Андрей Клепаков - Опекун

— В том-то и дело, что бежать ей некуда. Не буду углубляться в психологические дебри, но это попытка убежать не из больницы, а от травмирующей ситуации. Слава богу, что ее поймали. Страшно представить, в какую беду могла бы попасть, — девушка выразительно на меня посмотрела. — Уход отца, смерть матери, — продолжила она. — Девочка находится в сильной депрессии. Сейчас она очень замкнута, почти неконтактна. Вам будет с ней непросто.

Я пожал плечами:

— Но деваться мне теперь некуда. Племянница все-таки.

— У вас ведь своих детей нет? — спросила Алена Николаевна. — И опыта педагогического тоже?

— Нет. Но я думаю, что если девочку не обижать, в угол не ставить, строго не воспитывать, то мне удастся найти с ней общий язык.

— Вы терпеливый человек?

— Да, — соврал я.

— Хорошо. Потому что терпения вам понадобится много. Сказки на ночь рассказывать умеете? — вдруг спросила Алена.

— Что?

— Сказки на ночь. Самый простой путь к сердцу ребенка. Только нескучные и без тупой морали. Сумеете?

— Не пробовал, но думаю, что сумею, — самонадеянно заявил я.

Психолог вздохнула, протянула визитку:

— Звоните, не стесняйтесь, всегда проконсультирую. Если что, звоните сразу, не доводите ситуацию до открытого конфликта.

Алена встала, я с трудом выбрался из кресла. Мы попрощались. Психолог ушла, я поискал глазами инспекторшу, та куда-то делась, и снова провалился в кресло. Закинул ногу на ногу и попробовал представить себе Иркину дочь.

«А что если девчонка глупая или толстая?» — вдруг испугался я.

Напротив меня очень полная мамаша успокаивала ревущего бегемотика. Развернув сникерс, мать совала шоколадку бегемотику в рот.

— Бли-ин, — подумал я обо всей авантюрности своего решения.

Потом увидел свою девочку. Ее, цепко ухватив за руку, вела инспекторша. Девочка была худенькая, даже тощенькая, светленькие волосы собраны на затылке в конский хвост. Клетчатое платье сидело кривовато, коричневые колготки пузырились на коленках. Она шла, глядя куда-то вбок и вниз. Сердце у меня екнуло, и я этому удивился.

Рядом шла врач со стетоскопом на шее и спортивной сумкой в руке. В другой руке она держала бумаги.

Я выскочил из кресла и сделал несколько шагов навстречу. Все остановились, врач поставила сумку на пол.

— Вот, Маша, познакомься, — сказала инспектор, — теперь ты будешь жить с этим дядей.

— Это мой папа? — спросила девочка, мельком взглянув на меня и снова уставившись в пол.

Инспекторша вопросительно посмотрела на меня. Я присел перед девочкой, пытаясь поймать ее взгляд. Безуспешно.

— Нет, я не твой папа. Меня зовут дядя Сережа. Я двоюродный брат твоей мамы. Тебе придется жить со мной, это лучше, чем попасть в детский дом, — сказал я, выпрямляясь.

Маша никак не прореагировала.

Врач передала мне документы, список рекомендованных препаратов, потрепала девочку по плечу. Напутствовала ее бессмысленной фразой типа «будь хорошей девочкой» и попрощалась с нами.

Я поднял сумку, и мы вышли из больницы.

Спускаясь по ступенькам крыльца, Маша пробурчала под нос:

— Все равно сбегу.

— Куда? — спросила инспектор.

— Ты колобок? — удивился я.

Маша промолчала. Когда мы уже подошли к машине, девочка вдруг сказала:

— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя и подавно уйду.

Поставив сумку в багажник, я хлопнул крышкой:

— А чего время зря терять? Поехали сразу к лисе. И бегать никуда не надо будет.

Предупредив мое предложение подвезти, инспекторша сказала:

— Я сама доберусь, езжайте.

Было понятно, что ей хотелось побыстрее от нас отделаться.

— Садись впереди, пристегнись только, — велел я Маше. Мне совсем не светило следить, как она будет на поворотах перекатываться по заднему сиденью. Езжу я быстро.

Когда я сел в машину, девчонка открыла дверь и попыталась выскочить, я прыгнул и успел поймать ее за ногу. Она упала, наполовину вывалившись из машины, лягнулась свободной ногой, больно попала сандалией мне в лицо и отчаянно заорала:

— Спасите, помогите! Меня дядька чужой увозит!

Заслышав крики, инспекторша оглянулась, замерла на секунду и бегом бросилась к нам. Прохожие начали останавливаться, одна женщина достала мобильник.

Ухватив вторую брыкающуюся ногу, я смог втащить орущую девчонку обратно.

— Не волнуйтесь, — кричала на бегу инспекторша. — Я сотрудник опекунского совета! Эта девочка сирота, она в шоке, мужчина ее опекун. Все в порядке! Не обращайте внимания.

Около машины она остановилась и, порывшись в сумочке, достала удостоверение и, раскрыв его, показала самым любопытным.

Я ловил мельтешащие руки и ноги. В меня летели слюни и сопли.

— Дверь закройте! — крикнул я инспекторше. — Мне ее не удержать!

Хлопнула дверца, я ударил по кнопкам, блокируя двери. Девчонка вывернулась, куснула меня за руку и ткнулась в закрытое окно машины. Мне вдруг стало смешно, и я заржал. Девочка перестала биться и удивленно на меня посмотрела.

— Я поеду с вами, — закричала инспекторша. Я чуть приспустил стекло.

— Не надо, — все еще смеясь, ответил я. — Думаю, что справлюсь.

Маша сидела тихо и только строила страшные рожи.

— К лисе не поедем, — перестав смеяться, серьезно сказал я. — Ты ей пасть порвешь. Животное жалко.

— Я же говорю, все равно сбегу, — гордо ответила Маша.

— Может, и сбежишь, — согласился я, — только вот, смотри, — я достал смартфон и включил «Навигатор». На экране расползлось зеленое пятно.

— Видишь, эта точка внутри зеленого круга, это ты. Пока ты была в больнице, тебе в тело вшили чип. И теперь всегда видно, где ты находишься. Это карта, вот больница, — я ткнул в экран, — а это — вон тот дом, — и показал пальцем на дом, перед которым стояла машина. Ирина, судя по всему, жила небогато, и вряд ли девочка была знакома с работой «Навигатора».

— Ты все врешь! — выкрикнула Маша. — Ничего мне не вшили!

— Вшили, — спокойно сказал я. — Под наркозом и вшили. Ты ничего не почувствовала. А что было делать? Ты же убегала, а как тебя ловить? Вот и вшили. Теперь и у меня, и у милиции маяк стоит. Тебе же надо в школу ходить, а не по просторам бегать.

— Врешь, — уже не так уверенно возразила Маша. — Шрам бы остался, и болело бы.

— На спине где-нибудь вшили, чтобы не видно было. А не болело, потому что таблетки давали. Батарейки на два года хватит, — для пущей убедительности добавил я. — Потом менять надо, меня предупредили.

По стеклу, привлекая мое внимание, постучала инспекторша.

— Я позвонила, сейчас придет доктор, укол ей сделает, доедете нормально, на ходу не выскочит.

Маша поерзала на сиденье. Я поднял глаза. К автомобилю подходила врач, у нее в руке под салфеткой угадывался шприц.

— Ну, — спросил я девочку, — будем колоть, или ты спокойно поедешь?