Илья Казаков - Девушка за спиной [сборник]

Андрей посмотрел на банку с китайским чаем, видневшуюся из полиэтилена, и сказал:

– Да. Да-да-да. Все реально. Чай у друга – что может быть лучше.

И мы пошли. Пакеты нес я, а книги он. И всё поглядывал по дороге на обложку одной из них. На которой была изображена икона Рублева «Сошествие во ад».

– Голодный? – поинтересовался я дома на кухне.

– Нет, что ты, – отмахнулся он и потряс поднятыми ладонями, протестуя. – Была встреча, плотный обед. Поэтому только прекрасный чай.

И опять уставился на обложку.

– Нравится? – спросил я.

– Нравится, – сказал он. – Это кто?

– Андрей Рублев.

Мы помолчали. Чайник закипел, я снял его с подставки, пролил чай. Сполоснул фрукты.

– «Сошествие во ад», – пояснил я. – Рублева все знают по «Троице», а другие работы не так известны.

– Да, – со вздохом сказал Андрей. – Удивительная тема. Ад. Вечная темнота и зубовный скрежет. Грешники, вопиющие о милосердии. Гробы.

– Какие гробы? – удивился я. – Я не знаю, конечно, но гробы, мне кажется, это навряд ли.

И мы оба посмотрели на обложку. Где по правую руку от Христа коленями на пустом гробе стоял человек.

– Ты же понимаешь, что это аллегория, – неуверенно сказал я. – Хотя…

Он крутил перед собой чашку с зеленым чаем. Молчал. Непривычно так молчал, по-незнакомому.

– Эй, – позвал я. – Ты чего задумался? Всё хорошо?

Андрей посмотрел на меня, сомневаясь, рассказать или нет.

– Я ведь там был, – сказал он.

– Где? – отозвался я, догадываясь и не веря.

– В аду, – произнес он тихо и еле заметно ухмыльнулся.

Я допил, обжигаясь, свой чай. Налил новый. Потом поинтересовался:

– И как там?

– Страшно, – прошептал он. Немного подумал и добавил: – И очень одиноко.

Я задумался и назвал единственно возможную причину, лежащую на поверхности:

– Клиническая смерть?

– Хуже, – сказал Андрей. – Хотя почти. Помнишь Васю Скачка?

Васю я помнил. Особенно в свете последней его истории. На новый Васин «BMW», припаркованный у летнего ресторана, упал уличный бетонный столб. Весь город ездил смотреть и удивляться.

– Вася отмечал день рождения, – сказал Андрей. – Начали прямо в четверг.

– Представляю, – сказал я.

Для одного из своих праздников Вася снял три коттеджа в пансионате. Когда я уезжал поздним вечером, он снял уже весь пансионат и торговался с владельцем соседнего особняка на предмет продажи.

– В два ночи ресторан закрылся, – вспоминал Андрей. – Вышли на улицу, и тут Витя предложил перейти дорогу и продолжить у него в офисе.

– Витя? – переспросил я. – Какой?

Андрей встал и показал в окно. Я проследил за направлением его руки и увидел похоронное бюро на перекрестке.

– Сильно, – отметил я.

– Ты знаешь, что такое единственное частное похоронное бюро в городе? – спросил Андрей и сам ответил: – Всем надо, и всем надо хорошо и быстро. А там очередь.

– Куда очередь? – не догадался я.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Туда очередь. Помыть-причесать. Ты знаешь, что у него даже есть свой морг?

Я не знал.

– Там огромный кабинет. А в шкафу море выпивки.

– Работа нервная, – предположил я.

– Да! – сказал Андрей. – Родным налить, работникам. Витя про запас всегда держит. Но нам не хватило.

– Ничего себе, – сказал я, представив.

– Хотелось еще, братик, – пояснил он. – Все-таки праздник. И Витя вспомнил, что у него в морге стоит ящик водки.

– Логично, – согласился я. – Холодно, где еще хранить?

