Дерек Миллер - Уроки норвежского

Ты не имеешь представления, что там за дверью. Ты не видишь всего, что происходит. Там может быть все что угодно. Тебе остается лишь предполагать. Дедукция тут не поможет. Одной пули хватит, чтобы убить тебя, если ты сглупишь или тебе не повезет. Так что не будь дурой.

Так сказал бы отец.

Сигрид снимает с пояса рацию и сообщает о проникновении в квартиру. Делает это она очень тихо. Рация трещит в ответ и замолкает.

Сигрид прикладывает ухо к двери и прислушивается.

Она колеблется. Несколько минут продолжает стоять перед дверью, перебирая подвешенные на поясе предметы. Этот пояс ей всегда нравился. Он, правда, тяжеловат, но довольно эффектно сидит на ее бедрах.

Кнопка от баллончика с газом издает резкий звук. Наручники не звенят, они уложены в черный подсумок. Все сделано с умом. Это одна из тех вещей, благодаря которым мир стал чуточку лучше, но тех, кто это придумал, забыли поблагодарить.

Если бы на поясе был еще и пистолет, все съехало бы набок. Вот поэтому ковбои носили свои шестизарядные кольты на бедрах.

— Ну хорошо. Все понятно.

И Сигрид широко распахивает дверь.

Ей знакомо место преступления. Оно было описано в отчетах коллег и, несмотря на грамматические ошибки, описано точно. Сигрид просмотрела десятки фотографий и даже видела видеосъемку — новшество, которое начали применять с недавних пор. Один трудолюбивый курсант даже ввел квартиру в программу автоматизированного проектирования, чтобы полицейские смогли проследить шаг за шагом передвижения жертвы и преступника и воспроизвести различные сценарии.

Но сама она еще не побывала там, где было совершено убийство. Интересно, почему когда мы смотрим на что-то собственными глазами, мы видим все не так, как запечатлено на фотографии? Однажды Сигрид побывала во Флоренции. Увидев столь хорошо знакомую статую Давида, она лишилась дара речи.

На полу — широкие доски датского паркета. Стены снесены, гостиная и кухня объединены и элегантно отделаны нержавейкой и кленом. В кухне — гигантский американский холодильник, в центре остров со встроенным грилем. Духовка газовая, что в Осло встречается редко, так как город не газифицирован. Каждые несколько месяцев Ларс, должно быть, ездит за новым серым баллоном.

Сигрид не заходит внутрь. Наоборот, оставив дверь открытой, она отступает назад и всматривается в пространство, чтобы не получить удар ножом.

Взглянув на часы, она видит, что провела в прихожей уже восемь минут. Довольно долго.

Сигрид делает шаг в квартиру. Ей кажется, что она следует за шепотом мертвеца и ожидает откровения.

Сигрид разувается и оставляет туфли в прихожей. Проходя мимо светильников, включает свет и осматривает большую комнату. Она свежая и яркая. Хозяева квартиры, похоже, люди искушенные и космополитичные. И немного иностранцы. В винном шкафу, бутылок на двадцать, красные вина лежат выше, чем белые. Около плиты — четыре вида оливкового масла. На магнитной полоске рядом с раковиной висит набор из ИКЕА вперемежку с дорогими ножами японского и немецкого дизайна. Электроприборы производства американской фирмы Kitchenware. В вазе — яблоки, груши, лимоны и лаймы, которые скоро начнут гнить.

Около раковины стоит старая немытая кофейная кружка с логотипом журнала «Пентхаус».

Эта квартира намного просторнее, чем первая. Метров сто двадцать или больше. Справа хозяйская спальня, между дверью в спальню и холодильником — несколько ступеней, ведущих вниз, в комнату старика, туда, где они нашли следы мочи.

Сигрид открывает папку и достает снимки. Сравнивает фотографии с тем, что видит собственными глазами. Ищет несовпадения, которые покажут, что кто-то тут побывал.

Заходит в ванную и осматривает ее. Здесь более качественная косметика, чем в квартире выше этажом, более тонкие ароматы, более дорогие мочалки. В шкафчике под раковиной она обнаруживает вибратор и быстро закрывает дверцу — из скромности или, может, из зависти.

Она замечает книги авторов, имена которых ей незнакомы: Филип Рот, Джеймс Солтер, Марк Хелприн, Ричард Форд. Есть еще номера литературного журнала «Paris Review».

Ничего странного, но многих вещей она не понимает. Эти трое создали среду обитания, не естественную ни для кого из них.

Но попытка, и даже ее результат, впечатляет.

В зеркале над раковиной она видит душевую занавеску. Она задвинута.

Сигрид берется за дубинку. С тех пор, как она заходила в ванную, занавеску трогали.

Подмога должна быть уже в пути. Полицейский участок недалеко отсюда.

Сигрид снимает с пояса фонарик и, вместо того чтобы откинуть занавеску, отступает назад к двери и гасит свет. Она направляет луч фонарика на белый потолок над ванной, освещая белую занавеску.

Теней нет. Внутри никого.

Снова включив свет, она сдвигает занавеску, чтобы убедиться, что ванная пуста. После этого выключает электричество и выходит из ванной.

Детективы все тщательно сохранили в гостиной. Повсюду она видит следы борьбы. Там, где произошло убийство, полно осколков стекла. В последние мгновения жизни женщина лежала с ножом в груди на журнальном столике, задыхаясь под руками убийцы. Ее кровь стекала на белые доски паркета.

Силы борющихся были неравны. Повалив женщину на спину, убийца прижал ее коленом. В его ненависти было что-то личное.

В нижней комнате потолки повыше, потому что дом стоит на неровной поверхности.

Здесь все прибрано. Кровать заправлена. На красном стуле висит черный костюм, белая рубашка и серый галстук, словно ожидая скорбящего хозяина. Сигрид заглядывает в деревянный комод и обнаруживает там несколько свитеров, пару брюк, нижнее белье.

На ночном столике стоит лампа. Ее ножка сделана из двух состаренных серебристых фоторамок, скрепленных вместе. В левой рамке черно-белая фотография пятидесятилетней давности, на ней женщина примерно возраста Сигрид. Она миниатюрная, темноволосая, глаза накрашены по моде 1950-х годов. Женщина сидит на каменной стенке, подняв одну ногу. Нога упирается в парковую скамейку, у подножия стены. Женщина смеется. По ощущениям, снимок сделан осенью. Возможно, это его жена — та, что умерла в Америке, после чего он переехал сюда.

В правой рамке портрет молодого человека, почти подростка. У него стройная фигура и глаза, как у той женщины. Эта фотка цветная и немного не в фокусе. Наверное, сделана походя или дешевым фотоаппаратом типа «Полароида», или даже «Миноксом». Юноша скрестил ноги и руки и облокотился на капот голубого «Мустанга» 1968 года выпуска. Парень улыбается так, как будто сам спроектировал и собрал эту машину.

На столике есть еще один предмет — это нагрудный шеврон темно-зеленого цвета с тонким красным ободком, выглядит поношенным. На нем вышит девиз американских морских пехотинцев: Semper fidelis.