Павел Иевлев - Город людей

— Они же маячок сразу выкинули…

— А мы его для того и положили, — пояснил Борух.

— Понятно… То есть, непонятно. А нашли-то как?

— С Дороги можно найти не только место, где ты когда-то был, но и человека, который тебе хорошо знаком, — пояснила Ольга. — Ты сам был этим маячком для меня.

— Вообще-то, меня и грохнуть там могли… — возмутился я.

— Риск всегда есть, — пожала она скучным голосом. — Мультиверсум — опасное место.

Я даже задохнулся от возмущения — а то, что они вот так меня слили, это вообще ни о чем? Не нашел слов, промолчал. Толку-то? Она и так прекрасно понимает, что я про это думаю. И ей пофиг. Вот Боруху, вижу, неловко. А для нее это нормальный размен не очень ценного меня на очень ценные разведданные.

— И зачем всё это было? — спросил я мрачно, не ожидая ответа. Но она ответила.

— Мы нашли их.

— Это не их базовый срез, они там…

— Знаю — оборвала она, — мы забросились сразу, как тебя привезли. Провели разведку, взяли «языка», оценили обстановку. Узнали много интересного, так что ты получил по физиономии не зря.

Замолчали, недовольные друг другом. Машина катилась в туманном шаре Дороги, проплывали мимо размытые полупейзажи, которые то ли существуют, то ли являются в чистом виде феноменом наблюдателя. Воронцов в этом вопросе не соглашался с Матвеевым, но у того было большое преимущество — он давно помер. С покойником не поспоришь.

— Переговоры-то с местными провел? — спросила Ольга вдруг. — Они готовы лечь под нас?

— Откуда ты…

— Ой, ты думаешь, почему я тебя отправила, а не Андрея, например? — засмеялась она. — Ты прекрасно подходишь для спонтанных самопрезентаций. Такой обаятельно-беспомощный, при этом положительный и позитивный. Как щеночек. Даже удивительно, что тебя все-таки побили. Как у них рука-то поднялась?

— Они не со зла… — буркнул я растерянно. — Так надо было…

— Вот! Я же говорю! Вот по Андрею сразу видно, что он хитрожопый, по Боруху — что он сапог, Македонец просто бы всех убил… Кого посылать, как не тебя, Тёмочка? Ты отлично создаешь положительный образ коммунара. Этакий наивный и честный, пионер-герой. Может, зря я с тобой разошлась? — подмигнула она и положила мне руку на колено.

— Но-но! — я решительно отодвинул коленку, насколько это вообще возможно в тесной машине. — Я человек женатый!

— Ты… кто? — Ольга озабоченно заглянула мне в глаза. — Тебя по голове, что ли, били?

— А ну-ка, — обернулся к нам с водительского места заинтересовавшийся Андрей, — только не говори мне, что Сева… Что, да? Которую хоть?

— Всех.

— А-ху-еть! — в восторге подпрыгнул он. — Ну, Тёма, ты и кретин! Рекорд Мультиверсума, я считаю, да, Оль?

— Серьезно? — Ольга смотрела на меня с жалостью и недоумением. — Сева впарил тебе этих… Ну ты даешь!

— А у меня что, был выбор? — возмутился я. — Да и что с ними не так? Ну, кроме того, что их трое? Я, конечно, к этому обстоятельству без восторга, но, чувствую, дело не только в этом…

— Что, пожалел несчастных девочек? — укоризненно покачала головой Ольга. — Я ж тебя знаю, на сиськи бы ты не повелся. Пожалел же, признайся?

— Да меня никто и не спрашивал! Ну, практически…

— Развел тебя Сева, — снова повернулся к нам Андрей. — Не мог он тебя заставить, не по понятиям это. Просто развел. Увидел дурачка, и…

— Да что с ними, мать вашу, не так?

— А ты подумай, — неприятно гыгыкнул он. — Неужели работорговец не нашел бы, куда трех красивых баб пристроить? Если бы за ними не стояли ба-а-а-льшие проблемы?

— И что, ничего теперь нельзя сделать? — спросила его Ольга. — Жалко же Тёму. Хоть и дурачок, а свой…

Меня аж перекосило. Дурачок?

— Ну, не знаю… — засомневался Андрей. — Слушай, многоженец, ты их трахал?

— Нет, — ответил я, — как-то, знаешь, не до того было.

— Тогда, может быть, есть варианты… — ответил он неуверенно, — но не факт. Надо бы перетереть с Севой, зря он так. Македонца ему, вон, заслать страха ради. Он про него наслышан.

— Вы сами не разрешили мне его трогать! — возмутился Македонец. — Я бы его…

— Он нам еще нужен, — отрезала Ольга, — да и не такой он плохой. Знает границы. Санитар леса, так сказать. Не будет его — будут другие, куда хуже.

— Как скажешь, — не стал спорить стрелок, — но я бы их всех…

— Ты их и так уже всех… — почему-то раздраженно сказала Ольга.

В Коммуну прибыли без приключений, но со странным чувством. Все было как всегда, но теперь меня не оставляло ощущение фальши, как будто из-под фасада благополучного сплоченного общества стали просвечивать самого подозрительного вида конструкции. Но это, конечно, нервное. Надеюсь.

Как я дедугану и обещал, донес информацию до руководства. Хотя формально достаточно было рассказать Ольге, но я уперся и дошел до Палыча. Одноглазый Председатель выслушал меня внимательно, задал несколько уточняющих вопросов и обещал обсудить ситуацию на Совете. Меня на него никто, конечно, не пригласит, и по принятым решениям в известность не поставит, но мне и не сильно хочется. Все, что зависело от меня, я сделал, а дальше сами как-нибудь.

Лекции мои, как выяснилось, из учебного плана успели исключить. «Ну, мы не знали, когда вы вернетесь… — сказал секретарь учебной части, глядя мимо меня в угол. — Да и нагрузка на детей так выросла, так выросла… Очень много времени занимает военная подготовка, пришлось убрать часть курсов… Ну, вы же понимаете…»

Я понимал. И мне было даже почти все равно. Что-то во мне на сей счет не перегорело, но определённо сдвинулось. Правда, когда на меня на улице налетела девочка Настя и, тряся белобрысыми хвостиками, затараторила: «Темпалыч, здравствуйте! Темпалыч, где вы были, мы так ждали?!! А ваши уроки вернут, не знаете? Ой, как жаль…» — во мне поднялось-таки некое сентиментальное чувство. Но я сказал себе, что хватит мне быть «дурачком», а надо быть суровым и сильным. А дети про меня скоро забудут, и правильно. Прав Борух, это все гнилое интеллигентское рефлексилово. Пусть лучше Карасов их научит глотки резать. Самый полезный навык для подрастающего поколения Коммуны. Думаю, лет через десять последствия их сильно удивят, но это уже не мой уровень компетенции.

— Объясни ему, что так дела не делаются, — инструктировал меня Андрей. — Что это подстава и за нее и спросить могут. Есть кому. Тем более что ты будешь с Македонцем, Сева его боится до усёру… Пусть другого лоха ищет.

— А может, ты со мной? Сам и объяснишь, раз вы так хорошо знакомы…

— Не, — помрачнел он. — Тот срез, где они… Нечего мне там делать. Это личное.

— Совесть, что ли, внезапно проснулась? — удивилась Ольга. — Не поздновато?

— Это никогда не поздно, но тебе не понять, — огрызнулся Андрей. — У тебя-то и просыпаться нечему…