Кэтрин Флит - Выбирая тебя

Я фыркнула, но удержалась от того, чтобы сказать очевидное.

– Я знаю, знаю, – она пожала плечами. – Я все равно в это лезу, но ты поймешь меня, когда у тебя будут дети. Мать сделает все, что в ее силах, чтобы спасти своего ребенка от горя и разочарований.

Я понимала, что у нее добрые намерения. Я понимала, что она даже не подозревает, как ее слова впиваются в меня, словно миллион крошечных ножей. Я пыталась успокоить свое мятущееся сердце и рваное дыхание. Она не знает. Она не знает.

– Я не могу, – мои глаза горели, но в них не было слез. – Не сейчас.

Она тяжело сглотнула и медленно кивнула в ответ.

– Хорошо.

– Вы все еще хотите, чтобы я здесь работала?

Ее лицо смягчилось.

– Конечно, дорогая. Что бы ни происходило между вами двумя, я уверена, вы во всем разберетесь. Просто нужно немного времени, как ты и сказала.

Я кивнула и отвернулась. У тех, кто говорит, что «время лечит», очевидно, никогда не было по-настоящему глубоких ран.

Я написала Бену, сказав ему прийти на наше место на пляже, которое мы нашли еще будучи детьми. Я пыталась успокоить нервы и продумать, что я буду говорить, но мысли путались, и меня жутко тошнило.

Бен выкрикнул мое имя, заглушая шум прибоя.

– Мер? – он остановился в метре от меня, его лицо побледнело. – В чем дело? Что случилось? Я чуть с ума не сошел от беспокойства.

– Это хорошо, – я засмеялась, но смех вышел истеричным. – Потому что я уже сошла с ума. Нет, еще хуже. Я вообще не понимаю, что делать.

Бен схватил меня за руки, и я поняла, что все это время расхаживала туда-сюда, без остановки.

– Просто скажи мне. Пожалуйста.

Я вырвала руки из его хватки и закрыла ими лицо. Но от правды не спрячешься. Пять тестов на беременность не могли врать. Не важно, как много раз я плакала одна в своей ванной и умоляла Господа, чтобы результат на следующем тесте оказался другим. Не важно, что я клялась ходить в церковь, никогда больше не заниматься сексом и не говорить никому обидных слов до конца моей жизни. Каждый раз тест показывал один и тот же дурацкий результат.

Так что я спрятала их все в бумажный пакет и выбросила в мусорный бак на улице.

В течение двух дней я ничего не предпринимала. Убедила себя, что все как-нибудь разрешится само, но на третий день меня вырвало, как только я встала с кровати. Я смотрела на себя в зеркало и проклинала всех, кто только приходил мне в голову. После этого я написала Бену.

Теперь я медленно подняла голову.

– Я беременна.

Лицо Бена и так было достаточно бледным, но теперь он посерел, как труп.

– Мы использовали презервативы, – его утверждение было больше похоже на вопрос.

– Да. Наверное, это написано на упаковке мелким шрифтом, но, судя по всему, презервативы работают не всегда.

– Но мы делали это всего четыре раза.

– Видимо, этого достаточно.

– Черт, – он наклонился вперед, опершись руками на колени. – Черт. Черт. Черт. Думаю, меня сейчас стошнит.

Я хлопнула его по спине.

– Добро пожаловать в мой клуб.

Он опустился на песок, схватившись руками за голову. Я любила Бена. Мы оба несли ответственность за наши поступки, и за этого ребенка, но в тот момент я чувствовала между нами огромную пропасть.

Это я была беременна. Это моя жизнь теперь изменится навсегда. Это я должна была придумать, что сказать родителям.

Бен был отцом. Он тоже был виновником произошедшего, но он мог просто уйти, если бы захотел. Я села рядом с ним, и осознание несправедливости ситуации отдавалось горечью во рту. Меня переполняло чувство негодования и обиды.

Его жизнь не будет разрушена. Не так сильно, как моя.

Весь остаток недели, дни проходили мучительно медленно. В пятницу вечером я встретилась с мамой и Рейчел на школьной парковке. Моя сестра подхватила меня под локоть.

– Мы едем в Бакстон. Пройдемся по магазинам и поужинаем. Только мы втроем.

Я бросила на маму враждебный взгляд.

– Просто высадите меня у дома.

Хватка Рейчел на мое руке стала крепче, а мамино лицо осталось непоколебимым.

– Ты едешь с нами, Мередит.

Я раздраженно выдохнула, а Рейчел наклонилась ближе.

– Да ладно тебе, Мер. Будет весело. Девчонки отправляются в город!

Осознав, что сопротивляться бесполезно, я бросила рюкзак в багажник и забралась назад, оставив переднее сиденье для Рейчел.

В машине было очень душно. Мама завела двигатель, и я опустила стекло, чувствуя себя заключенной, которой позволено дышать свежим воздухом лишь один час в день. Вставив наушники, я включила свою музыку. Мама нахмурилась, глядя на меня в зеркало заднего вида, но ничего не сказала. Я знала, что она не будет вступать в бессмысленный бой. Я села в машину почти без споров, так что теперь она выражала своеобразную благодарность, просто оставив меня в покое.

На пароме мы все встали у перил. Рейчел наклонилась вперед, чтобы посмотреть на медуз, как она делала с самого детства. Я стояла в метре от них: вроде бы и близко, но немного в стороне.

Мама подошла ко мне и встала рядом.

– Я стараюсь, но и ты должна идти мне навстречу.

– Почему?

– Потому что ты моя дочь, и я тебя люблю.

Я стиснула зубы.

– Я – твое разочарование. Если ты сможешь честно это признать, может, мы сможем честно поговорить и о других вещах.

Она обхватила перила руками, и ее глянцевые бледно-розовые ногти блеснули на свету.

– Так вот что ты думаешь.

Облака медленно плыли над линией горизонта.

– Я это знаю. Я не твоя идеальная дочь. Даже не близко. Это Рейчел.

– Рейчел здесь ни при чем. Речь идет о нас с тобой. Я не понимаю, как мы к этому пришли. Что я сделала не так?

Я шаркнула по палубе носком кроссовки.

– Может, ты не делала ничего «не так». Ты – моя мать. Я – твой ребенок. Общество говорит нам, что мы должны любить друг друга. Но я – все еще я, а ты – это ты, – мое сердце забилось быстрее, а голос немного задрожал, хоть я и пыталась это скрыть. – У нас нет ничего общего, кроме родственной связи. Правда в том, что будь мы посторонними людьми – мы бы даже не понравились друг другу. Так почему бы нам не признать это и не прекратить попытки установить эту «особую связь», которой у нас никогда не будет.

Мамино лицо потускнело.

– Ты и сама не веришь в то, что говоришь.

Я перегнулась через перила. Мимо проплыла медуза, пойманная в бурный поток, тянущийся за паромом. Теперь она не властна над своей собственной судьбой.

– Тогда придумай объяснение получше. Что, по твоему мнению, с нами происходит?

Но мама ничего не сказала. Ей было нечего мне ответить.

Остаток поездки мы не разговаривали напрямую, используя Рейчел в качестве буфера против возникшего между нами напряжения.