Леонид Милош - Братья по крови

Максим Петрович повесил трубку и снова посмотрел на удивленное лицо городского прокурора.　

— Проверка, сверху спустили, — ответил он на вопросительный взгляд прокурора, — так не хотелось мне ехать, вы бы знали.　

— А-а… что случилось… Максим Петрович?　

Москвич понизил голос, словно их мог кто-то подслушать, заговорщически произнес:　

— Георгий Владимирович, только об этом никому… Квартиры…　

— А-а…　

Максим Петрович сказал о том, о чем и так знал весь город. Но Поруков прекрасно понял его. Все газетные публикации делились обычно на два вида. Опасные и безопасные. Опасные относились к тем, которые почему-то замечались наверху и на которые приходилось реагировать. Но за последние годы опасных публикаций становилось все меньше, как будто наверху вообще газет не читали и телевизор не смотрели. Не замечали. Ну что-то там написали, в чем-то обвинили. Борзописцы, одним словом. Что с этой писательской братии возьмешь?　

В тот же день по городу поползли новые слухи. Генеральная прокуратура уже допрашивает Ходарькова. Доставили на допрос в наручниках и уже арестовали. Да нет, не арестовали еще, но вот-вот арестуют. Народу было ужасно интересно. Что же все-таки происходит там, за стенами высочайших кабинетов? Власть имущих никогда не жалко, даже приятно, когда кого-нибудь свергают со своего заоблачного кресла и об асфальт. Ох, как приятно! Хотя потом, бедолагу и жалко становится, особенно когда ему приходится помаяться, когда тюрьмой запахнет и болезни там всякие на него обрушиваются.　

В среду столичные журналисты атаковали пресс-службу Генеральной прокуратуры. Ходарьков на самом деле преступник? Ведь он же кандидат на новый срок в мэры или уже снял свою кандидатуру? В прокуратуре журналистам ответили казенно, соблюдая корректность по отношению к Ходарькову, — ведется проверка, пока говорить что-либо рано. Но звучал этот ответ таинственно и очень двусмысленно. Здесь, господа хорошие, не просто тюрьмой пахнет, но, порядок есть порядок, сперва надо все проверить.　

После неожиданного звонка следователя, Ходарьков сильно занервничал. Хотя причин особых не было, но его первый раз в жизни вызывали в прокуратуру официально — и не в качестве высокого должностного лица, а в качестве простого гражданина, которого в чем-то подозревают. В таких случаях всегда нервничаешь, даже если ангельски чист и ни в чем не виновен. Очень неприятное ощущение.　

Ходарьков тут же позвонил Горячему.　

— Михаил Трофимович, меня к следователю вызывают.　

— К какому следователю? — не понял его Горячий.　

Николай Семенович в двух словах объяснил ситуацию. Горячий был тоже сильно удивлен.　

— Ничего, мы разберемся, — пространно заверил он мэра и добавил. — Вы держитесь, не поддавайтесь на провокации.　

— Хорошо, — вяло ответил мэр, положил трубку и стал собираться в Горпрокуратуру.　

Следователь говорил с ним очень вежливо, но смотрел как-то странно. Словно что-то подозревал. После каждого вопроса он так и впивался взглядом в негодующе бледное и растерянное лицо мэра. Как могут ему задавать такие наглые вопросы?! Он же не украл у кого-то эти квартиры, будь они трижды прокляты! Получил законно, ведь он же все-таки мэр, ему положено! Квартира дочери? Тоже все законно. Пусть проверят бумаги. Мэр квартирами не распоряжается, не его уровня вопросы! Да, распоряжаются подчиненные. Да, своему непосредственному начальнику они, конечно, не откажут, но он их ни о чем не просил. Все по закону! Проверяйте на здоровье! Ремонт? Следователь зашелестел какими-то бумажками. Ходарьков опасливо взял их в руки, словно в них могла притаиться змея. Притаилось кое-что похуже. Показания рабочих, делавших ремонт, объяснения представителей строительной фирмы. Мэр расплачивался наличными, и очень крупными суммами. Мышцы на лице Ходарькова напряглись. Это был самый неприятный момент публикации. Там так и было сказано — на такой ремонт и за двадцать лет зарплаты мэра не хватит. Откуда, дескать, взялись у мэра такие деньги на ремонт?　

Ходарьков еще в понедельник через своих помощников связался с директором той самой строительной фирмы. Голос Николая Семеновича звучал грозно, с накатом. Директор что-то лепетал, оправдываясь:　

— Что вы, Николай Семенович, я ни-ни, никому. Я клянусь!　

Строители, которые делали ремонт? Минутная задержка в телефоне, и директор виновато доложил, что эти ребята у него уже не работают и где сейчас, он не знает.　

— Итак, Николай Семенович, вы расплатились с работниками за ремонт? — вывел из задумчивости Ходарькова вопрос следователя.　

— …Да.　

По-другому сказать глупо. Если не расплатился, то почему? Фирма сделала ремонт бесплатно? Поблажки фирме? Это замаскированная, но стопроцентная взятка.　

— Сколько вы им заплатили?　

— Сейчас не помню, давно было, три года прошло. И, между прочим, это мое личное дело, или я не имею права сделать ремонт в своей собственной квартире?!　

— Я этого не сказал, Николай Семенович. И я спрашиваю вас об этом не как частное лицо из любопытства, а мне поручено провести проверку. Так что, прошу меня правильно понять.　

— Да-да, я понимаю, вы меня извините, вспылил. Но, честное слово, сумму не помню.　

— Сто десять тысяч долларов.　

— Сколько???　

— Сто десять тысяч.　

— Ну, это они загнули! Такого быть не может, Максим Петрович. Подымите их платежные документы, кассовые ордера. Нет, это чепуха!　

— Документов на ремонт вашей квартиры у них вообще никаких нет. Всю наличку провели нелегально, мимо кассы. И по поводу этого их ждет серьезная налоговая проверка. Так что неприятностей с этим ремонтом у них много будет.　

— Ну, это их проблемы. Они, кажется, не мои подчиненные из комитета по распределению жилой площади, или тоже хотите этот грех мне приписать?　

— Нет, просто хочу уточнить сумму ремонта?　

— Сдалась вам эта сумма! Ну, тысяч пятнадцать-двадцать, расплачивался я, понятно, в рублях по курсу.　

— Так дешево?　

— Почему дешево, мне кажется, это не дешево.　

— Материалы для ремонта тоже они поставляли?　

— Да, они.　

— Помилуйте, Николай Семенович, там одних только материалов на семьдесят тысяч долларов.　

— С чего вы взяли?　

— Говорят мастера.　

— Говорят, что кур доят. Мы же здесь с вами от документов должны отталкиваться, а не от разговоров каких- то мастеров.　

— Правильно, но документов нет.　

— А на нет и суда нет.　

— Вот здесь я не согласен с вами, Николай Семенович.　

— Почему это?　

— Ну, ремонт-то сделан? Или его тоже, как документов, нет? Можно пригласить независимых экспертов, все обсчитать, оценить. По крайней мере стоимость материалов известна. Цены на работу можно взять из прейскуранта той же фирмы, которая делала вам ремонт. Кстати, они там очень высокие, фирма-то крупная, солидная, марку блюдет.