Степан Зотов - Первый ангел

— Еще не догадался? Я был таким же, как ты. Чего там, гораздо хуже. Твоя Печать поставлена обманом, ты и не знал, во что ввязался. Я искал её сам.

— Тогда прошу простить, но как врач должен сказать, что Ваша первая ярость понятна. Это чувство вины, которое Вы решили выместить на мне.

— Сынок, не добивай старика, слушай дальше. Ты и сам видишь, что степень нашей чувствительности к Нави разная. Где-то в генах это, или в голове. Моя была очень высокой. Я видел дальше других, нырял глубже. Не было даже никакого Круга, чтобы мне помогать. Я своими «глазами» постигал всё. И казалось, что развитию нет предела. В этой самоуверенности и была моя погибель.

— Распространенный мифологический сюжет.

— Да уж, как в сказках. Нетрудно догадаться, что Тёмные Боги могут принимать привлекательные обличия. Особенно Архитектор Судеб любит тех, чья жажда знаний неутолима. Тех, кому всегда мало. Таких, как мы с тобой. Мы встретились, мне были обещаны дары чуть ли не всевластия. Я сам подставил шею под ярмо. Запомни, нельзя получить ничего легким путем. «Легкими путями» вымощена дорога в Ад.

— На Вас тоже печать?

— Незримая! Что гораздо хуже твоего грубого клейма. Как снять то, чем стал по собственной воле, зная и желая? Что проникло во все твои поры. Когда стал больше видеть, но с чужой помощью — это уже твои глаза или чужие? Когда стал больше знать, но с чужой подачи, как понять, что правда? Всю тяжесть расплаты за свою жадность, любопытство, самоуверенность я стал сознавать позднее.

— Философски я Вас понимаю, но что конкретно плохого вышло из Вашего «услужения»?

— Мир был бы куда проще, имей я возможность дать конкретный ответ. О сути плохого и хорошего. Я стал инструментом чужих планов, получал задания, суть которых не понимал, за выполнение которых обещали еще больше могущества. Задания тонкие. Всего одно убийство. Здесь нашептать на ушко одному, тут стать советником другого. Укоренить одну ложь, поддержать другую. Всё это время ты чувствуешь, что тебя используют в дьявольском, бесконечно запутанном плане, концов и целей которого не видать. В плане Хаоса , как бы это глупо не звучало.

— Нет-нет, напротив. Думаю, Вы попали в самую точку. Я столкнулся с этой сущностью по ту сторону, всего на краткий миг. Но живо представляю Ваши ощущения. «Тёмные Боги» слишком простые слова. Они опошляют угрозу и тем уже мешают бороться с ней. Как будто всех их планы и влияние очевидно злые и чудовищные. Это не так! Потому и клюем на удочку. Круг не сеет явное зло. Всё приличненько, чистенько. Они мешают развитию, рассеивают энергию в пыль. По справедливости надо называть Врага « Богами Хаоса ».

— Остроумно. Как у вас ловко для всего имена находятся. «Навь», Боги Хаоса. Коллектив это сила. А я был один, понимаешь?

— Не спешите с выводами, в нашем Круге может и быстрее скатились бы. — Мефистон горько ухмыльнулся.

— Как знать… — Пациент задумался. — Одним словом, чем больше я черпал из источников Нави под взором Богов, тем больше хотелось. Напиток, что усугубляет жажду. И я чувствовал, что они хотят этого. Моей зависимости. Что обещают всё больше, но и требуют тоже. Что я теряю себя. Что в какой-то момент не смогу уже мыслить критически, отличить свою волю от чужой . На этой последней черте я смог остановиться!

— Сняли Печать? — с придыханием спросил Мефистон.

— Нет. Тут я обречен. Нельзя просто снять то, за что получил столь большие и горькие награды. Я навсегда останусь проклятым. Но не покоренным! Потому и не использую психосилы. Это моя борьба и моя победа. Как бы ни хотелось я знаю, что с каждым глотком силы загоняю себя еще глубже в болото. И пока еще не поздно, пока я еще могу держаться, им не победить.

Собеседники надолго затихли. Каждому было, о чем подумать. Похожие вызовы, столь разные ответы. Мефистон первым прервал молчание.

— Поэтому сдались в больницу? Чтобы от соблазна подальше?

— Очевидно. Считай — монастырь. Только мои соблазны не плотские.

— Должен спросить. Мысли о самоубийстве не посещали?

— Конечно, посещали. Каждый день заглядывают. Но это еще один «легкий путь». Это значит сдаться, признать своё поражение и отчаяться. Нет уж. Выкусят у меня божки. Имели на меня большие планы, да ничего, ничего у них не получится.

При упоминании «больших планов», у Мефистона холодом кольнуло в груди.

— Вы не думали обратить эту силу против них? На благо людей, оружие врага против него?

— Избитый аргумент, сынок. — Глаза пациента наполнились усталостью целого мира. — Это и есть соблазн, с которым я борюсь каждый день. Я не могу дать тебе простого ответа. Не могу сказать, что нельзя обратить дары Богов против них. Может быть, и возможно. Но это бег по лезвию. И я лично слишком отяжелел от запретных знаний, чтобы не оступиться.

Впервые за время беседы, Иван Сергеевич отвел глаза, будто стыдясь самого себя. Затем продолжил.

— Убеждён, что наша встреча не случайна. Если даже только для того, чтобы ты увидел, во что можешь превратиться.

— Можете не сомневаться, я ценю этот образ. Без иронии. Мысли об опасностях и соблазнах Нави посещали меня не раз. Есть ли честный путь к знанию? Не обремененный проклятием?

— Конечно. Выраженный одним словом. «Труд». Мы заслуживаем только того, чего добились сами. Это единственная причина, по которой я тебя пощадил. Твоя «сила Крови» или что-то вроде. Опасная штука, но честная. Никаких манипуляций. Видно было, как тяжело дается. Что ты изо всех сил не хочешь идти до конца.

— Страшно подумать, что есть еще и «конец»?

— Архитектор Судеб не единственный в пантеоне Хаоса. Красный путь имеет своего покровителя, никогда не забывай. Или ты владеешь силой…

— Или она владеет тобой. — Механически продолжил Мефистон, питая новое холодное предчувствие при упоминании «Красного пути».

— Поистине.

— Но Вы же как-то держали дверь закрытой, как-то излечили раны. Разве это не считается за использование силы? Не открывает разум соблазну?

— Не хочу тебя обидеть, но для меня это вообще не уровень силы. Как дышать. Технически, ты прав. Появление носителя Печати было столь необычным, что я пренебрег всей строгостью своего «поста».

Оба вновь замолчали. Каждый не мог решить, куда вести беседу и как её завершить. Разум Мефистона и на этот раз оказался более практичным и менее измученным.

— Давайте подумаем, как мы можем помочь друг другу? Изменить ситуацию. Чтобы не случайная встреча получила достойный смысл. Попробую начать. Мы оба сражаемся за будущее, против Хаоса. Помогите мне снять Печать, пожалуйста.

— Никто не может тебе помочь. Ты, наверняка, уже понял, что Печать — дело глубоко личное, интимное практически. Она сильна, пока ты в неё веришь.