Николай Эрдман - Фильмы-сказки. Выпуск IV

- Мама! Мамочка! - зарыдали кролики.

- Дети мои! - заплакали крольчихи.

- О му-у-у-ка му-у-у-ченическая и го-ре горькое, - простонало несчастное животное, задирая рогатую голову над подступившей уже под самое горло водой.

- Кончено, - сказал, глядя на него, Длинноухий, и тут ему показалось, что коровообразная лошадь стала выше. Из воды начала появляться ее шея, потом спина, бока, ноги.

- Вода спадает! - закричал Длинноухий.

И верно, вода спадала. С невероятной быстротой она отхлынула от горы и покатилась обратно. Она докатилась до противоположного горного склона и потекла вверх по горе, к тому самому месту, где стоял знаменитый бассейн с двумя трубами.

- Ох, и трудная же была задачка! - сказал Коля Сорокин, сидя за столом у себя в саду, и промакнул промокашкой последнюю строчку решенной задачи. - Теперь буду решать сто восемнадцатую.- И Коля углубился в задачу, отмеченную синей галочкой.

Коровообразная лошадь и разделенные кролики спустились с горы и пошли по направлению к пункту «А». Вдруг лошадь остановилась. Хотя почему лошадь? Остановилась корова. Вернее, корова и лошадь остановились вместе. Вместе и в то же время отдельно. Отдельно корова и отдельно лошадь - и та и другая вместе остановились. И кролики не могли понять, как это произошло, хотя это и происходило у них на глазах. Одной группе кроликов показалось, что лошадь отделилась от коровы, другой группе-что корова отделилась от лошади. Но так или иначе, из одного необыкновенного животного получилось два обыкновенных.

Как только это произошло, корова пришла в телячий восторг и стала прыгать и скакать, как маленькая телка, а лошадь каталась по траве и брыкалась всеми четырьмя ногами сразу.

- Какое счастье, что нас разделили!- воскликнули вместе корова и лошадь.

- Какое несчастье, что нас разделили!- зарыдали крольчихи, крольчата и кролики.

- Мама! Мамочка!

- Дети мои!- рыдали они, протягивая издали друг другу лапки. И вдруг обе группы ринулись одна к другой. Матери целовали своих детей, а дети прижимались к своим матерям.

Счастье и радость до того переполнили кроличьи сердца, что они стали приплясывать и кувыркаться. Вот Длинноухий перевернулся через голову и хохоча растянулся на спине.

- Смотрите! Смотрите! - закричал он, уставившись в небо.

Все подняли головы.

Из высокого облака появилось довольно крупное серое пятно и стало опускаться. Скоро можно было уже ясно различить хобот и огромные широко раскрытые уши.

А Коля по прежнему сидел за столом над тетрадкой.

- Ну, теперь последняя! Значит, из пункта «А» в пункт «Б»…- Коля задумался и не заметил, как Красненькая Птичка приподнялась и с тревожным вниманием следила за тем, что он пишет в тетрадке. Но вот она успокоенно легла на свое место.

Вдали послышался гудок паровоза.

Бедная хижина лесника стояла на опушке могучего темно-зеленого бора. Над крышей избушки поднимался сизый дымок - как видно, хозяйка дома готовила обед…

Во дворике перед избушкой Мариука, девочка лет шести, взобравшись на табуретку, старательно развешивала на длинную веревку только что выстиранные штанишки, чулки и рубашонку своего брата и громко пела смешную песенку…

На крылечко выбежал Григораш. мальчик лет четырех. На нем были короткие штанишки, едва-едва державшиеся на одной бретельке; он воинственно размахивал пустой кастрюлей и что есть силы колотил по ней деревянной ложкой.

- Мариука, Мариука!- кричал Григораш.

- Во-первых, не шуми, а во-вторых, ты видишь, старшие работают! Я занята!- недовольным тоном ответила Мариука.

- А если тебя мама зовет?- сердито крикнул мальчуган.

- Тогда другое дело!- солидно отозвалась Мариука и, спрыгнув с табуретки, вместе с братом взбежала на крылечко. дети вошли в избушку. В очаге весело трещал огонь.

Вода в котелке уже вскипела. Красивая Иляна - мать Мариуки и Григораша - всыпала в котелок картошку.

- Подай мне скорее крупу, Мариука!- скомандовала Иляна.

- Вот крупа, мамочка,- ответила девчурка, подавая матери мешочек.

- Вот соль, мамочка, вот соль!- пронзительно пищал Григораш, протягивая матери большую деревянную солонку.

- Ах, какие у меня умные дети!- смеялась Иляна.- Теперь бы положить два-три грибка (она попробовала суп), еще немного соли…

- И будет суп! И будет очень вкусный суп!- запел Григораш и заплясал по комнате.

Мариука бросилась в угол, где обычно висели сушеные грибы, но оказалось, что на связке остался лишь один-единственный грибок, да и тот весь сморщенный и ни на что как будто не пригодный.

- Жаль!- вздохнула Иляна.- Всего один грибок.

- А если мы возьмем корзинку,- предложила Мариука, но не успела договорить, как маленький Григораш вырвался вперед.

- Ура-а!- -закричал он.- Мы пойдем в лес и принесем грибов.

- Но только недалеко, дети, не дальше Черного дуба!- подумав, ответила Иляна.

А неугомонный Григораш рванулся вперед, к столу, возле которого стояли большие отцовские сапоги.

- Тогда я надену папины сапоги!- объявил мальчишка.

- Нет, ты понесешь корзинку!- спокойно отозвалась Мариука.

- Тогда я возьму большую дедушкину саблю!- кричал Григораш, указывая на огромную солдатскую саблю, висевшую на почетном месте на стене избы.

- Нет, ты понесешь корзину!- повторила Мариука.

- Тогда…- завопил мальчишка, устремляясь в угол, где стояло охотничье ружье.

- Тогда ты никуда не пойдешь!- строго прервала Мариука.

- Ну хорошо, тогда я понесу корзину!- сдался мальчуган.

Дети выбежали из избы. Мать вышла следом за ними и остановилась на крылечке… Григораш кое-как напялил мягкую корзинку на плечи и стал еще смешнее (издали казалось, что идет корзина на тоненьких ножках), а потом споткнулся и упал. Корзина прикрыла его…

Мать стояла на крылечке и звонко смеялась.

- Скорее, дети! И главное, чтоб недалеко, не дальше Черного дуба! Присматривай за братцем, Мариука!

Девочка подняла с земли хохочущего шалуна, и оба, подхватив корзину, весело запели и побежали по лесной тропинке.

Деревья в лесу были огромные, лохматые, косматые; в сравнении с ними дети напоминали два ярких цветка. Дети бежали по тропинке и во все горло пели песню, как вдруг Григораш высоко подпрыгнул и опрометью бросился в сторону.