Дженни Даунхэм - Негодная

– Доброе утро, – проговорила Мэри. – Все хорошо?

– Да, любимая. Дай только отдышаться. – Джек хрипло дышал и прижимал ладонь к груди. – У меня новости.

– Надеюсь, хорошие?

Джек покачал головой:

– Кэролайн идет поговорить с тобой.

– Кто?

– Кэролайн. Она хочет что-то сказать тебе про фотографию. Ту, где ты с маленькой девочкой, помнишь? Ты и Кейти. Это тот самый момент, которого мы так ждали.

Слова Джека вращались по кругу у Мэри в голове. Она пыталась поймать их, но они ускользали от нее и не имели смысла. Она только ощущала приносимую ими ужасную боль.

Мэри закрыла лицо руками.

– Я не хочу.

– Хочешь! – рассмеялся Джек. – Ну перестань, не прячь свою хорошенькую мордашку. Ты столько лет отчаянно хотела поговорить о том, что тогда случилось!

– Я тебе не верю.

– Но я не вру. Это не давало тебе покоя с тех пор, как мы с тобой познакомились. Несправедливо, что тебя всегда выставляют такой плохой.

– Я плохая. Все так говорят.

– Теперь ты можешь отказаться от этого клейма. Пора все выяснить раз и навсегда.

– Это будет больно?

– Надеюсь, нет. Девочка все для тебя подготовила, так что, я думаю, все пройдет нормально.

В коридоре послышались шаги. Щелкнула ручка двери. Джек радостно улыбался. Похоже, он был уверен в успехе.

– Пора услышать музыку, – сказал он, отошел и встал у окна.

Мэри смотрела на него, часто моргая. Он всегда мерцал по краям?

– Джек?

Но тот махнул рукой и указал на переступившую порог женщину.

– Вот твоя дочь. Узнаешь ее?

– Кэролайн?

– Именно так. – Джек хлопнул в ладоши, но хлопок получился не громче шепота.

Женщина вошла, закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной.

– Кажется, ты впервые назвала меня по имени.

Она была старше, чем помнилось Мэри. Ее волосы тронула седина.

– Это правда? Ты Кэролайн, совсем взрослая?

– Да, мама.

– Где же ты была?

– Наверху, говорила с Кейти.

– Она вернулась? Что ж, это хорошо. Она придет меня навестить?

– Да, конечно. Ей просто нужно несколько минут побыть одной.

– А ты? Может быть, сядешь и немного отдохнешь? Вид у тебя такой, словно ты готова сейчас же уйти.

– Нет, я не уйду. На самом деле я бы хотела поговорить, если ты не против.

Мэри ждала, но Кэролайн молчала. Она не могла произнести ни слова и будто окаменела.

– Ты ничего не говоришь, – сказала ей Мэри и посмотрела на Джека в поисках поддержки.

Он все еще стоял у окна, кивал и улыбался с таким видом, словно любовался самым чудесным на свете зрелищем.

Шторы за спиной Джека трепетали и морщились, и это напомнило Мэри о том, как однажды они шли по вспаханному полю. Она была в туфлях на высоких каблуках и несла корзинку для пикника, и в какой-то момент Джек усадил ее на плечи, чтобы она не испортила туфли. Она до сих пор помнила тепло его тела. Как уверенно Мэри себя тогда чувствовала… А когда это было, она вспомнить не могла. Целую жизнь назад.

Джек нежно улыбнулся ей, как будто тоже вспомнил об этом пикнике.

– Ты должна сосредоточиться на том, что происходит сейчас, милая, – сказал он. – Попроси, чтобы она показала тебе фотографию. Она взяла ее с собой.

– Фотография? – прошептала Мэри.

– Ты ее помнишь? – спросила Кэролайн, стоя у двери. – Ты помнишь, как вчера вечером показала ее Кейти?

– Не знаю.

– Что ж, ты ее показала, и Кейти попросила меня обсудить это с тобой. Она говорила?

