Антуан Лорен - Красный блокнот, или Парижский квест «Cherchez la femme» [litres]

Сколько в Париже владельцев книжных магазинов по имени Лоран?

Вроде бы она не разжигала в последнее время камин. Или разжигала? Может, это он, замерзнув, использовал приготовленные к растопке поленья? Или не он? Кроме этой детали, ничто не указывало, что в квартире побывал посторонний. Его присутствие прошелестело по дому, как пробегает по комнатам легкий сквозняк, не оставляя за собой никаких следов. Узнать этого человека в лицо мог бы разве что кот, видевший его воочию, но не спешивший делиться с хозяйкой ценной информацией. Итак, Лоран – известно ведь, что его зовут Лоран, – разглядывал ее мебель, картины, книги. Уж книги-то наверняка. Все-таки у него свой книжный магазин. Интересно, убедило ли Лорана знакомство с ее литературными вкусами в том, что он разыскивает ее не напрасно? Или его пленило «Ночное происшествие» с автографом автора? Настолько, что он решил во что бы то ни стало найти ту, что сумела преодолеть собственную робость и прямо на улице обратиться к Патрику Модиано? К вечеру Лора успела выучить письмо Лорана наизусть. Значит, он подобрал ее сумку на улице. На какой именно? Очевидно, он принес ее домой и вытряхнул из нее содержимое. Затем, проявив немалый детективный талант, внимательно осмотрел каждый предмет в надежде набрести на ее след. Наверное, он и в самом деле ненормальный. Или неисправимый романтик. Или у него ужасно тоскливая жизнь. Или и первое, и второе, и третье, вместе взятое, размышляла Лора. Он пролистал ее записную книжку и с особым тщанием изучил тетрадь в красной обложке. Так что теперь он знает о ней очень много. Что она любит. Чего боится. Что ей снится. Ни один из ее любовников никогда столько не знал. Только Ксавье удостоился чести выслушать отдельные фрагменты из списков «Я люблю» и «Я боюсь», прочитанные ею вслух. Далеко не все. Ни до Ксавье, ни после него ни один мужчина не смел прикасаться к красной тетради. Она начала вести дневник в ранней юности, и похожих тетрадей у нее скопилось немало – откровенно говоря, она сама потеряла им счет. Аккуратно сложенные в четыре обувные коробки, они хранились в подвале. И вот теперь в городе появился человек, который знает о ней практически все. Она никогда с ним не виделась, хотя он бывал у нее дома, разглядывал ее картины и гладил ее кота. Он имел точное представление о том, что она носит в сумке, какие книги читает, как обставлена ее спальня. Не считая Ксавье, другие мужчины получали доступ к ее телу, но ни один из них даже не приблизился к ее душе. И не потому, что она их не интересовала, нет. Просто Лора их туда не пускала. У нее не получалось. Последним это испытал на своей шкуре Франк. Он буквально напросился к ней в гости. Бельфегор при его появлении забился под диван. Франк осмотрел мебель и картины и обо всем, хотя никто его не просил, высказал свое мнение. Набор игральных костей на письменном столе он назвал «странным». Лора дождалась, когда он выйдет из комнаты, и бросила пару кубиков. Выпало «один» и «два». «У тебя книги Софи Калль? Все-таки она с приветом, тебе не кажется?» Лора ничего не ответила. Она чувствовала, как с каждой секундой все больше каменеет ее лицо и стекленеет взгляд. Ей была хорошо известна особенность собственных светлых глаз в минуты гнева становиться пугающе неподвижными, как у волка. Когда Франк начал, явно намекая на Уильяма, излагать остроумную, как он полагал, теорию о женщинах, водящих дружбу с «гомиками», которые, по его словам, видят в них сестер или суррогатных матерей, Лора поняла: сегодня она с ним в постель не ляжет. Впрочем, любовником Франк был очень средним. Она сказала, что у нее разболелась голова, и выставила его за дверь. Кот выполз из-под дивана, крайне рассерженный тем, что просидел там больше часа, и отправился спать, даже не взглянув на хозяйку.

