Андрей Стрельцов - Несколько дней из жизни следователя. Осень

– Привет, Танчо! – услышала я у себя за спиной и, вздрогнув, обернулась. Дядя Алик стоял в дверях кухни, потирая руки и улыбаясь. – Что там, готово уже? – он кивнул в сторону сковороды.

– Да, доходит… почти, – я поморщилась, потому что не любила, когда он меня так называл, хотя и не говорила ему этого никогда. – Здравствуйте, дядя Алик! Вам от папы привет, а то забуду…

– Спасибо! А то я смотрю – машина уже здесь… Думаю, не успел отойти – уже приехала.

– А я думала, вы где-то в доме.

– Да нет, я тут буквально на две минуты вышел… Привезла калым? – он хитро подмигнул.

– А-то! – сказала я, похлопав ладонью по дверце холодильника.

– Отлично! – как всегда сказал он, при этом получалось это слово у него на какой-то то ли кавказский, то ли азиатский манер и звучало как «а-чи-ча».

– Как работа? Преступность в панике? – тоже как всегда спросил дядя.

– А-то… – вздохнула я. – Расскажу под это дело, – я покосилась на холодильник.

– Ну, ладно… Что – настолько плохо? Ну, молчу-молчу, – замахал он руками, видя, как я на него взглянула. – Ты уже сейчас есть хочешь?

Я задумалась.

– Да нет, я пока переоденусь, полежу минут несколько…

– Вот и хорошо. А через полчаса где-нибудь сядем – нормально?.. Я пока все тут… – он повел руками по кухне. – Так что еще немного перекушу, с твоего позволения, – и он подошел к столу, взял с него тот недоеденный бутерброд и стал жевать.

– А что это там у вас перед воротами – стекло битое? – спросила я, вспомнив осколки, которые мне бросились в глаза, когда заходила в гараж.

– Где? Какое стекло? – дядя всплеснул руками. На такой счет он был очень… Трепетно, в общем, относился.

– Слева от ворот, в углу, – сказала я. – Как будто бутылочное…

– Вот уроды! Не убрали, да и я не заметил, – сказал он с набитым ртом. – Приезжали тут вчера… Кампания одна… Думал – дом разнесут. Горцы хреновы!

– Горцы? – я заинтересовалась.

– Ну, шотландцы! – пояснил дядя, проглатывая последний кусок бутерброда.

– Какие шотландцы? Настоящие?

– Ну, ясно, какие – наши, русские. Нажрались вискаря, до гола разделись, юбки нацепили и давай в них канкан плясать и песни горланить.

– Вау! – только и сказала я. – Жаль, меня тут не было…

– Да, нет – будь ты здесь, ты бы жалела как раз об этом, поверь…

Тут зазвонил телефон, который висел на стене рядом с холодильником – прямо у меня под ухом, поэтому я опять вздрогнула и машинально повернулась к нему. На трубке были жирные размазанные следы пальцев, как если бы ею жонглировали. Я сделала шаг в бок, кивая дяде на телефон.

– Ты вещи в машине оставила? – спросил он.

Я помотала головой и показала глазами на свою сумку, прислоненную к холодильнику. Телефон звонил. Я еще раз сделала движение головой в сторону аппарата и пошла из кухни.

– Алло! – услышала я, уже поднимаясь на второй этаж, а потом – резкий удар, какие-то стуки и неразборчивые восклицания дяди. Похоже, что он уронил телефонную трубку.

Я поднялась на второй, а на самом деле – даже на третий этаж, где были четыре спальни и ванная. Зашла в «свою» комнатку, самую маленькую. Тут было как-то слишком уж прибрано: кровать заправлена ровно-ровно, без малейшей складочки, шторы на окне раздвинуты и висят совершенно симметрично, само окно приоткрыто, так что в комнате немного прохладно, пыли на тумбочке и на полках нет вообще. Короче говоря, необычно. В общем, я сама тут прибираюсь, когда уезжаю, и дядя старается не пускать сюда никого на постой, если не заняты остальные комнаты. Если же здесь кто-то и живет, то дядя, конечно, наводит потом порядок, но без такого вот фанатизма. Еще больше меня удивила стоящая на подоконнике массивная хрустальная пепельница – я не сразу заметила ее за шторой – причем абсолютно чистая, скрипящая от чистоты, когда я взяла ее в руки. Никогда ее, кстати, у дяди не видела.

