Грэм Симсион - Триумф Рози

Рози взяла на работе отгул («Меня уже не волнует, что там думает Иуда»), чтобы поприсутствовать на кроссе. Фил также явился — как тренер Хадсона. Мы собрались на небольшой трибуне близ общественных спортивных площадок. Участникам требовалось совершить полный круг по полю уже после того, как они преодолеют опасную «пересеченную местность».

Фил огляделся вокруг:

— Что-то я не вижу этого уродского фаната «синих».

— Подозреваю, зрение не позволяет его дочери участвовать в таких соревнованиях. По счастью, она не в команде Хадсона.

Мы услышали выстрел стартового пистолета, и примерно через восемь минут появились первые бегуны (один — впереди, а следом — группа из трех человек) и начали круг по полю.

— Скоро будет Хадсон, — заметил Фил примерно через две минуты, глядя на свой телефон, работавший в режиме секундомера.

Появлялись все новые и новые участники, преодолевшие пересеченную местность. Но Хадсона среди них не было. Победительница пересекла финишную черту. За ней последовали еще три бегуна (два — женского пола, один — мужского), которые сопровождали ее на этой финальной стадии. Я предположил, что это и есть те спортсмены, о которых прежде упоминал Хадсон. Они весьма наглядно продемонстрировали важность правильной подготовки. Следующий бегун отставал более чем на полкруга, а за ним растянулось множество других детей.

Наконец на стадионе появился Хадсон, и причина его задержки стала ясна. Он держал за руку девочку, в которой я мгновенно распознал Бланш — по темным очкам, белым волосам и цвету футболки, указывавшему на принадлежность к «синим». По другую сторону Хадсона бежал полный мальчик — Доув, в зеленой футболке. Он явно устал. Хадсон похлопал его по спине и показал вперед.

Последовала мощнейшая серия рукоплесканий и одобрительных возгласов — вероятно, в честь Бланш, у которой хватило смелости участвовать в этих соревнованиях. Однако драматические события на этом не закончились. Как только прибывшие начали совершать круг по полю, Хадсон выпустил ладонь Бланш и ускорил темп. Роль держателя руки взял на себя Доув, и Хадсон стал обгонять бегунов. Фил подбадривал его громкими криками, однако то же самое делали и все остальные зрители.

— Вперед! — воскликнул Фил, обращаясь уже не к Хадсону, а к нам. Он стал проталкиваться сквозь толпу, собравшуюся на трибуне. Мы последовали за ним: Фил направлялся к финишной черте и уже сорвался на бег. — Все примутся его обнимать, — пояснил он. — Не хочу, чтобы парню испортили удовольствие.

Хадсон пересек финишную линию и остановился, упершись ладонями в колени и стараясь перевести дух. Фил широко раскинул руки, чтобы защитить его от нежелательных контактов. А когда Хадсон распрямился, Фил пожал ему руку. Я заметил, что Хадсон смотрит Филу прямо в глаза и концентрируется на том, чтобы правильно рассчитать необходимую силу пожатия.

— Великолепная работа, — объявил Фил. — На этом последнем круге ты превзошел всех.

— Каким я пришел?

— Пятым. Для тебя — идеальный результат. Первую четверку ты все равно бы не побил.

— Ты видел девочку в зеленой футболке? Высоченную?

— Она победила.

Хадсон вскинул кулак в воздух, а затем ждал у финишной черты, пока ее не пересекли все остальные. Бланш и Доув не стали последними. Хадсон со знанием дела потряс им руки, а потом появилась Алланна и обняла Бланш и Доува, тем самым дав Хадсону достаточно времени подготовиться и просто протянуть ей руку для пожатия. Хадсона обступила бóльшая толпа, нежели победительницу в индивидуальном зачете, и мы с Рози и Филом теперь стояли несколько в стороне.

— Это ее мать, да? — спросила у меня Рози.

— Совершенно верно.

