Франк Таллис - Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

Интересный случай демонической одержимости был описан французским психологом-эрудитом Пьером Жане, выдающимся человеком, который, как ни печально, остался в истории науки одной из самых непримечательных и обделённых вниманием личностей. Он начал изучать медицину в 1889 году, работал в больнице Сальпетриер и изобрёл способ лечения, который назвал психологическим анализом. Этот способ состоял в том, чтобы извлекать воспоминания из той части разума, которую Жане называл подсознанием. Основные принципы его подхода точь-в-точь напоминают принципы Фрейда и Брейера. Но если Фрейда и Брейера впоследствии окрестили отцами психотерапии, то о Жане едва ли помнят за пределами Франции.

В конце 1890 года в больницу Сальпетриер был направлен тридцатитрёхлетний Ахиллес, одержимый демоном. Он избивал себя, изрекал богохульства и время от времени говорил от имени дьявола. Шесть месяцев назад он вернулся из деловой поездки совершенно другим человеком. Он перестал разговаривать с женой, постоянно ходил угрюмый и задумчивый. Доктора не могли объяснить, что с ним. Вскоре поведение Ахиллеса резко ухудшилось и стало просто чудовищным: он хохотал два часа кряду, видел перед собой просторы ада, дьявола и демонов, а затем связал себе ноги и бросился в фонтан. Когда его вытащили, он объяснил, что хотел таким образом проверить, одержим он или нет.

В то время Жане лечил пациентов с помощью гипноза. Однако Ахиллес не желал, чтобы его гипнотизировали, и оставался неумолим. К счастью, Жане был находчивым психотерапевтом и понял, что можно добраться до подсознания Ахиллеса с помощью автоматического написания. Он дал Ахиллесу карандаш и стал нашёптывать вопросы. Как только Ахиллес начал писать ответы, Жане спросил: «Кто ты?» Ахиллес написал: «Дьявол». Тогда Жане попросил доказательств: пусть дьявол продемонстрирует свою силу и загипнотизирует Ахиллеса против его воли. «Дьявол» исполнил задание, чем обеспечил Жане доступ к честным и прямым ответам пациента.

Признание – дело далеко не всегда лёгкое. Противоречивые чувства могут вынудить к тому, чтобы откровение было выражено не прямо, а окольными путями. Терапия Жане предоставила Ахиллесу такой окольный путь, чтобы он смог выговориться. Во время деловой поездки Ахиллес изменил своей жене. Жане сделал вывод: «Болезнь нашего пациента берёт своё начало не в мыслях о демоне. Данная мысль вторична и являет собой интерпретацию, облачённую в суеверные представления. Истинный корень болезни – угрызения совести». Уверяя Ахиллеса в том, что жена непременно простит его, Жане смог освободить его от чувства вины и тревоги, которые лежали в основе Ахиллесова заболевания. Наверно, лучше всего представить метод лечения Жане в виде некоей сложной психодрамы, включающей в себя манипуляцию ожиданиями. Они должны были изжить себя прежде, чем Ахиллес захотел бы (или смог бы) открыть правду.

Ахиллес не мог вынести ответственности за то, что предал жену. Чтобы уменьшить внутреннее беспокойство, он отделил часть себя – часть, ответственную за измену, – отрёкся от неё и запрятал в глубины разума. В разговорном языке содержится множество выражений, которые показывают общую склонность людей к перекладыванию ответственности с себя на некие безликие, абстрактные сущности: «Не знаю, что на меня нашло» или «Я был сам не свой». Совершенно неприемлемое поведение приписывается сверхъестественным силам: «В меня будто бес вселился».

Сразу после того, как Ахиллес изменил жене, его начали одолевать сны о дьяволе. Возможно, эти сны навели Ахиллеса на мысль, что его поведение объясняется происками сатаны, и поэтому после того, как он отсёк от себя часть, повинную в измене, он приписал ей демонические черты. Такая перемена становится ещё более понятной, если обратиться к детству Ахиллеса. Он вырос в очень набожной семье. К примеру, его отец рассказывал, как однажды повстречал под деревом дьявола. Ахиллес с детства впитал в себя религиозные взгляды. Когда же он повзрослел, то окружающий мир и все происходящие события виделись ему и толковались исключительно с христианской точки зрения.

Подобно Ахиллесу, переживавшему из-за измены, страдал и Джим, ходивший к проституткам. Его демон служил тем же целям: как можно обвинять человека в бесчестных поступках, если им руководит демон?

Всё же я позвонил моей коллеге.

– Я тут раздумывал и решил, что, наверно, ты права. Не могла бы ты побеседовать с моим пациентом, чтобы назначить нужные лекарства?

Моё нежелание привлекать психиатра было несостоятельным, возможно, даже непрофессиональным. Вполне могло оказаться так, что Джим выпьет таблетку и исцелится. А я останусь не у дел, и меня постигнет разочарование. Мне не хотелось так просто расставаться с этим случаем.

Я понял, что что-то идёт не так, едва Джим переступил порог кабинета. Он грузно опустился в кресло, а когда я начал задавать ему вопросы, стал отвечать на них медленно, бессвязно и глотая слова. Он был небрит, одежда надета кое-как. Чтобы добиться ответа, мне приходилось повторять вопрос по нескольку раз. Глаза Джима были полуприкрыты, и ему с большим трудом удавалось держать их хоть сколько-то открытыми. Время от времени мне приходилось тянуться к нему и встряхивать, чтобы вернуть к реальности.

У Джима была чудовищная реакция на антипсихотическое средство рисперидон.

– Джим… вы слышите меня?

Его голова качнулась вбок. Левый глаз закрылся, но правый продолжал глядеть.

– Да…

– Больше не принимайте лекарство, хорошо?

– Лекарство…

– Да. Рисперидон. Вам оно не помогает.

– Да, наверно, так. Я чувствую себя измотанным.

– Думаю, вам не стоит сегодня ходить на работу. Я позвоню в вашу управляющую компанию. Скажу, что вы себя плохо чувствуете. Хорошо?

– Ага, хорошо.

– У вас есть их телефон?

– Где-то должен быть.

Он предпринял попытку отыскать свой ежедневник, но внезапно наклонился вперёд и обхватил голову руками.

Никогда ещё я не видел, чтобы пациент так плохо переносил лекарство. Нехорошо и даже непростительно так говорить, но, должен признаться, я был рад.

Джим страдал от бредового расстройства; однако его расстройство не подходило ни под один из типов (как, например, расстройства эротоманического и ревнивого типов). Если наваждение не вписывается ни в одну из категорий (а в DSM-V их несколько), диагноз «бредовое расстройство» тем не менее можно поставить: к нему просто добавляют всеобъемлющую приписку «неопределённого типа».

Бредовые представления, связанные с любовью и изменой, недалеки от реалий нашего мира: люди в самом деле влюбляются и в самом деле изменяют друг другу. Что касается одержимости демоном, данное явление вряд ли можно назвать заурядным опытом. Поэтому наваждение, связанное с демонической одержимостью, намного сложнее объяснить. Однако чем больше я размышлял об истории Джима, тем больше мне казалось, что его бредовое представление носит закономерный характер.