Джек знал, что нужно делать.

– Попроси ее сесть рядом, – предложил он.

Мэри похлопала по дивану, и Кэролайн подошла. Странная у нее была походка. Она шла как бы нехотя.

Женщина села и несколько секунд смотрела на свои ноги, а потом перевела взгляд на Мэри.

– Я плохо к тебе относилась. – Она говорила очень медленно, будто подбирала слова. – Стоило быть добрее. Когда мы забрали тебя из больницы, в самый первый вечер, мне было очень больно из-за того, что ты меня не узнаешь.

О чем она говорит? Конечно же, Мэри ее узнала. Просто у Кэролайн было так много лиц. То, которое она видела сейчас, казалось очень милым, мягким, нежным. И сейчас дочь говорила правду.

Кэролайн села поудобнее.

– И еще ты каждое утро ты убегала отсюда. Не знаю, помнишь ли ты.

Мэри помнила, как надевала носки и туфли, как, держась за перила, спускалась по лестнице и находила пальто на крючке около входной двери. Порой ей попадались чья-нибудь шапка или шарф, и она совала их в карман. И каждое утро, как по волшебству, за ней прибегала девочка.

– Ты искала Виктори-авеню, – сказала Кэролайн, – но я этого не знала. Я думала, что ты просто хочешь уйти, что тебе нестерпимо находиться рядом со мной. – Она прикусила нижнюю губу. Ужасная привычка. Из-за этого она выглядела так, словно ей страшно. – Если говорить честно – а я очень стараюсь быть честной, – я завидовала Кейти, потому что с ней ты проводила так много времени… Она, видимо, нашла к тебе подход. Может дело в том, что она с интересом слушала твои рассказы. – Кэролайн погладила обложку блокнота, лежавшего у нее на коленях. – Отсюда я узнала многое о вас обеих.

– А, – кивнула Мэри, – она всегда что-то сюда записывает.

– Да, – согласилась Кэролайн, – моя дочь хорошо владеет словами.

– Я люблю слова, – сказала Мэри. – Но теперь знаю их меньше, чем когда-то.

– О, мама!

– У меня, похоже, дыра в голове.

– Ты это чувствуешь?

Джек, продолжавший стоять около шторы, кашлянул.

– Не отвлекайся, – сказал он. – Ближе к делу. Ты хочешь узнать про свою «грустную пустоту».

– Грустная пустота… – эхом откликнулась Мэри. – А что насчет нее?

Кэролайн открыла блокнот, что-то достала из него и протянула Мэри.

– Вот. На фотографии ты и Кейти. Этот снимок сделан давно.

Внутри у Мэри что-то сжалось. Эту фотографию она хранила внутри горы вместе с фигурками волков. Волки ее стерегли. Как она оказалась снаружи?

Кэролайн сказала:

– Ты приехала, чтобы присмотреть за Кейти и Крисом, потому что я уехала. Мой муж, Стив, написал тебе письмо. Ты пробыла у нас почти восемь недель, и я должна рассказать тебе, что случилось, когда я вернулась. Кейти говорит, ты не помнишь, и это причиняет тебе боль.

Вот сад. Солнечный день. Вот Мэри, она смеется. Вот девочка с волосами цвета отполированной меди. Она сидит на плечах у Мэри, обхватив ручонками ее шею. Запах теплой, нежной кожи ребенка. Звук трели дрозда.

Мэри становится трудно дышать. Ей страшно. Но нет, она не хочет плакать – только сглотнуть сжимающий горло ком. Скорее сглотнуть его.

– Сосредоточься, любимая, – прошептал Джек. – Ты сумеешь.

Вот надувной бассейн, лейка, головокружительный запах сырой земли и трава, похожая на шелк, под босыми ступнями.

– Задай вопрос, – сказал Джек.

Мэри часто заморгала. Какой вопрос? Что бы она ни сказала, все будет не так. Она могла только кивать и улыбаться, как шут, стараясь при этом прогнать тоску.