Хелен Джонс - Если ты мне веришь

Некоторые работники больницы смотрели на меня с таким подозрительным видом, будто я и сам пациент своей клиники. Меня иногда даже охватывало такое непонимание, будто я на самом деле сумасшедший. Но когда работники, молча, улыбались мне, поглядывая на миссис Пристли, это непонимаение тут же уходило.

Люсинда сидела ко мне спиной, так что я, к сожалению, не мог увидеть выражения ее миловидного личика, когда она что — то произносила. Не знаю, видела ли меня Кристен. Но я заметил, как она порой поглядывает на меня, но не придает этому никакого значения. За это я был ей благодарен. Хотя, возможно, она так и не поняла, что за ними следили.

Миссис Пристли протянула свою бледную руку через стол. Кристен сделала то же самое, и они пожали друг другу руку, как это делают люди, заключающие важные деловые договоры. Люсинда как можно тише прошептала:

— Кристен, тебе здесь плохо?

Девушка поджала губы, стараясь не заплакать, но все же горькая слеза покатилась по ее пухлой щеке. Кристен тут же отдернула руку от Люсинды, чтобы вытереть ее, но разрыдалась. Все же, давно я не видел таких крупных слез.

— О, милая, не нужно плакать, — начала успокаивать ее Люсинда и пододвинула стул ближе к маленькому столику, издав противный скрежет, — скоро ты поправишься, и мы снова будем жить вместе, как и раньше. Женщина нагнулась к столу, стараясь быть ближе к племяннице. Напухшие красные глаза Кристен показывали свое недовольство и даже злобу.

— Я здорова, — твердо произнесла она и взглянула в лицо Люсинды. Затем она робко опустила глаза, понимая, что снова сказала бред. Миссис Пристли от чего — то молчала, видимо, пытаясь понять дальнейшие действия Кристен. Но по девушке нельзя было определить, что она чувствовала. Она лишь с грустью смотрела на других пациентов, которые также сидели за своими маленькими столиками и играли в настольные игры. Мимо проходили работники больницы, сестры носили постельное белье, одежду из комнаты в комнату, привлекая внимание Кристен.

— Я знаю, солнце, но тебе придется потерпеть совсем немного. Как только твой доктор будет уверен, что с тобой все хорошо, я тут же заберу тебя, обещаю.

Слова Люсинды даже для меня звучали неправдоподобно, и я заметил, как девушка невольно оскалилась, не веря в сказанное.

— Ну, — женщина чуть пригнулась к столу, чтобы как следует рассмотреть лицо племянницы, — Кристен, тебе лишь нужно понять, что все, что ты говорила мне — это всего лишь твои выдумки. Если ты сама не хочешь поправиться, другие в этом бессильны. Если ты, конечно, не хочешь пить противные и невкусные таблетки изо дня в день.

Кристен заулыбалась, и уже с легкостью посмотрела на свою Люсинду.

— Но тетушка! Ведь это было по правде! Или вы хотите, чтобы я отказалась от того, что видела? — голос девушки все больше преобретал грубый характер. Она любила Люсинду и, наверное, даже простила бы ее за то, что та отправила ее в психбольницу. Но отказаться от своих слов Кристен не могла. Просто это было не в ее правилах. И это мне даже нравилось в мисс Раян. Хотела бы она поскорее покинуть клинику — ей бы это удалось через несколько дней. Но, девушка или же и впрямь все то видела, о чем рассказывала мне изо дня в день, или же она была очередным безнадежным шизофреником, мнившим себя избранным.

Люсинда явно начала выходить из себя. Это я заметил по лицу Кристен. Девушка на мгновение испугалась, глядя на свою тетушку, а после приняла оборонительную позицию, выставив лицо вперед и согнув спину так, что плечи стали чуть ли не выше ее головы.

— Крис, видимо тебе еще нужно время, чтобы ты, наконец, поняла, в чем заключается жизнь. Это никакие не сказки, пойми. Представляешь, каково мне, когда коллеги спрашивают — действительно ли моя племянница в психбольнице?! Тебе пора взрослеть.

Тут я уже испугался за Люсинду. Я знал, как Кристен ненавидит это слово «взрослеть» и, быть может, в приступе бешенства может наброситься на свою любимую тетушку.

Но мои опасения оказались, к счастью, напрасными. Кристен с удивительным спокойствием восприняла сказанное. Возможно даже, не обращая на него внимания.

— Это скорее вам нужно время, всем вам! — Кристен выкрикнула это, раскинув руки, — смотри тетя, твоя племянница сумасшедшая! — с долей обиды продолжала девушка и тут же, встав со своего места, начала исполнять никому не известные движения. Если бы я не знал Кристен, то подумал бы, что у девушки конвульсии и что она вот — вот упадет на пол, переживая жуткую боль.

Все рабочие на несколько секунд перестали выполнять свои дела, с удивлением глядя на мисс Раян. Но так же скоро они снова перешли к своим обязанностям, сочтя это обычным явлением. Один лишь я знал, в чем тут дело.

Я смотрел из — за шкафа на корчи девушки. Ее худое тело извивалось так, что не возможно было подобрать никакую музыку для ее «танцев». К этому выступлению Кристен решила добавить и пение. Она напевала досель неизвестные слова, придавая им какой — то весьма важный по интонации смысл, улыбаясь и закрыв глаза.

Люсинда явно была шокирована всем этим и все чаще поглядывала на дежурных, стоящих возле двери. Она то сжимала губы, сочувствуя девушке, то выпячивала что было сил глаза, пытаясь лучше разглядеть Кристен, а иногда даже женщина просто закатывала глаза, покачивая ногой, таким образом, давая понять, что ей совершенно все равно.

Наконец, Кристен надоело кривляться и она, чуть ускорившись, проехала на животе по скользкому столу, за которым сидела Люсинда. Лицо девушки и миссис Раян находились настолько близко, что будто стали одним целом. Я сначала даже не мог разобрать, что происходило в тот момент.

Через пару секунд женщина вскочила с места, вскрикнув. Но Кристен все еще лежала на столе, полностью расслабившись. Очевидно, она была полностью довольна собой. И я, почему — то тоже.

Дежурные тут же подбежали к Кристен, уводя ее под руки в палату. Она все еще продолжала изображать из себя по — настоящему сумасшедшую, выкрикивая:

— Я племянница Люсинды Пристли и я сумасшедшая!

Я заметил, как женщина стыдливо почесывала лоб, опуская глаза перед всеми рабочими.

— Миссис Пристли, вы уже поговорили? — как бы невзначай спросил я женщину, как только Кристен скрылась за дверью. Люсинда вздрогнула, неожидав меня тут же увидеть:

— Да, мистер Норвингтон, спасибо — она продолжала тереть свой лоб, но уже быстрыми шагами направляясь к выходу.

Я хотел было задать ей еще пару вопросов, но подумав, отпустил женщину, ни сказав ни слова. Наверное, она испытала самые худшее, что ей доводилось испытывать когда либо. И мне от этого стало жаль Люсинду.

Было очевидно, что она стыдилась произошедшего. Может, и я бы испытывал то же самое, будь Кристен мне родной. Женщина и без того сделала важный шаг, придя навестить племянницу. А в итоге получилось только хуже. Не удивлюсь, если женщина больше даже и не посмотрит в сторону нашей клиники.