

– Но ты, Аленка, не такая, – внезапно оторвавшись от своих мыслей, говорит Кока, – ты у нас как птица Феникс!

– Это еще почему?

– Птица Феникс всегда снова и снова возрождается из своего же пепла. Так и ты.

– Но ты не так уж хорошо меня знаешь, – замечаю я. Мне не очень нравится сравнение с птицей, – со школы я изменилась, и сколько лет мы не виделись…

– Я всегда это замечал. Еще тогда, давно. На тебя сколько бы злосчастий не свалилось, ты сначала вся скукоживаешься, тухнешь, как сигарета, – Кока прихохатывает, – и вроде бы уже начинаешь думать: ну вот и поломалась Аленка, а через некоторое время смотришь – а Аленка уже живехонька ходит. Ты снова и снова оживаешь, как ни в чем не бывало – вот о чем я. Птица Феникс.

– Ну, тогда Феникс – птица черная, – тихо говорю я.

Я и сама думала об этом, только сравнивала себя больше с хамелеоном, нежели с Фениксом. Очень часто по жизни мне думалось: все, больше не могу, не выдержу больше, не смогу веселиться, смеяться, и вообще жить дальше. Но вскоре, хотя ситуация внешне и не менялась, я действительно оживала. Что я умею – так это приспосабливаться к условиям. Любым. Я не из тех кораблей, что можно легко потопить. Я умею удерживаться на плаву столько, сколько надо. Вопреки самой себе.

Но иногда это и плохо. Иногда важно хотя бы единожды сломаться, чтобы умереть окончательно, но зато родиться вновь уже не тем же Фениксом, а, скажем, Тигром, Медведем. А я – день за днем по одному и тому же кругу. Мне не надо бороться за место под солнцем – мне прекрасно живется и в тени. И так во всем. Всегда и во всем – Феникс.

Кока вновь берет гитару и начинает петь тему под настроение. Я тихонечко подпеваю ему:

Мы оба расчувствовались. Кока подкуривает две сигареты, одну дает мне. Молчим. Напряжение висит в воздухе. Водка кончилась, и сейчас в наших глупых инфантильных головах решается главный вопрос – идти ли за добавкой или нет. Пока я думаю об этом, Кока спрашивает:

– Может, сходить за пивом?

Я вроде как неуверенно пожимаю плечами.

– Да! – сам себе отвечает Кока. – Пойду я. Дай полтинник.

Я будто бы нехотя лезу за деньгами.

– На.

– Кубарева, алкоголик ты мой родимый, на хрена мне твоя десятка? Полтинник дай!

– Ой, – говорю я и меняю купюру. Плохо дело!

После Кока как-то моментально исчезает. Походив по комнате, я снова закуриваю. Стены яростно пляшут вокруг меня.

– Вот те на, – задумчиво говорю я сама себе, и нечаянно стряхиваю пепел себе на коленку.

– Вот те на, – повторяю я и, вместо того, чтобы сдуть, размазываю пепел по джинсам. На них остается пятно. Я разочарованно крякаю и иду в ванную. Вся раковина там у меня почему-то завалена грязной посудой. Я поражаюсь сама себе и начинаю беспорядочно плескать воду себе на коленку, в процессе понимая, что кольцо на левой руке мне большевато и лучше его снять. Кольцо неловко спрыгивает с моего пальца и со звоном об эмаль ванны скатывается в отверстие для слива.

Некоторое время я еще тупо смотрю на пустую ванну, а потом резко выключаю воду и заглядываю в дырочку.

– Ой-е – ей.

Я надеюсь, что кольцо еще не успело укатиться в бескрайние, как север, просторы канализации. Смутно вспоминаю, как должна быть устроена эта самая ванна со всеми ее трубами – не вспоминается. Грущу из-за Кокиного отсутствия.

«Вот в такие моменты», – печально думаю я, присев на краешек ванны в позе Аленушки из знаменитой картины Васнецова, – «и понимаешь, как же плохо, когда в доме нет нормального, толкового мужика… Нет, хотя бы просто – мужика».

– Аленка! – кричит Кока, хлопая дверью. – Ты где?

– Коленька! – зову я. – Иди скорей сюда! Тут такое несчастье, такое несчастье!..

Я сбивчиво и непонятно обрисовываю ему ситуацию.

– Короче, твое кольцо упало в эту дырку? – подытоживает он, выслушав весь мой лепет.

– Ага. Колечка, оно ведь денег стоит…

Кока, вообразив себя чудо-сантехником, отодвигает меня в сторону, и внимательно изучает отверстие, растопырив зачем-то руки в разные стороны, и бормоча при этом, какие же бабы дуры. Я скромненько молюсь, прижавшись к стиральной машине.

– Значит, так, – важно заявляет Кока, – сегодня я ничего делать не буду. Сейчас оставим все, как есть, а завтра посмотрим.

– А водичку хорошо, что я выключила?

– Очень хорошо!

– А в раковине тоже лучше не включать водичку?

– Тоже лучше не включать.

– А на кухне?

– И на кухне, – очень неуверенно отвечает Кока, – слушай, отстань ты со своим колечком! Пошли пиво пить.

Пиво после водки – это очень и очень весело, я понимаю это с первых глотков. Мне кажется, что я куда-то еду, и, чтобы остаться все-таки на диване, приходится изо всех сил упираться ногами об пол. Кока между тем наворачивает круги по комнате, потом внезапно останавливается, хватает какую-нибудь вещь, разглядывает ее тщательнейшим образом, и снова ходит. В пятый раз ему достается в руки оставшаяся еще от старых жильцов детская энциклопедия пятьдесят восьмого года выпуска, с Лениным на форзаце.