Ринат Валиуллин - Безумие [litres]

– Знаешь, некоторые люди приходят к нам помимо нашей воли, ты им не открываешь, а они стучат, они барабанят в самое сердце. Я так открыла одному, а он просто ошибся адресом. Для него это банальная ошибка, а у меня теперь стойкое убеждение: больше никаких знакомств по Интернету.

– В этих сетях много всякой рыбы, в основном мелочь, конечно, но кто знает, вдруг повезёт и кто-нибудь посчитает, что поймал в твоём лице золотую рыбку. Лично я не люблю рыбачить сетями. Мне больше нравится живое общение. Среди людей – как в королевстве зеркал, смотришь на них и видишь себя.

– Все желают поймать золотую рыбку и доить из неё желания, никто не хочет исполнять. А я наоборот, вижу только их, людей, глядя на себя. И что они скажут.

– Это оттого, что жизнь стала более чувственной, сенсорной что ли, стоит только прикоснуться к экрану, на котором высветилось твоё лицо, и я уже слышу голос. Этой весной ты встретишь кого-нибудь обязательно.

– Меньше всего хотела бы встретить кого-нибудь.

– У тебя такое милое лицо, так что вполне вероятно, что тем типом окажется обыкновенный очаровательный негодяй. Так что смирись с неизбежностью.

– Ты прав, очаровательные негодяи неизбежны.

– Даже красивые ноги не помогут убежать от инстинктов, – лыбился я, как мартовский кот.

– Ты, наверное, ждёшь весны?

– Я её обожаю, ты права. Плывёшь сквозь качественную погоду лицом во влюблённость, ногами в привлекательность, глазами в будущее.

– И что там в будущем?

– Ты.

– Я?

– Ведь между нами какая-никакая, но связь.

– Ты считаешь, что эти встречи похожи на связь? Скорее это шнурок на ботинках, который вот-вот должен порваться.

– А ты смотри, не отводя глаз. Что ты такая задумчивая сегодня?

– А, ностальгия напала.

– В родные края потянуло?

– Нет, в родные объятия.

Я откусила первый мант и обожгла язык. Это была моя надцатая встреча с Артуром, и единственная с мантами, так как я ела их впервые.

– Вкусно? – спросил он меня.

– Очень, – ответила я ему бесчувственным языком, который напрочь потерял вкус к жизни, превратившись из сенсорного в кнопочный. Рецепторы не реагировали.

– Что, язык обожгла?

– Ага, – такое ощущение, будто обожглась на первой любви.

Он всматривался в меня долго, словно в окно. Улыбнулся, я ему тоже в ответ. Он заметил, как в окнах моих зрачков наступила весна, потом подошёл своими к ним очень близко, чтобы открыть.

– Бывает. Куда торопишься?

– Замуж.

Я чувствовала, что сейчас взорвусь, ещё немного, и голова моя лопнет от этой нелепой шутки. Но он нашёл средства, чтобы меня остудить.

– Замуж не надо торопиться, замуж надо выходить. – «Слабый пол всегда были коварен, но в то же время безумно чувствителен. И как эти два качества – коварство и чувствительность – могли уживаться вместе? Наверное, так же как и в семье уживались мужчина с женщиной». – Так, что выходи.

– Хорошо, только с одним условием. Ты возьмёшь на себя мои манты.

– Как рационально, – подлил я Шиле вина. «А дети? Какие у них могли бы быть дети? Наверное, такие же очаровательные негодяи вроде меня. Хотя какой из меня негодяй».

– Я всегда старалась быть рациональной, но выходило паршиво. С глупыми было неинтересно, с умными страшно, вдруг они умнее меня окажутся.

… – Йога очень помогает.

… – Больше всего не люблю пить сладкое.

… – Мне кажется, женщины не умеют анализировать.

… – Еще как умеют, они делают это, пока тебя нет дома. Берут на анализ отношения, то и дело обнаруживая там низкий уровень сахара и тестостерона.

… – Суббота всегда начиналась поздно. На улице уже темнело, а я только садился завтракать. Чтоб я так жил.

… – Наши встречи со старыми друзьями были по большей части похожи на отчёт о проделанной работе, чего добился, какой ценой, во сколько лошадиных сил.

Проследовала череда ничего не значащих анкетных данных. Артур залил мне в душу столько вина, что ей стало гораздо легче, и что мне больше всего понравилось, что он не стал меня трогать в ту ночь, он понимал, я была растроганна им, но совсем другим.

Тем вечером взгляд мой упал в её декольте, да там и остался. Сначала мы долго гуляли. Мы оба знали, что это был путь домой, ко мне домой.

Она держала его под руку, теперь они шли связанные покусанными мелкими разочарованиями локтями. Мелочь осталась в прошлом. Теперь наши тела то и дело разворачивались друг к другу, как по команде. В его глазах потрескивал огонь, и мне было тепло.

Звёзд не было видно, никто не отправлял нам света, даже за нал. Даже в долг, как самым человекообразным, самым разумным из них. Деньги вперёд – будут вам звёзды. Свет нужен был даже космосу. Свет погас неожиданно. Теперь не видно, что у нас не то что на окраине, но даже того, что под носом творится. Окно дышало темнотой. В доме напротив тоже света не было. И у космоса есть своя окраина, никто не торопится её поглощать, хотя галактика расширяется, все знают о её жадности в покорении пространств, так недолго и подавиться. Однако для того, чтобы не подавиться тоже нужна страсть, а прежде всего голод. Со свечкой я иду по тёмному, словно космос, коридору, к кухне, зажечь конфорку, хорошо, что у меня плита на газу.

Проходя мимо входной двери, слышу, что там уже вышли соседи, значит, не я один остался без света, без Интернета. Скорее бы белые ночи и лето. Солнце, по сути, и есть огромная свеча, а летом – газовая горелка, от которой мы всецело зависим. И стоит только ей захотеть одиночества, уйти в себя, как тут же начинаются шептания за стеной облаков: «Что за лето? Что за погода?» Через несколько часов кто-то включит свет. До этого времени ещё есть несколько часов сна. Я забираюсь обратно в постель, обнимаю Шилу. Она пускает меня в свой сон.

Достаточно встретить свою женщину, чтобы понять, что этот мир не подарок, даже если вы подарите ей его, упаковав и перевязав лентами. Ей всегда будет хотеться чего-то большего… Когда дома было всё плохо, он шёл к ней. Гладил её, что-то говорил. Он заводил её. Потом долго сидел внутри. В эти минуты казалось, только машина понимала его. Ехать было особо некуда, я гонял по пустынным, таким незнакомым ночью улицам, потом выезжал в пылающий жизнью центр. Протыкал своим авто веселье насквозь, сбрасывал пар, слушал радио и возвращался обратно домой, где каким-то чудесным образом всё налаживалось, как неожиданно заработавшая после поломки, но без ремонта, какая-нибудь техника:

– Может, в бар сегодня?

– А как же здоровый образ жизни?

– Может, с понедельника?

– А сегодня какой?

– Четверг, – ответил, не задумываясь, я.

– А завтра?

– Не знаю, могу только сказать, что пятница – это гамак, в котором уже не до работы, просто хочется раскачиваться с бокалом вина до первой звезды.