Эстель Маскейм - Сделай шаг [litres]

Опираюсь ладонью на спинку стула и оборачиваюсь к Холдену. Он останавливается в нескольких шагах от меня, словно опасаясь приближаться, и в его распахнутых глазах затаился страх.

– Холден, у тебя все в порядке?

Опустив веки, он медленно крутит головой, сжимает кулаки в карманах и шепчет:

– Нет.

И хотя мороза нет, с его губ срывается пар, а дыхание становится прерывистым. Он снова открывает глаза и замечает мой тревожный взгляд. Делает глубокий вздох и произносит:

– Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Что же?

Холден никогда так себя не ведет, и меня охватывает беспокойство и отчаяние. Я подхожу к нему вплотную и взмаливаюсь:

– Ну, говори же!

Сглотнув комок в горле, он безжизненно опускается на стул, а я присаживаюсь на соседний. Никаких нервов не хватит, пусть говорит уже, наконец!

– Если ты серьезно относишься к Джейдену Хантеру, – бормочет он, – то должна кое-что знать.

Он пытается посмотреть мне в глаза, но видно, это дается ему с трудом.

– Тебе следует знать, почему в присутствии близнецов меня едва не разрывает… Я просто… не в силах…

Он трясет головой и снова смотрит на траву.

– Больше не могу.

– Ты о чем?

– Рядом с ними чувство вины становится невыносимым, – говорит он дрожащим голосом, расцепляет пальцы и взъерошивает свои волосы.

Почему он не смотрит на меня?

– Вины? – переспрашиваю я, ничего не соображая. – Холден?

– Авария, Кензи! – выпаливает он.

Я все еще ничего не понимаю и отрешенно таращусь на него. Сердце бьется где-то под ребрами. Холден наклоняется вперед и продолжает с глазами, полными ужаса:

– Помнишь, что решили по итогам следствия? Мол, они слетели с дороги, чтобы не сбить животного, внезапно выскочившего на дорогу.

Он делает паузу, делает глубокий вдох, и только сейчас я замечаю, что он дрожит. И не от холода.

– Копы заблуждаются. Той ночью на дороге животных не было, – хрипло шепчет он, бледнея. – Там был я.

Слова Холдена обрушиваются на меня тяжким грузом. Снова и снова они звучат в моей голове, пока наконец смысл сказанного не доходит до меня. Через несколько секунд удушающей тишины я вникаю в суть. Это известие – как удар под дых.

– Ты был там ? – недоверчиво шепчу я и, моргая, смотрю на него.

– Тогда был открыт футбольный лагерь.

Он говорит так быстро, что я едва поспеваю за его словами. Его трясет еще сильнее.

– День выдался долгим и отвратительным. Я так устал тогда. Хотел прокатиться, чтобы голову разгрузить. Боже мой, мне казалось, проселочные дороги – они ведь тихие…

Облокотившись на стол, он закрывает лоб ладонью, зажмуривается и отворачивается. Я не могу и слова произнести. Слушаю, застыв от ужаса, хотя больше не хочу слушать.

– Дороги на самом деле были тихими. Я просто… вел машину. Было темно, играла магнитола, и… ничего толком не помню.

Холден глядит в небо, выдыхает и медленно прикрывает веки. Его грудная клетка поднимается и опускается, нижняя губа подрагивает. Тяжело дыша, он опускает голову и смотрит на меня полными боли и ужаса глазами. У меня в животе все сжимается, и накатывает тошнота.

– Я так чертовски устал, но мне надо было добраться до Форт-Коллинса, а потом – домой, – продолжает он с виноватым, подавленным видом. – Думаю, я… задремал.

Он такой бледный, что кажется нездоровым. Уставившись куда-то мне за спину, Холден замирает. От угрызений совести он щурится и закрывает рот рукой, как будто пытаясь удержать выскакивающую правду.

– Все что я помню – оглушительный звук автомобильного гудка, который меня разбудил, – шепчет он, не отрывая ладонь от губ.

Он все быстрее и быстрее качает головой, словно не веря самому себе или не желая верить.

– Я просто так сильно устал. Какого черта я тогда сел за руль? – стонет он. Голос его так слаб, что напоминает то ли хрип, то ли скрип.

Он сжимает голову руками, сцепляя пальцы на затылке.

– Я даже не понял. Слегка замедлил ход, глянул в зеркало заднего вида, но ничего не разглядел, только расплывчатый свет задних фар.

Холден снова смотрит в небо, и я замечаю, как он быстро моргает, чтобы сдержать готовые прорваться слезы.

– Я просто продолжил ехать. И не подумал даже…

Его слова уплывают в тишину и повисают в вечернем воздухе.

– На следующее утро я узнал об аварии. Только Хантеры увернулись не из-за животного, Кензи, – шепчет он. – А из-за меня.

И наступает долгое гипнотическое молчание. Такое ощущение, что прошло несколько часов. Слезы Холдена капают на траву, и я наблюдаю за ним через пропасть, внезапно разверзшуюся между нами. И ни у него, ни у меня не хватает смелости заговорить.

Грудную клетку словно сдавливает тисками. О чем он думал? Почему говорит об этом только сейчас? В голове столько мыслей, что совершенно невозможно сосредоточиться. Я прижимаю руку к груди и шепчу:

– О, Холден.

Тошнота усиливается, и я зажимаю ладонью губы, чтобы меня не вырвало. Он сидит напротив и дрожит. Не в силах взглянуть на меня, закрывает лицо руками, наклоняется вперед, к коленям.

Я тоже не могу на него смотреть. Встаю и отхожу от стола, зажав пальцами виски. В затылке пульсирует мучительная боль. Не хочу в это верить. Не могу. Внезапно начинает кружиться голова, двор плывет, и все тело слабеет. Испугавшись, что вот-вот упаду, я сажусь на лужайку и упираюсь руками в траву, чтобы прийти в равновесие.

– Почему ты ничего не говорил? – спрашиваю я шепотом.

Борюсь со слезами, и у меня першит в горле. Как теперь сообщить об этом Джейдену и Даниэль?

– Не хотел вляпаться в неприятности, – сдавленно признается Холден сквозь сомкнутые ладони.

Голос его изменился и теперь похож на детский, слабый и беззащитный – совсем ему несвойственный.

– Я не знал, что за этим последует, – быстро добавляет он, приподнимает голову и смотрит на меня опухшими глазами из-под мокрых ресниц.

И тут у него начинаются рвотные позывы. Он поднимается со стула, наклоняется над столом, опираясь на него рукой и несколько раз судорожно дергается. К моему удивлению, его так и не стошнило. Я гляжу на него, замерев на траве. Реальность начинает укладываться в голове, и меня охватывает болезненное оцепенение.

– Холден, – шепчу я. – Они должны знать.

– Нет!

Он немедленно выпрямляется, тяжело дыша, почти задыхаясь, утирает слезы с щек и повторяет уже тише и мягче:

– Нет.

Холден смотрит на меня с таким отчаянием, что я отвожу взгляд.

– Пожалуйста, Кензи, – умоляет он. – То был несчастный случай…

– Ты думал, я скрою от них правду?

Я осекаюсь и моргаю. Он действительно так считал? Нельзя же нагрузить меня тяжелой ношей тайны. Я не собираюсь тащить ее! И пусть не надеется, что я не расскажу Джейдену. Это же Джейден! Я не могу иначе.