Дмитрий Нержанников - Красное дерево, или как путешествовали в лихие 90-е

Как-то солнечным утром я зашёл в один из фестивальных баров и увидел сидящего за стойкой перед бокалом пива щуплого человечка в чёрной футболке с дыркой на спине… Это был Стив Бушеми. Я не поверил своим глазам! Попросил разрешения присесть рядом, и мы разговорились. Я вспомнил, что формально выполняю тут функции журналиста и спросил его:

– Вы ощущаете себя звездой?

– Я ощущаю себя планетой, – усмехнувшись ответил мистер Пинк.

Позднее я использовал это его выражение в серии статей для одного журнала про кино, в которых писал об актёрах второго плана, часто не замечаемых широкой публикой. Мне эти «планеты» всегда были гораздо интереснее «звёзд». Серия статей выходила под одним из моих многочисленных псевдонимов и называлась «Планетарий Димитрия Грибба». Я рассказывал в ней о Винсенте Скьявелли, Доминике Пиньоне, Джоне Гудмене, Роне Перлмане, Джоне Туртурро и прочих своих любимых «планетах» кино. К сожалению, ничего из этих статей не сохранилось. Компьютеров тогда не было, а бумажные архивы пропали при каком-то очередном переезде. Я как-то подсчитал, что, прожив в Ленинграде-Петербурге двадцать два года, столько же раз поменял место жительства…

…На фильм «Фарго» мы пошли на последний сеанс, в летний кинотеатр, который располагался чуть ли не в лесу, где-то далеко за городом. Мы взяли свои спальники, несколько бутылок вина и удобно расположились под звёздным небом в почти пустом кинотеатре. Может быть, там даже вообще никого кроме нас не было…

Мы уже видели Raising Arizona, Miller’s Crossing, Barton Fink и The Hudsucker Proxy, так что были начеку, зная, что нас ждёт нечто необыкновенное. Есть такие фильмы, названия которых лучше звучат в оригинале. Как, например, тарантиновские Pulp Fiction или Reservoir Dogs. Фильмы братьев Коэн относятся именно к этой категории. Ну, что такое Raising Arizona? Очень долго это название переводили как «Поднимая Аризону» или «Молодая Аризона»… Наконец додумались до корявого «Воспитывая Аризону» да так и оставили.

Название фильма Fargo перевести легко, потому что это имя носит городок, в котором происходят события. А вот сам фильм оказался без перевода. И даже без субтитров. И, уж конечно, наушники в летнем кинотеатре нам не выдали. Мой английский не настолько хорош, чтобы смотреть такие фильмы как «Фарго» на языке оригинала. Ускользает неподражаемый коэновский юмор, а просто пялиться на экран и портить впечатление от хорошего фильма не хотелось. Поэтому мы быстро напились и завалились спать прямо в проходе между рядами…

Ранним утром нас разбудил яростный лай огромной сторожевой собаки, которая бегала вокруг нас с явным намерением сожрать. Хорошо, что пришёл хозяин и оттащил её. Непонятно только, где они – сторож и собака – были раньше и почему не заметили нас ночью…

Кажется, именно в это утро я и повстречал Бушеми.

Оказавшись впервые на кинофестивале такого уровня, я подхватил «фестивальную лихорадку». Мне хотелось посмотреть всё! Я смотрел по пять фильмов в день. А моя подруга часто не выдерживала и дожидалась меня снаружи. Однажды она лежала в парке перед кинотеатром, подложив под голову сумку с деньгами и документами, и спала на травке под солнышком. Там многие так делают.

Вдруг кто-то выхватил у неё из-под головы сумку и побежал. Она быстро сориентировалась, вскочила и, несмотря на то, что была спросонья, помчалась за вором. Вора не догнала, пошла в полицию, где её промурыжили несколько часов… Когда я вышел из кинотеатра, её, естественно, не было, мобильников тогда не было тоже, я пошёл её искать, и, конечно же, мы потерялись.

Когда я через несколько часов нашёл её сидящей на скамейке неподалёку от того места, где мы должны были встретиться днём, она была пьяна в усмерть.

Дальнейшее повествование будет от третьего лица.

Когда она вышла из полицейского участка и не застала меня на месте встречи, то забилась в какой-то уголок и стала плакать. Мимо шёл волосатый парень латиноамериканского вида и нёс в руке здоровую бутылку коньяка. Увидев рыдающую девушку, парень решил её утешить и предложил выпить прямо из горла. Она выпила, потом ещё, парень тоже… В общем вдвоём они быстренько уговорили эту бутылку, но моей спутнице стало плохо, и она весь этот выпитый коньяк благополучно из себя извергла в ближайшие кусты.

Извините меня за натуралистичные подробности, но это необходимый компонент данной истории.

Узнав, что ей негде спать, парень стал, естественно, звать её к себе, но она героически отказалась и решила дождаться меня. А когда дождалась, мы взяли наши спальники, хранившиеся у администрации кинотеатра, и пошли ночевать в свои горы.

Самое интересное было утром. Парень, случайно увидев нас на завтраке в пресс-центре, подошёл и рассказал следующее. Он оказался кинорежиссёром откуда-то то ли из Боливии, то ли из Колумбии. Его фильм участвует в программе «Молодое кино». Он сам не ожидал, что попадёт сюда и теперь чувствует здесь себя не в своей тарелке. Вчера вечером его пригласили на какой-то официальный приём самого высокого уровня, где все были в галстуках и смокингах, а он один – в рваных джинсах и футболке. Ему там быстро надоело, он взял первую попавшуюся бутылку коньяка, стоявшую на какой-то полочке сбоку и свалил оттуда. Тут-то он и встретил мою потерявшуюся подругу, с которой они этот коньяк и выпили. И правильно, оказывается, сделали, потому что сам он собирался пить его в гордом одиночестве у себя в номере отеля. А вот этого делать было, ну, никак нельзя.

Потому что среди ночи к нему в номер вежливо постучали. Он открыл. Вошли трое полицейских, включили свет и сделали обыск. Обыск, понятное дело, желаемых результатов не дал, и они, извинившись, ушли неоплодотворённые.

Вы спросите, что же они искали? А искали они, если уж не полную, то хотя бы пустую бутылку из-под коньяка, которая, к счастью, лежала в какой-то урне, а, может, в кустах, а, может, где-то ещё, а где, никто не помнил… Как объяснили парню в дирекции фестиваля, вчера кто-то спионерил коллекционный коньяк тысяча восемьсот какого-то года стоимостью в несколько тысяч долларов, а так как все остальные люди были приличные, то, конечно же, сразу подумали на него. Для вида он возмутился. Перед ним ещё раз извинились, хотя, вряд ли поверили.

– Ну, вот, – сказал я своей спутнице, – не бывает худа без добра: деньги и документы наши пропали, зато коллекционным коньяком поблевала. Не каждому в жизни этакое счастье выпадает…

И ещё одно воспоминание о Карловых Варах греет мне душу… Это был один из тех моментов, когда ты понимаешь, что счастлив. Абсолютно и полностью. Потом много случается всякого: и хорошего, и плохого, но жизнь твоя движется вдоль этих моментов счастья, как мимо километровых столбов на дороге. И совершенно не важно, что находится между ними, что было в начале дороги, и что будет в конце… Только эти вёрсты-маячки.