Коллектив авторов - Искусство революции

Первым же выстрелом я угодил, прямым попаданием, в самый престижный район города, и не куда-нибудь, а в клинику по перемене пола.

У богатых свои причуды — это нас, бедноту, они пичкают разной химической дрянью, электроникой и стерилизуют, словно котов или собак.

А самим им хочется в жизни всего самого лучшего, они ведь не какие-то там, и… экзотики, чего-нибудь этакого… разэтакого…

Вот они и отращивают у себя — то грудь, то бороду, а то и всё вместе! Ну, не душу же им растить…

Иногда это становится для них дилеммой, но вот я одним выстрелом решил сразу все их проблемы.

После этого мимо моего окопа пролетела целая стая дронов. Полетели они совсем в другую сторону, думали, наверное, что это авиация по ним работает или ракетчики.

А об истине никто и не догадывался.

Понравилось мне бить в цель: то банк снесу, то клинику по стерилизации. Мой компьютер в голове безошибочно вычисляет координаты цели!

Настроившись на волну той стороны, я слышу их истеричные вопли о безжалостных террористах.

Это обо мне, значит.

И правда, жалости я не испытываю, ни к транссексуалам, ни к тем, которые на мне опыты ставили.

Может, это оттого, что во мне электроники больше, чем человеческого?

Во всяком случае, мы с моим танком — теперь одно целое.

Раньше, когда люди ещё умели любить, говорили, что влюблённые — это две половинки единого целого.

А теперь второй половиной человека служат либо машина, либо компьютер, ну, а у меня, вот — моя боевая машина — танк!

Вы когда-нибудь пробовали смотреть на мир из танка?

Зрелище не для слабонервных, скажу я вам.

Но так жизнь сложилась.

Еды мне не надо — и вообще, ничего не надо теперь, как вы понимаете. Воздух, разве что. Но он пока бесплатный. Пока…

Так и живу — в танке. Многие хотят найти меня, но лучше им — не искать. И вообще, по закону, принятому нашим парламентом, у каждого должно быть своё личное пространство. У меня — это танк. И ещё корабельное орудие — чтобы защищать своё личное пространство.

В наше время, иначе нельзя.

В общем, всем привет из танка! Или от танка, я уже не знаю, как правильно…

«…Программу истязаний,

которую рисовало воображение Анфисы Порфирьевны,

ей удалось исполнить лишь отчасти.

Однажды вздумала она погонять мужа на корде,

но, во-первых, полуразрушенный человек уже в самом начале наказания оказался неспособным получить свою порцию сполна, а, во-вторых…».

М. Е. Салтыков — Щедрин, «Пошехонская старина», с. 138.

Когда Россия в лице своих правителей отказалась от строительства коммунистического (человеческого общества — и для самих же людей) общества, народ в массе своей не стал отчаиваться. Да, к несчастью, нередки были даже случаи самоубийств людей, не выдержавших отказа от проложенного коммунистами — большевиками пути развития, но гораздо больше было иного — массовых митингов, демонстраций и шествий в поддержку Б. Ельцина, реформ Е. Гайдара вкупе с А. Чубайсом и прочими, называвшими себя «демократами». Эйфория в начале 1990-х переливалась и била через край (гигантской волной — «цунами мелкобуржуазности», временно захлестнувшее С. С. С.Р.!). Но прошли годы. Не сразу, но всё же стало ясно, что под лозунгом «больше демократии, больше социализма» нам всучили самый примитивный, дикий и бесчеловечный «капитализм обыкновенный» с типично русскими и далеко не лучшими особенностями. Многие спохватились, но было уже поздно: его препохабие «господин капитал» прочно оседлал духовную, социальную и экономическую жизнь российского (и всего советского!) народа.

«И ладно, — рассуждали люди. — Живут же и при капитализме — те же Америка, Европа и, кажется, даже процветают. Глядишь, не пропадём и мы…». И вот третий десяток лет уже так «живём». Но, где капитализм — то? Где мощный взлёт производства, который был характерен для стран, переходивших от феодализма к капитализму? Где Форды, Рокфеллеры, Морганы или хотя бы свои же новые Демидовы, Морозовы и Шмидты? Что-то не видно их! Да — зато появились долларовые миллионеры и миллиардеры, так что хоть это у нас вроде бы «как и у них — на Западе» и Востоке. Но что сделали эти богачи для страны, для промышленности, для производства — пусть и пока — уже и ещё — капиталистического? Да ничего существенного не сделали, а богачами стали просто потому, что её — то есть, нас с вами — обворовали! Говоря с политических (властных) позиций, в России утвердилась не демократия (власть народа, или, например, не трудократия — власть честного трудящегося народа ), а клептократия, то есть — власть воров, мошенников, бандитов, насильников и убийц! В стране властвует не просто буржуазия, а буржуазия криминальная, преступная, клановая, по сути своей — гангстерская! С позиций же формационного подхода, кажется, что мы сделали шаг назад от коммунистической общественно-экономической формации к буржуазной. Но именно «кажется», ибо на самом деле наша Родина провалилась на гнилых досках горбачёвско-ельцинского оппортунизма (ревизионизма) в историческом времени гораздо глубже — к формации крепостнической и даже рабовладельческой. Потому-то мы и назвали данную брошюру «Пошехонская Россия: Россия из социалистической — стала пошехонской». Пошехонской, как станет ясно из её содержания, — значит — крепостнической.

Нет ли здесь преувеличения? Конечно, определённое есть, но нас больше волнует не преувеличение, а преуменьшение опасности тех процессов, которые происходят сегодня в России, когда не просто реанимируются общественные отношения прошлых веков, но отношения купли-продажи человека и человечности, чудовищного неравенства, эксплуатации человека человеком, всесторонней проституированности человека, его отчуждения от общества, от природы и от себя, обездушивания человека — когда всё это идеализируется, восхваляется, мещански героифицируется. Причём это делается не столько самими новыми «хозяевами» России, сколько их платным обслуживающим слоем, который по инерции называется и называет себя интеллигенцией. Вот что заявляет один из «светочей» этой «интеллигенции» — актёр и режиссёр Никита Михалков, получивший от правительства 300 миллионов (!) рублей на создание фильма о крепостном праве в России: «Большевики сделали вещь страшную: они стёрли из памяти народа наше культурное наследие, воспоминания о всём том хорошем и светлом, что было в русском народе, включая память о крепостном праве…». ( Чудовищно — крепостное право Михалков относит к «хорошему и светлому» … ещё и к «культурному наследию!» — Р. К. ). «Ведь что такое было крепостное право?» — продолжает лицедействовать сей лице- мер ! — « Крепостное право — это патриотизм, закреплённый на бумаге! Человек был связан со своей землёй-матушкой не только чувством долга, но и документально. Крепостное право — это мудрость народа, это четыреста лет нашей истории». Самое ценное качество крепостных крестьян по Михалкову заключалось в их любви к «твёрдой руке»: «С подачи большевиков сейчас в России думают, что крепостное право было чем-то вроде североамериканского рабства. Но это были отнюдь (!) не отношения раба и хозяина» (Бесов Михалкову явно надо изгонять из самого себя — и его знание Бесогонии основано явно и исключительно на знании им самого себя! — Р. К.) , «а сыновей и отца» (а «что ты сделал с» … дочерьми и сёстрами, папаша Паратинский??? — Р. К.). « Многие крестьяне не хотели никакой «свободы». Да, иногда помещик порол крестьянина; так и отец же порет своё непослушное чадо».