Дерек Миллер - Уроки норвежского

Отец смеется, что заставляет ее улыбнуться. Потом кашляет, и Сигрид мрачнеет.

— В следующий раз, когда приедешь, привези мне плотные рабочие перчатки. Здешние мне не нравятся. Пойди в «Клас Олсон», там есть хорошие. И еще книги. Я читал в «Афтенпостен», вышла книга по истории Китая. Ее в этом году перевели с французского. Купи мне ее.

— Ладно.

В разговоре возникает пауза, которую никто из них не находит неловкой. Наконец отец спрашивает:

— Ты уже встретила хорошего человека?

— Да, как раз собиралась сказать тебе, — кивает Сигрид. — Мы поженились и у нас трое сыновей.

— Отличная новость.

— Хьюи, Дьюи и Луи. Они замечательные, но у них проблемы с речью и слишком короткие ноги.

— Из-за этого могут быть неприятности в школе.

Опять возникает пауза. Сигрид включает сигнал поворотника и приближается к дому, где произошло убийство.

— Ты где?

— Еду на место преступления.

— Там кто-нибудь еще есть?

— Никого. Оно опечатано.

— А до тебя там кто-нибудь был? На месте преступления?

— Полагаю, да. Когда нужно уточнить что-нибудь, мы, бывает, возвращаемся. Почему ты спрашиваешь?

— У тебя оружие с собой?

— Зачем мне оружие?

— Сделай одолжение, прихвати дубинку.

— Так, ну и кто из нас сентиментален?

— Сделай, как я прошу.

— Почему?

— Репортер спрашивает у грабителя: «Почему вы ограбили этот банк?» Тот отвечает: «Потому что там всегда есть деньги».

— Уилли Саттон [8] Уилли Саттон (1901–1980) — американский грабитель банков. отрицал, что говорил это.

— И тем не менее.

— Пока, папа.

— До свиданья, Сигрид.

Сигрид паркуется на свободном месте в полуквартале от нужного ей дома, достает из багажника дубинку и закрывает машину. С дубинкой в руке она шагает не спеша, чтобы не возникло ощущения, что что-то случилось.

Что-то еще, по крайней мере.

Сигрид открывает входную дверь и поднимается мимо места преступления налево вверх по лестнице на третий этаж, в квартиру, где жили убитая женщина и ее сын. Перешагивает через полицейскую ленту, открывает дверь ключом и входит внутрь. Разувается и зажигает свет. Обходит одну за другой каждую комнату в поисках чего-нибудь интересного — чего-нибудь, что не попало в отчет.

Риелтор сказал, что площадь квартиры шестьдесят шесть квадратных метров. Напротив от входной двери через небольшую прихожую — ванная. Налево спальня. Сигрид начинает именно с нее.

Опечатанная квартира была тщательно осмотрена полицейским Томасом и новым криминалистом Хильде. До сих пор она хорошо справлялась с работой, несмотря на нервозную официальность и преувеличенно уважительное отношение к начальству, — это порой мешает работе и поэтому не очень хорошо для криминалиста.

У Сигрид с собой папка со сделанными в квартире снимками и весьма детальными отчетами. Но она должна сама все увидеть — чтобы почувствовать место, где жили мать и сын, обсуждали повседневные проблемы, делились друг с другом маленькими радостями.

В дальний угол спальни втиснута широкая кровать, в противоположном углу стоит односпальная. Кровати не заправлены. В комнате не прибрано, но довольно чисто. Справа от прихожей компактная кухня в стиле 1970-х годов. Шкафчики из дешевого материала, в глубине небольшой столик на двоих, за которым мать и сын, как представляет Сигрид, вместе ели и обсуждали его учебу. Столик хлипкий, но столешница чистая. Посуда сложена в раковине.

Вторая дверь справа ведет в гостиную.

Полицейские поработали на совесть. Сигрид опускается на колени и высматривает остатки следов от военных ботинок, но их нет. Петтер и ребята, похоже, также не обнаружили никаких следов грязи. На предметах по всей комнате прикреплены номера, и она узнает их по снимкам.

В ванной есть только то, чем могли бы пользоваться женщина и маленький мальчик. Большие флаконы с шампунем, пеной для ванны, тальком — из самого дешевого ассортимента. Есть еще маленькие — дорогих марок. В корзиночке целый ворох пробников духов, вырванных из журналов.

За унитазом почти нет грязи или пыли. Мыльницу сполоснули после последнего использования. Вот пластиковая баночка с ватными палочками со снятой крышкой и почти новая детская зубная щетка. Зубную пасту из тюбика выдавливали все время снизу.

На кухне нет конфет и только одна коробка с засахаренными хлопьями. Нет газировок, но много фруктовых сиропов. Пачки с макаронами и банки с томатным соусом. В морозилке большой контейнер с дешевым мороженым и упаковка дорогого американского «Häagen-Dazs» с крошками печенья.

Сигрид достает ее. Коробка почти полная. Пять маленьких выемок, сделанных умелой рукой. Кем-то, кто может оценить удовольствие, но не может себе его позволить, и поэтому держит себя в руках — пусть сначала ребенок съест начатое, а потом уже они вместе примутся за это лакомство.

Сигрид возвращает коробку в морозилку.

Ясно одно — ты была хорошей матерью и любила своего сына. Это факт.

Сигрид обувается, выключает свет и закрывает за собой дверь, при этом чувствуя, что что-то упустила.

Лестница в подъезде деревянная, ступени отполированы сотнями пар ног людей, поднимавшихся и спускавшихся по ним тысячи раз, после того как в 1962 году в доме сделали капитальный ремонт и преобразовали из кооператива в кондоминиум.

Сигрид спускается к квартире, где было совершено преступление. Над дверным звонком написаны имена — Рея Горовиц и Ларс Бьорнссон.

Полицейская печать взломана. Сигрид отводит руку и смотрит на дверную ручку. Она довольно долго не отрывает от нее взгляда.

Дверь должна быть заперта. Если бы кто-нибудь из ее подчиненных дежурил внутри, она бы об этом знала.

Разве она не поставила охрану у двери? На улице в фургоне полицейские наблюдают за зданием, но у дверей никого нет. А это было бы нелишним, думает она с опозданием.

Как дверь могла оказаться открытой?

Может быть, старик вернулся. Надо думать, у него есть ключ. А может, вся семья вернулась. Им запретили возвращаться, но люди действуют импульсивно. Срывать печать на месте преступления незаконно, но это не значит, что такого не случается. В жизни Реи и Ларса царит сейчас такой хаос — их можно понять, если не простить.

Или в квартиру проник некто. А может быть, этот некто прямо сейчас там.

Сигрид качает головой. Она знает, что отец никогда бы этого не одобрил. И не только того, что она собирается сделать, но и того, как она это обоснует.

Есть также вероятность, что там прямо сейчас находится управляющий, который примеряет женское белье. Или наркоман тырит драгоценности. Или целая группа недавно приплывших китайских иммигрантов, у которых нет телевизора, пришли посмотреть хоккейный матч между русскими и финнами, пьют пиво и делают ставки.