Илья Павлов - Зеленая лампа

«До отправления осталось пять минут…».
И в этой фразе значимости столько.
Пусть, как сюжет, построится маршрут.
Поехали! Чур я на верхней полке!

Уже законсервирован в себе,
закостенел, всегда одно и то же…
Вот мой удел — воз бесполезных дел.
Но в паспорте — знакомая мне рожа.

Его достать приятно из штанин
и поздним вечером, и днем, и утром ранним.
С ним мир доступен и неповторим.
Он просто называется — загранник.

Печати не люблю, но эти — да.
И визы, визы, визы, будто марки.
В нем самолеты, сумки, поезда.
Потрепанный такой, немного маркий.

На той страничке след оставил чех,
на этой вот француз, а здесь — испанец.
И скоро проштампуют всё и всех.
И здесь клейма уж негде будет ставить.

Нельзя, как птица, взять и полететь,
коль как сокол, как неучтенный ворон.
Ты в базах есть, во всех системах есть,
зарегистрирован, изучен, оцифрован.

Ступаю робко, словно есть вина.
И пограничник смотрит так пытливо.
— Какая цель приезда в наш страна?
— Гулять, глазеть, купаться, выпить пива.

Шлеп-шлеп — прекрасный штампик, добрый звук.
И вот одной границей стало меньше.
И Родиной моей повеет вдруг
с названьем странным — «Russian Federation».

Читайте, но завидовать… Друзья!
Вы знаете, как счастьем распирает,
когда летишь в далекие края?
Я вновь прошу: оформите загранник!

Тропический лес шуршащий, зверьём и гадьём кишащий.
А в нем чудеса, да в перьях, ленивцы, активные звери,
лягушки и сколопендры, и обезьяны, наверное.
Как было раньше насыщенно, дышали тропики лиственно.
Здесь всё стрекотало, лианилось, росло, выгибалось, осанилось.
Ночами здесь выли и ухали, и полнились тропики слухами.
Так было веками, эпохами, жилось хорошо ли, плохо ли.
Жилось там долго ли коротко, жилось там сытно ли голодно.
И звери не знали — не ведали, кто стал заправлять их бедами.
Эх, бизнес-идея классная — пальмы заморской масло.
И пилы завыли, залязгали в концовке тропической сказки…
Танкер наполнен, танкер, неумолим, как танк он.
Бурая жидкость налита. Приятного аппетита!
В булке, в печенье и в торте, в сырах, в молоке и в йогурте.
Пальма в тебе и во мне, пальма внутри и вовне.
Нет в молоке больше смысла, в селах мычанья не слышно.
Лес вырубают в Малайзии. А здесь тоже — безобразие.
Молочные реки иссохли. Коровы и козы сдохли.
Вредно, противно, опасно. Кушайте мерзкое масло.
Березка — не актуально, символ родины — пальма.
Плюнули в русскую кашу маслом партнеры наши.
Танкер — ножом по волнам, пальмовым маслом полон.
Маслом, словно печалью… В Новороссийске причалит.

Редеющий лес (ибо доски нужны и дрова).
И вянущая трава, как седеющая шевелюра.
Небо поделено птицами на сектора.
Был здесь когда-то юрский период де-юре.

Где-то неподалеку скитаются кабаны,
странники леса, ждущие ночи, как одеяла.
Ваши глаза такие, страхи в них все видны,
а пятачки — монеты, которых мало.

А под ногами шуршит листва, вновь шуршит листва.
Воздух, которым нельзя надышаться впрок.
Сырость, как милость, сентябрьский мыслепад.
Царапины тропок и раны лесных дорог.

Выпутаться из глобальной сети… Паутинки блестят.
Остановиться, перекусить, оглядеться, передохнуть.
Группа древесных грибов, как тарелки инопланетян,
пришвартовалась к березе, закончив путь.