Том Кроссхилл - Кошачий король Гаваны [litres]

– Сочувствую, – наконец сказала Ана.

– По поводу? – не понял я.

– Ну он же сказал, что нам нельзя возвращаться…

И тут до меня дошло.

Я никогда сюда не вернусь. Никогда больше не увижу Хуаниту, Йоланду и Йосвани, никогда не посещу места, где росла мама, не встречу людей, кто ее знал… никогда больше не пройду по ночному Малекону, не буду танцевать в «Милочо» и не прогуляюсь по Обиспо жарким воскресным днем.

Мне хотелось одновременно смеяться и плакать. Странное ощущение. Словно кто-то вырвал из меня что-то важное и я больше не мог нормально жить.

Не так ли чувствовала себя мама, когда решила взойти на борт корабля, идущего в Майами?

Наверное, Ана догадалась, о чем я думаю, потому что преувеличенно весело сказала:

– Вряд ли это официальный запрет. Может, он просто пытался нас запугать.

– У всего есть свои последствия. Жаль, что я не встретил Рикардо раньше. Тогда бы знал…

Мгновение Ана молчала.

– Ты бы сделал это снова? Если бы Йоланда попросила помочь подруге?

– Ты все слышала. Мы ничего не добились.

– Но сделал бы?

Вот оно. Простой вопрос, но, когда я открыл рот сказать «нет, конечно», слова застряли в горле.

Потому что, когда я подумал о Кубе, на ум пришли не только танцы, но и обветшавшие, полуразрушенные здания повсюду, проститутки на улицах Гаваны, зарабатывающие единственным известным им способом, плохо одетые люди… Я подумал о маме и Рикардо, как они гуляли по Прадо, еще не зная, что их ждет в будущем.

Если я опубликую стихи Рикардо, если напишу посвящение, о котором он просил, рано или поздно ищейки Кастро выйдут через него на меня. На мою семью. И тогда серьезные последствия неминуемы.

Я дал слово Рикардо, но еще я нес ответственность за своих родных. Посвящение появится. Я не смогу опубликовать стихи на своем сайте, придется найти другого издателя. Если Рикардо потом вызовут на беседу в МВД, надеюсь, он меня не выдаст.

– Итак, последуем совету Вальдеса, – предложила Ана. – Будем танцевать. Пойдем на пляж. Покинем страну. И предоставим Йоланде и ее друзьям бороться с режимом самим.

Осуждение, прозвучавшее в ее голосе, не могло изменить истинного положения дел.

– Так будет вполне ответственно, – сказал я.

Последние дни перед соревнованием прошли быстро. Пабло так нас изматывал, что думать сил не оставалось. С каждым днем его нетерпение росло.

– Да что с вами, ребята? – спрашивал он. – Вы весь свой огонь растеряли.

Разумеется, мы не могли ему сказать правду. На самом деле после встречи с Вальдесом нам стало легче. Всю прошлую неделю мы подозревали, что за нами следят. Теперь мы знали это наверняка.

Не страх мучил меня последнюю неделю, а сознание, что я больше сюда не вернусь.

За завтраком Хуанита пригласила меня приехать на следующий год на день рождения Йоланды. Мол, снимем домик на пляже и шезлонг.

Я кивнул, улыбнулся.

Тетя смеялась с кем-то по телефону, пела болеро, моя посуду, а я изумлялся, как кто-то рядом со мной, дышащий тем же воздухом, может чему-то радоваться.

Что до Йосвани, так он только и говорил, что о своем диске.

Их группа сняла студию, а он уже фантазировал, как завоюет латинскую Грэмми. Ни я, ни Ана не хотели портить ему настроение.

– Он мне нравится, – сказала Ана. – В целом. Но не его политическая проницательность меня заводит, если ты понимаешь, о чем я.

Развивать тему я не стал, но все равно знал, что буду скучать по кузену.

В ночь нашего разговора с Вальдесом Йоланда чуть с ума не сошла. Мы сообразили позвонить ей, только когда оказались на Авенида де лос Президентес. К тому моменту она уже примчалась на такси к «Ла Грута» и опросила всех в радиусе пяти кварталов, видели ли люди нас. Йоланда уже собиралась идти домой и выложить все Хуаните в надежде, что та через своих друзей в правительстве сумеет помочь. Когда мы наконец встретились на Двадцать третьей улице, кузина с мрачным видом усадила нас в небольшом кафе.

– Мне очень жаль, – вздохнула она. – Я зря вас во все это втянула. Пообещайте одно: до конца отпуска больше не рискуйте. Даже по мелочам, хорошо?

Мы не стали говорить ей, что уже пришли к тому же решению.

Наутро перед соревнованием мы пришли к Пабло на последнее занятие, но остановились на лестнице, услышав голоса учителя и его дочери Лилианы.

– …дай мне шанс, дочка. Я все улажу…

– Ага, с Джимми, Дионисио и прочими… каждую ночь. Думал, я не знаю?

– Да, с Джимми и Дионисио! Мы в домино играем!

– Ха!

– Вернись и сама увидишь. Я тружусь каждый день, тренирую этих приезжих для шоу…

– Да прекрати ты…

– Это правда! Видела бы ты, как они…

– Повзрослей, папа. Мне пора.

Все это время я стоял на ступеньках, не зная, подняться мне или уйти. Но Ана решительно потащила меня наверх.

Пабло с дочерью стояли у дверей квартиры. На Лилиане было то же самое белое одеяние, только влажное от пота. Лало обнимал ее за талию и рассматривал пол между матерью и дедом.

– Вот и они! – На лице Пабло отразилось облегчение. – Доброе утро, ребята.

– Доброе, – отозвалась Ана.

Она ринулась прямо к ним, предоставив мне ее догонять.

– Здрасьте, – как обычно сверкнул красноречием я.

Лилиана натянуто нам кивнула.

– Я ухожу, папа, – сказала она. – Нам еще надо за покупками.

– Останься на минуту, – попросил Пабло. – Посмотри, как Рик с Аной танцуют.

– Не хочу мешать, – усмехнулась Лилиана.

– Все в порядке, – заверил я.

Лилиана покачала головой:

– Я только за почтой забежала. Сегодня ожидается тяжелый день.

– Что ж, тогда пообещайте, что посмотрите наше выступление по телевизору, – весело улыбнулась Ана, словно и правда ей поверила.

Лилиана подняла брови, глянула на отца и кивнула:

– Хорошо. Идем, Лало.

Мальчик оглянулся, неуверенно помахал деду. Пабло не ответил.

Когда они ушли, он не пошевелился, ничего не сказал, только стоял и смотрел туда, где только что находился Лало.

Наконец Ана коснулась его плеча:

– Идемте, Пабло. Давайте потанцуем.

– Я… – начал он, затем вроде как собрался. – Сегодня я не могу.

– Завтра соревнование, – напомнил я.

– Извините, – равнодушно ответил Пабло. – У меня дела.

Мы с Аной переглянулись. Минуту назад он был готов вести занятие. Думаю, мы оба понимали, что у него за дела возникли.

– Нужно время, Пабло, – сказала Ана. – Они научатся снова вам верить, если только вы…

– Заткнись! – рявкнул он.

Я подскочил, а вот Ана едва пошевелилась. Наверное, не ожидала.

– Мне не нужны советы от пары ребятишек, которые ничего в этой жизни не видели, – заявил Пабло.

Ана посмотрела на него спокойно и твердо.

Я понял, что ошибся. Она вообще не удивилась.