Степан Зотов - Департамент

Через несколько минут он вернулся с чайным подносом и кипятком. Гости сделали себе крепкий черный чай, пригубили его раз, другой, и после долгой паузы продолжили беседу.

— Еще раз приношу наши извинения. Внешние ворота были открыты и мы восприняли это как приглашение. Столь поздний час выбрали для того, чтобы застать Вас дома. Наше предложение требует комфортного диалога. Мое имя Алексей, мой товарищ — Александр, и мы представляем крупный издательский дом. Среди наших спонсоров известные в Германии люди, меценаты. Многие желают оставить свой вклад тайным. Поэтому каждое издание — особый случай, вопрос деликатный. Мы можем позволить себе не беспокоиться о коммерческом успехе, и выбираем очень тщательно. — Гость вновь медленно пригубил чаю, зажмурив глаза.

У Профессора осталось еще много вопросов. Его успокоило, что гости хотя бы пытались развеять туман.

— Полагаю, я должен быть польщен. Скажите, пожалуйста, какие из моих работ вы хотели бы издать?

— В первую очередь, ненаписанные. — Гость смотрел на него так, будто дал исчерпывающий, само собой разумеющийся ответ.

Профессор тоже взял паузу, заварил себе чай с чабрецом, вновь взвесил адекватность происходящего и спросил.

— Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду?

— Герр Профессор, я понимаю, что Вам наш диалог кажется странным. Прошу Вас, немного терпения, и картина сложится. Я отвечу. Но прежде, скажите, Вы любите свою работу?

— Я занимаюсь Историей почти всю жизнь. Миграция, панкультурный диалог, новая европейская идентичность, это мой конёк. Тема востребована, материал живой…

— Разве это слова любви? С нами Вы можете быть откровенны. Вспомните, с чего Вы начинали? О чем мечтали? Какая работа дорога Вашему сердцу? Не издателю, не Университету, а Вам лично.

Профессор запустил пальцы в бороду. Кто бы ни были гости, они задавали вопросы, о которых он старался не думать. Но как часто бывает, незнакомцу легче излить душу. Вся ситуация была столь необычна, что он заговорил, уже не думая о последствиях. Из чистого любопытства, желания чуда и открытия.

— Я… хотел понять смысл Истории. Куда и зачем она идет. Есть ли какой-то основной закон, который мы не замечаем. Категорический императив развития, как у Канта, знаете ли. «Дух германского народа сквозь века». Вот это было время. — Профессор мечтательно улыбался.

— Оно прошло?

— А Вы знаете, как-то одно за другое. Пригласили преподавать, потом заведовать кафедрой, получили гранты от Совета Европы на нужные им темы. И вот, ты уже признанный эксперт по мигрантам. И научный график уже расписан, оплачен…

— Вы ведь понимаете, что я хочу сказать?

— Дорогой Алексей, понимаю: «Следуй за своей мечтой. Иди по зову сердца». Прекрасные, хорошо известные слова, но далекие от реальной жизни. У меня студенты, репутация и долгосрочные контракты. Всё это. — Он обвел глазами обстановку. — Тоже надо заслуживать.

Тишина. Пили чай. По прищуру гостя, Лист понимал, что готовится азартный ответ. Вопреки всей его степенности, было интересно, что прозвучит.

— Герр Профессор, мы предлагаем Вам вернуться к теме Вашего истинного научного интереса. К теме Вашего сердца. Все расходы будут компенсированы и «всё это» Вы более чем заслужите.

— Заманчиво, но я связан обязательствами…

— Университет предоставит Вам бессрочный отпуск с сохранением содержания, а все контрагенты пришлют письма поддержки Вашему смелому выбору.

— Вы не можете такого обещать. — Профессор медленно поставил свою чашку на столик и сплел пальцы узлом.

— Можем. Мы не обещаем, а даем гарантии.

— Один Бог дает гарантии. Как Вы этого добьетесь? — Теперь уже гости по очереди поставили свои чашки с блюдцами на стол. Стало понятно, что разговор перешел в стадию условий.

— Вы же знаете поговорку про «доброе слово и пистолет»? Мы добьемся этого с помощью обаяния и дипломатии, конечно. Панкультурного диалога, как Вы говорите. Плюс неограниченные ресурсы.

— Звучит достаточно безумно, чтобы быть интересным. Что ожидается от меня?

— Бросить все Ваши текущие проекты. Создать серию работ о смысле Истории, о том, куда идет Европа и человечество. И куда стоило бы идти. Да поможет Вам «дух Германского народа».

— Каким временем я располагаю? На какую долю Ваших неограниченных ресурсов могу положиться?

— Вся жизнь впереди. Работайте на совесть. Нам нужен не продукт, а откровение. Книга, не просто изучающая, а создающая Историю. Что касается ресурсов. — Гость достал из кармана небольшой лист белоснежной бумаги, ручку и мягко написал на листе цифру. Затем положил его на столик лицом вниз. Бумага была такой чистой, что почти светилась.

— Прежде, чем я даже посмотрю на листок. Господа, Вам не кажется, что вы знаете обо мне многое, а я о Вас ничего. Какой дом вы представляете, каковы ваши интересы?

— Поиск истины, конечно. Разве этого мало? Получая гранты от чиновников, Вы твердо знаете их мотивы? Что касается названий, последним условием нашего соглашения является полная деловая тайна. Вы ничего не пытаетесь о нас узнать, и как следствие, ничего не можете рассказать. Нарушение этого условия влечет немедленное прекращение взаимных обязательств. А также санкции.

— За чиновниками стоит государство… А что касается санкций, угрожаете?

— Считайте, что за нами тоже стоит государство. Тайна позволяет считать, что угодно. Мы полагаемся на Ваше честное слово. Если Вы планируете нарушать договор, то угрожаете сами себе.

— Справедливо. — Профессор хмыкнул и улыбнулся, но пальцы пока не расслаблялись. Внезапно, его осенило. — Когда вы сказали про «государство», знаете ли, в голове у меня кое-что сошлось. Вы ведь из «Империума Человека», скажите честно?

— Мы не подтверждаем и не отрицаем. Ваша мудрость, одна из причин того, что мы находимся именно здесь. — Гости многозначительно переглянулись.

— Только оттуда могла придти столь безумная идея и все эти разговоры про «неограниченные ресурсы».

— Не позволим этой мысли увести нас от сути. Вы вольны строить любые предположения. Что это меняет?

— Как что? Вы хотите работу «по совести», откровение. Разве это возможно по заказу политической системы? Как бы великодушно она себя не называла. Приняв ваше предложение, я всегда буду думать, «это служит чужим интересам»! Которые даже не озвучены.

— Таинственное страшит. Но как истинный ученый разве Вы не обратили внимание, что мы поддерживаем Вас безусловно?

— Выше прозвучали, как минимум, два условия.

— Верно, но они не касаются содержания работы. Мы не платим за результат, или за нужные выводы. Мы хотим, чтобы Вы задались определенными вопросами. А каков будет ответ, скажет только Ваш научный поиск. Разве может быть мотив безупречнее? Тем более, что эти вопросы Вы давно ставили и без нас!