Александр Полярный - Сказка о самоубийстве

Привет, дружок! Я очень рад, что ты нашёл время прочитать мою историю… Постараюсь быть краток, но максимально точен во всех деталях…

Все началось еще много лет назад… Унижение преследует меня с самого рождения. Интересно, что чувствует крошечный ребенок, когда родители оставляют его у порога детдома, нажимают на кнопку звонка и уходят в темноту? Сотрудники детдома называют эту кнопку «кнопкой подлецов». (Это я узнал позже, будучи уже в возрасте 13 лет.)

А сейчас я просто лежал и смотрел в небо, мне всего три месяца, и весь мир такой большой и пугающий.

Прошло совсем немного времени, но меня уже вынудили понять — справедливости в мире нет. Из собственных вещей — только шкафчик у двухъярусной кровати, а шрамы на коленях напоминают, как мне не хватает мамы. Я никак не мог понять, почему меня бросили и чем я так успел провиниться?

Каждый день в течение десяти лет я задавался этим вопросом. Представляешь, как сказывается на человеке целое десятилетие в том месте, куда я попал?

У всех нас был общий график жизни: завтрак, уроки, обед, прогулка, тихий час, чтение, ужин, сон. Но были и дни, когда кого-то из нас забирали: приходили счастливые пары, выражая сожаление всем детям, но выбирали всегда самых красивых и милых детей. «Так выбирают, будто мы на собачьей выставке», — думал я.

В один из таких дней мне посчастливилось познакомиться с мистером Джеком. Я запомнил тот день на всю жизнь. За окном шел снег, мела сильная метель. Никого из нас не выпускали на улицу, да, впрочем, никто и не хотел выходить. Еще днем провода энергообеспечения оборвало ветром. В приюте было темно и ужасно холодно.

Около восьми вечера мы собрались в общей комнате и сели пить чай на большом бордовом ковре. Да, уселись прямо на пол, с кружками в руках, укутанные самыми теплыми вещами, какие только у нас были. И только крохотный светильник в центре комнаты служил слабым источником света. Наша воспитательница, мадам Илона, — пожилая женщина, укутанная серым вязаным платком, — сидела в кресле по центру и в полумраке читала нам сказку, название которой я уже и не вспомню, но по сей день удивляюсь, как, в такой темноте, она умудрялась нам что-то читать.

Она очень нас любила, и кажется, делала вид, что читает, а сама на ходу придумывала нам новые сказки. Когда мадам Илона произнесла: «И только раз в несколько лет можно было наблюдать, как снегопад вперемешку со звездами делал счастливыми людей, находящихся в этом волшебном месте…», в дверь кто-то громко постучал. Все испуганно уставились на дверь.

Постучали еще раз. Мадам Илона подошла к двери и, не спросив, кто к нам пожаловал, повернула ключ в замочной скважине.

Дверь открылась, и в комнату подуло холодным ветром. Вслед за ветром вошел мужчина, на вид лет двадцати пяти. Стряхнув снег со шляпы, он громко произнес:

— Добрый вечер!

— Джек! Я думала, ты уже никогда не вернешься!

Мадам Илона крепко обняла его, как обнимают матери своих сыновей, когда отправляют их куда-то далеко-далеко, например, на войну. Мужчина улыбался, а мы продолжали смотреть, не очень понимая, кто именно к нам явился. Он просто стоял и улыбался.

Я тогда подумал, какой же он дурак: приперся в такую погоду и стоит, улыбается. Но он развернулся к двери, вышел и спустя пару минут вернулся с огромным ящиком, еле дотащив его до центра комнаты. Со словами: «Это всем», Джек поставил ящик перед нами. И одним ловким движением открыл его. Тут было килограмм двадцать, а может и больше, конфет.

Незнакомец сел рядом с нами на пол и сказал: «Знаете, а ведь я и сам был таким же, как вы… Жил в этом паршивом детдоме до пятнадцати лет. Моя мать отказалась от меня, когда мне едва исполнилось пять.». «Только раньше здесь была очень злая повариха, и она постоянно заставляла всех съедать порцию противной каши до конца», — вставил он с ухмылкой.

Я вдруг осмелел и сказал:

«Тут и сейчас такая есть». Все дружно засмеялись.

«Берите конфеты, не стесняйтесь», — обронил Джек с улыбкой.

Через несколько минут все объелись сладостями и слушали истории мистера Джека.

Этот человек побывал, кажется, в каждом уголке нашей планеты. Он описывал, как путешествовал по Африке, как был на переговорах с королевой амазонок на каких-то древних островах, и про заснеженный городок Мурманск, где-то за Полярным кругом, в далекой от нас России.

Мы внимательно слушали этого неожиданного гостя. До самого позднего вечера он нас смешил и одновременно пугал своими историями.

Когда мы собрались спать, он встал с кресла и произнес: «Ребята, я был очень рад с вами познакомиться, но мне пора идти. Мадам Илона — низкий вам поклон. И спасибо за все». Он уже сделал несколько шагов к двери, но вдруг остановился и тяжело вздохнул. Развернувшись к нам, он неожиданно произнес: «Всего одного, я могу приютить, всего одного. Хочу забрать всех с собой. Но я весь вечер присматривался к вам, заглядывал к каждому в глаза, думал, кого заберу к себе в семью? Вы все замечательные, но я не могу выбрать… Моя жена, Марси, отказалась ехать со мной именно по этой причине, да я и сам знал, что выбрать будет сложно».

Мадам Илона подошла к Джеку и, приобняв его, сказала: «В этом случае я возьму на себя право выбора. У нас есть мальчик, который здесь с самого рождения и кроме этих стен ничего в мире не видел. А провел тут больше десяти лет…». «Сойер, подойди сюда, не стесняйся», — добавила Мадам Илона, посмотрев мне в глаза. Джек устремил на меня взгляд сверху вниз, улыбнулся и произнес: «Сойер, пошли, нам нужно торопиться, нас уже ждут…».

Я был настолько обескуражен развивающимися событиями, что взял одну-единственную вещь, которая была моей собственностью — маленький ключик от пустой тумбочки, потом обнял Мадам Илону и громко сказал: «До встречи, ребята!». И побежал на выход, вслед за Джеком, к его машине.

Мы ехали долго, и мне удалось заснуть, а он вел машину всю ночь — все дальше и дальше от этого ужасного места, в котором я провел первые тринадцать лет своей жизни. Я так крепко не спал никогда и, проснувшись, немного испугался. Но прокрутив в голове события прошлого вечера, я улыбнулся. Джек взглянул на меня и, молча, кивнул.

Почти сутки мы ехали без остановки: он очень спешил. Не проронил ни слова, только улыбался, пытаясь скрыть свои чувства, но я видел, что его распирает от радости и гордости.

Вечером мы наконец-то подъехали к какому-то дому и вышли из машины. Это оказался большой двухэтажный дом с газоном и деревянными качелями у входа во двор. На первом этаже горел свет. Мы поднялись по ступенькам, и Джек толкнул незапертую дверь. Миновав огромную, но в то же время уютную гостиную, мы попали на кухню. Там, у плиты, кружилась молодая девушка с теплым цветом волос и голубыми глазами. Увидев нас, она произнесла: «К сожалению, я испортила наш ужин. Все сгорело, и нам придется заказать пиццу, чтобы не умереть с голоду…». «Очень странная, но кажется, еще более милая, чем странная», — подумал я.