Андрей Стрельцов - Несколько дней из жизни следователя. Осень

– Но в других-то странах такого террора не было.

– Да потому, что в других – более-менее лучше эволюционировали, к изменениям историческим приспосабливались, а не консервировали свои проблемы. В Англии революция была, и королю голову отрубили еще в – дай, бог, памяти – семнадцатом веке. Во Франции – в конце восемнадцатого, и с гораздо большей кровью, кстати. А у нас – «православие, самодержавие, народность»… Ну, и получили… Кстати, мы, хотя бы, всему миру показали, как не надо делать. «Новый курс» Рузвельта был, ведь, ответом на то… ну, чтобы не довести до революции, потому что там тоже серьезная ситуация была.

– Да? Я не знал, что-то…

– Была-была – поверь недоучившемуся историку.

– Может, ключевое слово – «недоучившемуся»? – улыбнулся Сашка.

– Да-да-да…

– А сколько ты, кстати, недоучилась?

– Да, я всего – один первый курс, и ушла.

– Почему?

– Дошло, что преподавательство – не для меня это. Как-то недолюбливаю я детей – ублюдки малолетние, да и сам процесс… Не мое это – у доски, перед классом.

– То есть? – Сашка как-то странно улыбнулся. Я подумала, что он понимает, что я хочу сказать, но хочет, чтобы я сама проговорила.

– Ну… стесняюсь я, – выдавила я из себя.

– Ага, а уголовные дела расследовать – не стесняешься? Преступников допрашивать? Этих всех директоров, которые у тебя по делам проходят?

– Ну, это все другое. И вообще, тебе преподавать, наверное, не приходилось.

– Тоже верно, – согласился он.

Тут в кабинет вошла Ирка.

– Саш, постановление на выемку есть? – выпалила она. – Бланк?

– Есть, сейчас поищу, – Сашка выдвинул нижний ящик стола и начал там рыться в ворохе бумаг.

– У меня в компьютере образец – сбросить? – спросила я.

– Не, мне так лучше – от руки. У меня человек там.

– А, кстати, Ир, что у вас за парень в кабинете сидел?

– Что?

– Ну, в вашем кабинете какой-то мальчик был – я заглядывала…

– Когда? – Ирка явно не въезжала.

– С полчаса назад.

– Не знаю, я из прокуратуры только пришла. Настя допрашивала?

– Он один в кабинете был. Писал что-то у нее за столом.

– Да? Ну, опер, наверное. У них там сейчас несколько новеньких появились. Как раз у нее материал – один из них направил.

– Ну, я так и подумала, – сказала я и еще спросила: – А сама она где? Настя?

– Не знаю. На месте нет. Говорила… – Ирка задумалась, – на обыск она после беда должна была уехать.

– Вот, нашел, – сказал Сашка, протягивая Ирке заметно потрепанные серые бланки. – Три хватит?

– Хватит-хватит, спасибо! – она схватила бумаги и выскочила из кабинета.

– Ну, ладно, пойду я тоже, – сказала я, понимаясь.

– Приходи еще, – сказал Сашка.

Я зашла в туалет, помыла кружку, вернулась к себе. Надька болтала по телефону. Была половина четвертого. Еще час протянуть. А привыкла, ведь, за лето в три уходить. И то – не всегда… Я положила перед собой дело, разбудила компьютер, открыла там начатое несколько дней назад привлечение по Дроковой, сверху открыла «Косынку» и стала раскладывать. И вправду, может начать другую работу искать? – лениво думала я. Какую, где? Кому я нужна на гражданке в таком возрасте, без детей, без опыта, да еще и сейчас? Да и не хочу я на гражданке, не думаю, что там чего-нибудь интересного есть… Черт, что же происходит-то? Где я что упустила? Минкины, по которым отказные? Долго уже все это тянется, и конца не видно… Ну, запустила я эти отказные, ну тупо ничего по ним не делаю… Так там ничего и не сделаешь. Гражданско-правовые отношения в чистом виде. Ну, почти в чистом – все равно, умысел там никак не доказать. Неужели в этом дело? Бред какой-то… Еще пасьянс не складывается, черт!

– …ну, я не знаю… Я так сразу не могу, – это я краем уха слушала Надькину болтовню, обычный ее развод. – Нет, сегодня у меня вечер уже занят… Ну, что значит – что? Мы с подружками встречаемся… Что? Ну, ты вообще!.. Мы не такие… Не знаю, если ты только с такими и проводишь время…

Дал же бог напарницу! – зло подумала я. Взрослая, вроде, девка – как ей это все нравится?

– …нет – ты мне завтра звони, где-нибудь после обеда… Может, у меня время будет… Может быть… Я, кажется, видела уже. Нет, этот – нет, можно и сходить. Ага… Нет, я мороженое люблю. Ванильное… да. Ну, ты заедешь за мной… ну, после того, как позвонишь, договоримся… а там посмотрим.

Да, сколько ж можно-то? – подумала я и поймала себя на мысли, что… не знаю даже… как-будто ненавидеть начинаю ее. Впрочем, это тут же схлынуло, слава богу. Она еще поболтала минуты две, а я со злостью раскидывала виртуальные карты. Ну, ни одна раскладка не сходилась, хоть ты тресни! Если, на самом деле, попросить папку, чтобы провентилировал что-нибудь на счет работы? – продолжала я рассуждать без особого энтузиазма. Так, на всякий случай. В конце концов, не думаю, что все это, что произошло утром, сколь-нибудь серьезно. Просто, наверное, и впрямь моя очередь подошла… Надо же народу напоминать, кто в доме хозяин, и что чистеньких у нас не бывает. Ну, о тех, кого упоминал Костя, не говорим… Ну, преподавать-то я точно не пошла бы, даже если бы у меня было законченное образование. А ведь теперь мне и все остальные мои косячные дела вспомнят, раз началось… Надо будет подработать, что можно. И райотделовские поскорее скинуть. Или – наоборот не торопиться по ним? Нет, лучше побыстрее, а то опять начнется: «плевые делишки… расследовать не умеем… люди в райотделах пашут… разленились… никого не держим…» И снова кроссовки мои несчастные вспомнят: «что – спортсменка, что ли?.. только в полшестого с работы бегать!.. так бы дела расследовала!..» И тому подобное.

– Ты пить сегодня будешь? – спросила Надька. – Тебе бы надо, по-моему.

– Да, нет, наверное…

– Великий русский язык – понимай, как знаешь!

Я рассмеялась.

– Ну, может, и буду, но я еще не приняла решение.

– А, ну – смотри… Мы с Настей пойдем, в кафэшке посидим. Может, еще кто пойдет.

– Там же?

– Ну, да. Смотри…

– С Настей?

– Ну, да. А что?

– Да, нет – ничего. У тебя люди в понедельник с утра будут?

– Нет. После обеда только. Мне там осмотры надо будет заканчивать… А ты вызывала кого?

У нас была договоренность: без крайней необходимости на одно и тоже время людей на допросы не вызывать, чтобы не мешать друг другу. А то бывало: у меня допрос с адвокатом, у нее – допрос с адвокатом. Допрашиваем, чуть не ругань, кабинет маленький, в общем – параллельный допрос какой-то. Не путать с перекрестным! Оба допрашиваемых говорят, адвокаты встревают; однажды у меня было, что я начала набирать слова Надькиного свидетеля, вместо своего. А еще было, что у меня – допрос арестованного, и у нее – очная ставка. Это значит, что у меня – жулик, конвой, адвокат, а у нее – двое допрашиваемых и один из них еще с адвокатом! И все в одном кабинете. После того случая мы и договорились.