Я бросила сумку в угол, закрыла окно и повалилась на кровать. Хорошо… В комнате до сих пор пахло обструганным деревом от деревянных панелей, которыми были обделаны все стены и потолок, хотя дому было уже лет… ну, много лет.

…Хорошее, все-таки, место, думала я. Как мне нравиться сюда приезжать… Вроде бы ничего особенного, но так мне здесь хорошо, спокойно, что ли… Выключаешься здесь в момент от всего-всего. Только что ведь была работа, дела, фигня эта утром, потом за рулем полтора часа, а как-будто не со мной все это. Как-будто я всегда тут валялась в этой кровати, на этом вот старом мохнатом шерстяном покрывале, которое я помню с детства, пялилась бесцельно в деревянный потолок… И за окном верхушки сосен покачиваются, и снизу из кухни доносится звяканье посуды и запах мяса…

Я вздрогнула отчего-то и поняла, что начала засыпать. За окном почти совсем уже стемнело. Я встала, не включая свет, вытащила из сумки «домашнюю» одежду – старые джинсы и джинсовую же рубаху, которые таскала еще в школе. Потом увидела в сумке полотенце… Точно – надо под душ залезть, а то грязная, как не знаю что! Когда тянула полотенце из сумки, из него на пол грохнулась книга – совсем забыла, что прихватила ее, когда собиралась. Франсуаза Саган, томик, перечитанный мною до дыр тоже еще в школе. Всегда беру его в какие-нибудь поездки и читаю с первого попавшегося места. Не всегда, правда, руки доходят. Поставила книгу на полку, где и так уже обосновался мини-филиал моей библиотеки. Учебники еще с института… Как я тут готовилась к экзаменам! Как обычно, когда оставались один-два дня и целая ночь, а потом ехала утром в город и все сдавала… Первые мои книжки Стругацких, разных издательств, в мягких потрепанных обложках… Тоже таскала их раньше везде с собой, потом осели тут. Вот какой-то постперестроечный учебник по психологии. Кстати, покупала его где-то здесь, когда еще книжные лотки стали появляться где-не-попадя, чуть не в овощных магазинах. Так тут и остался, кажется и до середины я его не осилила. Забавно – мои книги уже стали частью интерьера, в общем-то, даже не моей комнаты… А вот составлены они на полке были совсем не в том порядке, в каком обычно. Кто-то терем прибирал, да хозяев поджидал… Да, уж – хозяев…

В душе я пробыла минут минимум двадцать, вообще кажется, бесконечно долго могу стоять под душем. Вылезла из кабинки, протерла ладонью запотевшее зеркало, попрыгала на одной ноге, выбивая воду из уха. Тоже вот забавно: много лет уже сюда приезжаю, а где-то подсознательно всякий раз удивляюсь, когда захожу в душевую кабину – не вяжется она у меня никак с образом «деревенского» дома. Приоткрыла дверь, выглянула – вроде, никого, и пробежала в свою комнату одеваться. Однажды смешной случай был. Тоже наплюхалась в душе, голову полотенцем обмотала и выплываю себе такая королевишна – в чем мать родила. И уже за ручку двери в свою комнату берусь и краем глаза замечаю какого-то незнакомого мужика, офигевшего полностью, в дверях соседней комнаты. Оказалось, он только что приехал, а дядя мне то ли не говорил, что гостей еще ждет, то ли я его не слушала… Ну, мужик в общем адекватный оказался, потом еще вмести ржали над этим.