Найти женщину по украденной сумке. Ни один из тех, кого она знала, не пустился бы на подобную авантюру. Ни отец, ни Ксавье. Хотя как сказать… Ксавье наверняка посмотрел бы, что находится в брошенной дамской сумке. Но убедившись, что ни телефона, ни адреса в ней нет, стал бы он разыскивать ее владелицу? Кстати, каким образом это удалось Лорану? Что там говорил Уильям? В дверь позвонили. Он открыл и увидел мужчину. Ни на одном из лежавших в сумке предметов – в этом Лора не сомневалась – не было ее фамилии, тем более – адреса. Он сказал, что несколько раз звонил. Номер ее телефона он мог найти в справочнике, это понятно, но для этого вначале должен был узнать фамилию. Единственной наводкой ему могла послужить книга Модиано с дарственной надписью, но в ней фигурировало только ее имя. Даже если предположить, что он наделен выдающимся сыщицким талантом и бесконечным терпением, не мог он узнать ее фамилию, ну никак не мог! Он не поленился даже сходить в химчистку и забрать платье на бретельках – ясное дело, сопоставив дату на квитанции с пометкой в записной книжке; ловкий ход, ничего не скажешь, но она никогда не сообщала в «Афродите» ни своей фамилии, ни адреса.

А ведь я сейчас знаю о нем не больше, чем он в начале этой истории знал обо мне, подумала Лора. Только то, что его зовут Лоран. Она опустилась в горячую ванну, над которой поднималась пышная шапка пены. Кот запрыгнул на бортик ванны и неподвижным изваянием устроился в углу. «Ты ведь его видел, – просительным тоном сказала Лора коту. – Расскажи мне хоть что-нибудь!» Кот сощурил золотистые глаза и в упор посмотрел на хозяйку. Ей вспомнились изображения египетской богини Баст – Бельфегор сейчас сидел в точной такой же позе. Лора закрыла глаза. Она мечтала об этой минуте все последние дни в больнице. Стоит лечь в пенную ванну и ощутить аромат цветков акации, твердила она себе, и все наладится. Горячая вода поднялась выше груди и достигла основания шеи. Лора чуть опустила голову, погрузив в воду уши. Внешние звуки затихли. Благословенное тепло окутало ее, словно ватным коконом. Машинальным жестом Лора провела у себя по груди, но ничего не нащупала. Ах да, с тех пор как порвалась золотая цепочка, она больше не носит на шее кулон. Крошечное яйцо Фаберже из красной эмали, доставшееся ей от матери, она убрала в ящик ночного столика в спальне. А из египетской пластинки сделала брелок для ключей.

Лора открыла глаза и села в ванне. Пластинка с иероглифами. На ней была ее фамилия.

Хлоя покосилась на отца, сидевшего с чуть недовольным и немного отсутствующим видом. Она проследила за его взглядом. Он смотрел на витрину с кормами для животных, точнее говоря, на полку с пятью синими пакетами фирмы Virbac , на которых было написано: «Для взрослых кошек. Крокеты с утиным мясом». Клер на несколько дней уехала из Парижа, а Бернар был занят на съемке, и Хлоя попросила Лорана вместе с ней отнести Путина к ветеринару. Кот, сидевший в переноске у Хлои на коленях, без конца издавал угрожающие звуки. Она пыталась его успокоить, просовывая пальцы сквозь прутья переноски. Накануне вечером Хлоя сообщила отцу, что, отказавшись от продолжения истории с сумкой, он повел себя как последний лох. Возможно, она немного погорячилась, но чтобы увлекательное расследование – а ведь и она принимала в нем посильное участие – закончилось каким-то письмом, на которое Лора даже не сможет ответить, – ее это категорически не устраивало. Но Лоран оставался непреклонен. Нет, он не станет указывать в конце письма номер своего телефона или адрес электронной почты. Он должен исчезнуть, раствориться в пространстве, избежав необходимости отвечать на вполне законные вопросы, которые ему задаст владелица сумки. Он чрезмерно осторожничает, что свойственно многим мужчинам? И ничего не понимает в женском характере? Пусть так. Но Лоран принял решение, позволяющее ему с элегантностью выйти из затруднительного положения, даже если ради этого пришлось проститься с надеждой на продолжение приключения.