— Она молодая, но… Я представляла себе какую-то роскошную богиню. Судя по тому, что ты про нее рассказывал.

— Кажется, она плачет. Видимо, от счастья, что Бланш одолела всю дистанцию.

За моей спиной незнакомый мне мужской голос произнес: — Теперь я понимаю, почему он капитан. Нам всем должно быть стыдно — мы надрываемся, болеем за команду нашего ребенка, а он заботится о девочке из команды соперников. Однажды мальчик станет премьер-министром, помяните мое слово. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Нам бы тоже хотелось так думать. К сожалению, у него есть кое-какие проблемы. Но это урок для других ребят. Они видят, как он справляется, при всем том, что ему приходится преодолевать, и… их это, в общем, вдохновляет.

Второй голос я узнал. Он принадлежал Бронвин — директору школы.

Через два дня после кросса Хадсон принес из школы следующее послание:

Родители, возможно, знают, что в прошлой четверти один из учащихся был на неделю отстранен от занятий за то, что принес в школу острый инструмент. Родителям и учащимся должно быть известно, что в школу строго запрещено приносить ножи или какие-либо другие предметы, которые могут представлять опасность для персонала школы или учащихся. Однако по поводу данного инцидента циркулировали некоторые недостоверные сведения, и мы хотели бы уточнить, что учащийся не угрожал и не наносил повреждений никакому человеку или животному и что у нас нет никаких оснований полагать, что это входило в его намерения. Учащийся вернулся в школу после недельного отстранения от занятий. Дальнейших дисциплинарных мер по данному поводу не последует.

— Бланш раскололась, — заключила Рози. — Хадсон это видел?

— Разумеется.

— Что сказал?

— Захотел узнать, имеет ли он теперь право посещать старшую школу без необходимости проходить проверку на аутизм.

— И…

— Бронвин полагает, что разрешение конфликта с Голубиным предательством никак не связано с вопросом о приеме его в старшие классы.

Но Кролик придерживался иного мнения.

— Жаль, что у меня как-то не было возможности поговорить с вами на кроссе, — заявил он по телефону.

— Аллигаторы, — ответил я.

Он рассмеялся:

— Они самые. Но я хотел предложить вам все-таки потолковать с Бронвин. История с голубем меня не удивила, но мне кажется — директор была готова к любому повороту. И мы получили массу позитивных откликов от родителей — насчет того, что Хадсон сделал для Бланш.

Он сделал паузу, после чего спросил:

— Хадсон знал, что это Бланш его заложила?

— Да. Но он ее простил.

— Вот с этого можно отлично зайти. Я бы на вашем месте записался к Бронвин на прием.

— Превосходный совет.

— Нам ведь не все равно, что с детьми будет. Если есть минутка, я бы вам рассказал одну историю, которую вы, скорее всего, оцените даже больше, чем я в свое время.

— У нас есть больше минутки, если история содержит интересные подробности.

— Ну да. В общем, мы играли в крикет — и, кстати, Хадсон теперь уже не самый плохой кэтчер среди ребят своего года. У меня были мальчики из обоих классов, и один сказал насчет чего-то, что ему не нравится: «Да это прям гейство какое-то». Мне очень не по душе такие выражения, так что я всех их усадил в кружок и все им изложил во всех подробностях, что это такое на самом деле — быть геем. У нас был один родственник… в общем, неважно… Но вы же знаете — они слушают весь этот секс-просвет, но толком не въезжают, что к чему. Зато к концу моей маленькой речи они все поняли. Ну и вот, есть один парень, который немного доводил Хадсона, когда тот еще учился у меня в классе. Он нарочно пристраивался позади Хадсона и вроде как играл с его волосами. И вот Хадсон возьми да и выпали: «Так вот почему Джасперу покоя не дают мои волосы. Он просто гей». Сами знаете, какие они — ребята в этом возрасте. Хохотали до упаду — и, конечно, не над Хадсоном, а над Джаспером. С педагогической точки зрения это, понятно, было не идеально, но…