– А он устал, – сказал Андрей. – Очень. Лежал на полу и твердил нам, как устал «от всего этого». И что хочет открыть частный пруд с рыбалкой, для своих. Я его пожалел и пошел. В коридоре было темно. Я шел, освещая себе путь зажигалкой, отчаявшись найти рубильник. Нашел какую-то дверь, открыл и упал. Кончились силы, – закончил он. – Я тоже очень устал…

– И ты очнулся среди покойников, – догадываясь, перебил я.

– Нет, – ответил он, и мне показалось, что ему и сейчас тяжело вспоминать. – Нет.

…Он открыл глаза и ничего не увидел. Подумал, что дома, и решил слезть с кровати, чтобы включить свет. И вдруг понял, что он не дома.

«Где же?» – спросил у самого себя. Но ничего не помнил.

Было темно и тихо. Андрей пошел на ощупь. Холодная стена, холодный пол. Он крикнул: «Есть кто?!» – и ничего не услышал, кроме своих слов, усиленных эхом. Было зябко и жутко. Он засунул руки в карманы, пытаясь согреться. Нащупал зажигалку, чиркнул и увидел гробы. Много гробов и ничего, кроме.

Сознание что-то выталкивало на поверхность, но страх запихивал это обратно. Гробы были пустые, и все они словно были для него.

«Не хочу», – отшатнулся он в темноту.

Чтобы наткнуться на гроб, стоящий позади и упасть в него.

Пусть поперек, так что задница была внутри, а все остальное снаружи. Но это был его гроб, и он не хотел выпускать своего человека.

«Нет!» – крикнул Андрей и выпрыгнул в полном отчаянии.

Чиркал зажигалкой и ничего не видел – кроме гробов и пустых стен.

«Пожалуйста, – сказал он. – Пожалуйста, нет! Я хочу жить. Отпустите!»

И тут зажегся свет. Не просто зажегся – перед ним открылась дверь из яркого света.

– Кто это был? – спросил я, не дыша.

– Женя, – мрачно сказал он. – Великолепный Женя. И знаешь, что он спросил?

– Где водка? – догадался я.

– Да, – сказал Андрей. – И никакого участия.

Мы помолчали, переваривая сказанное.

– А в раю? – спросил я. – В рай ты не попадал?

– Не заслужил, – засмеялся друг, и глаза его заблестели. – Можно я рюмочку виски попрошу?

Я налил ему, плеснул себе. Мы выпили, без тоста.

– Еще одна просьба… – сказал Андрей.

Я взял бутылку.

– Нет, – отрёкся он. – То есть да.

Я налил.

– Такое дело… – Он посмотрел на меня. – Можешь книгу убрать?

– Страшно? – улыбнулся я.

– Страшно, – сказал Андрей.

Не было дня, чтобы он меня не удивлял.

Я встал, отнес книгу в комнату. Подумал и взял с полки «Робинзона Крузо».

– Мало ли, – сказал сам себе.

И пошел с книгой на кухню.

У нее была спина такой красоты, что я смотрел и смотрел. Как завороженный.

Одиссей попросил привязать себя к мачте, а всем остальным залил уши воском. Так и я – сидел, словно привязав себя к стулу, и смотрел на это диво в одиночестве, а друг с коллегой периодически чокались холодными стопками и спорили, как лучше дышать, когда плывешь кролем.

Я думал: «Тоже ведь наверняка пловчиха. Такие мышцы сами по себе не вырастают – сильные, но удивительно гармоничные. Да еще и без рельефа, не культуристка».

Она сидела ко мне спиной, да еще и за стеклом, отделявшим их столик от нашего закутка. Три компании в вечернем вьетнамском кафе на одной из центральных улиц.

Другой город. Однодневная командировка. Я поехал на своей машине, поэтому сидел трезвый как стеклышко. Примерно как то, сквозь которое было видно спину, но не слышно ни слова.