Элиф Батуман - Идиот [litres]

– Я не пошла.

– Да, я так и понял.

– А ты? Почему ты не на своем обеде?

– Терпеть не могу, когда разводят на ностальгию.

Повисла пауза.

– Хорошо, что я тоже не пошла на твой обед, думала найти тебя там. А то получилось бы, как в «Дарах волхвов», – сказала я. И в ту же секунду пожалела.

– Как в чем ?

– Ладно, забудь.

– Дары чего ?

– Волхвов. Это рассказ, его в Америке в школе проходят.

– Не знаю такого рассказа.

– Ну, тебе и не надо.

– Почему? В смысле – потому, что я не учился в американской школе?

– Именно.

– А в американской школе училась ты .

– Так и есть.

– То есть я должен сделать вывод, что ты знаешь этот рассказ.

– И снова ты угадал.

– Делать логические выводы – то, чему учат в венгерских школах.

– Везет, – сказала я.

– Да, везет, – ответил он. – Ну ладно, расскажи мне эту историю.

Я пыталась придумать другую фразу, которую мне следовало сказать вместо той. Но в голову ничего не пришло.

– Однажды, – начала я, – жила-была бедная пара. Несмотря на крайнюю бедность, каждый из них имел свое особое сокровище.

– Погоди, извини, я не понял. Что они имели?

– Особое сокровище . То, что представляло для них большую ценность.

– А, особое сокровище. Продолжай.

– Для мужа особым сокровищем были золотые часы, а для жены – ее прекрасные длинные волосы. Эти две вещи служили им настоящей отрадой. Они могли жить в голоде и холоде, но зато обладали этими превосходными часами и изумительными волосами. Потом наступило Рождество, и им предстояло купить друг другу подарки. Они сильно… м-м-м… Они сильно любили друг друга и хотели, чтобы подарки были великолепными. Но им не хватало денег. В итоге жена продала свои волосы на парик и купила мужу цепочку для его чудесных часов. А муж тем временем заложил свои часы и купил жене украшенные камнями гребни для волос.

– Так-так, – поощряюще произнес Иван.

– Вот и всё. Это конец.

– Как? Это вся история?

– Да.

– Кажется, до меня не дошло.

– Ну, это – ирония. Женщина не может носить гребни, поскольку продала волосы, а мужчине теперь не нужна цепочка, поскольку он продал часы.

– То есть эти гребни – чтобы их носить? Как украшение?

– Да.

– А не чтобы пользоваться ими как инструментом, не причесывать волосы?

– Да. По крайней мере, я так думаю. В любом случае, это неважно. Ведь волос у нее больше нет.

– Ясно, – сказал Иван. – Теперь я понимаю твое сравнение. Ты говоришь, что если бы ты пошла сегодня в столовую для первокурсников искать меня, это было бы так же бесполезно, как мне – искать тебя сейчас в корпусе Матера. Более того, это было бы так же бесполезно, как цепочка без часов или гребень без волос. Эта ситуация напомнила мне одно венгерское выражение: «Нужен как лысому расческа».

Я похвалила выражение.

– Так говорят, когда вещь реально бесполезна, – сказал Иван.

Вышел весенний выпуск литературного журнала. Мой рассказ поместили сразу после истории о парне, чья голова превратилась в бочку, на том же развороте, где гравюры Сэнди со свиньями на ступенях венгерских церквей. Через две страницы шла поэма о водопаде, истинной темой которой оказалась булимия. Финал рассказа напечатали мелким шрифтом в самом конце. Я испытала облегчение – во-первых, рассказ разбили на две части, а во-вторых, из-за размера и плотности шрифта прочесть его было физически почти невозможно.

На следующий день я получила от Ивана имэйл. Он писал, что его журнал у него сперли, поэтому он сам пока сказать ничего не может, но слышал, что я заняла первое место и что мой рассказ напечатали рядом со свиньями Сэнди. Подобное счастье я до этого испытывал только раз в жизни. Первый раз был, когда его приняли в Гарвард. Эту часть он написал по-русски.

Дина опоздала почти на час, я уже давно перестала ее ждать. Просто сидела в классе и писала в блокнот.

– О, а вот и наша виновница торжества! – сказала я, поскольку была рада ей, а ничего другого мне в голову не пришло, и к тому же я слышала, как люди так говорят.

– Что? Какая еще виновница?

– Ничего, неважно. Я просто рада вас видеть, – ответила я.

– Я потому и пришла, – сказала она. – Не хотела, чтобы ты сидела здесь одна. И не хотела, чтобы ты думала, будто я бросила занятия.

Нам пришлось столкнуться с проблемой, которой прежде удавалось избегать, – отрицательные числа. Отрицательных чисел Дина не понимала. Я некоторое время этого не замечала: она умела прибавлять отрицательные числа к положительным, но как выяснилось, она изобрела правило: «Всегда вычитай, сохраняя знак большего из чисел». Я втолковывала ей, что это правило не работает, если нужно сложить два отрицательных числа. Но так и не смогла убедить. Похоже, она думала, что это не имеет отношения к делу. К тому же в учебнике нам пока не встретились задачи, где нужно складывать отрицательные числа, и я оставила свои попытки объяснить. Но вот настал момент, когда понадобилось перемножить отрицательные и положительные числа, Дина и тут норовила сохранять знак большего из чисел. Это не мешало ей иногда давать правильный ответ. Она совершенно верно ответила, что 2 умножить на –5 равно –10; но с другой стороны, она считала, что –2 умножить на –5 – это тоже –10. К тому же, по ее убеждению, –5 больше, чем –2.

Я сказала ей, что в умножении не имеет значения, какое из чисел больше. Если количество минусов четное, то результат положительный, а если нечетное – то отрицательный.

– То есть нечетные числа всегда отрицательные?

– Нет! – сказала я, чувствуя, как учащается мой пульс. – Извините. Мне надо подумать, как вам объяснить это получше.

Увидев, что я раздражена, Дина успокоилась и стала меня утешать – в точности как моя мать.

– Дорогуша, – сказала она, отложив карандаш, – не волнуйся, мы рано или поздно это одолеем, – она подвинула ко мне свой блокнот. – Запиши сюда всё, что ты мне только что рассказывала, только с примерами, а я приду домой и прочту, ладно? Как тебе такой план?

– Неплохой план, – ответила я и принялась писать.

– Только не забудь примеры, – сказала она, глядя мне через руку, – а то, как увижу все эти слова – «коэффициент», «переменная», я тогда такая: «У-у-у»!» – вообще не врубаюсь.

Когда я вписала примеры, она закивала.

– Всё, как я говорила. Теперь у нас проблем не будет.

В десять вечера позвонил Иван.

– Ты где? – спросила я.

– У твоего дома.

Я выглянула в окно. Он стоял под фонарем у телефона экстренной связи. Эти телефоны напрямую соединены с полицией кампуса, на них нет даже блока с цифрами для набора. Понятия не имею, как Иван умудрился позвонить с него в мою комнату. Я спустилась на улицу. Он был не такой, как обычно, – какой-то возбужденный.