Харуки Мураками - Ускользающая метафора [litres с оптимизированной обложкой]

Я ответил, что нет. После того случая в запертом фургоне транспортной фирмы у меня развилась острая клаустрофобия. Я не могу даже в лифте ездить – и если окажусь в таком помещении, у меня тут же не выдержат нервы.

Мэнсики сказал:

– А я вот открыл для себя способ выдерживать замкнутые пространства. В одиночке приучал себя день за днем. Пока сидел там, выучил несколько языков – испанский, турецкий, китайский. В одиночке не разрешают держать много книг, но словари в их число не входят. Поэтому так называемый «срок предварительного заключения» оказался удобен для изучения языков. К счастью, природа одарила меня силой сосредоточиваться, и я, пока занимался языками, смог легко позабыть про стены. У всего на свете непременно есть положительная сторона.

Даже самая толстая и мрачная туча с обратной стороны серебрится.

Мэнсики продолжал:

– Однако до последнего у меня оставался страх перед сильным землетрясением или пожаром. Случись одно из таких бедствий, спастись не удастся – ты же за решеткой. Стоило лишь представить, как меня, замкнутого в тесном пространстве, раздавит, или я заживо сгорю, – от страха спирало дыхание. Такой страх я побороть так не смог. Особенно когда проснешься среди ночи…

– Но вы же выдержали?

Мэнсики кивнул.

– Разумеется. Ведь я не мог проиграть этим типам из прокуратуры, допустить, чтобы система меня сломала. Одна моя подпись в подготовленных ими документах – и я бы вышел на свободу. Мог бы вернуться к привычной жизни. Но если б я это сделал – мне конец. Тогда бы получилось, что я признаю то, чего не совершал. И тогда я решил воспринимать это как важное испытание, уготованное мне небесами.

– Когда вы сидели в этом склепе в одиночестве целый час – наверное, вспоминали те дни?

– Да. Иногда необходимо возвращаться к исходной точке – в то место, которое вылепило нынешнего меня. Ведь к удобствам человек привыкает быстро.

Этими словами Мэнсики опять привел меня в восторг. Какой же он все-таки оригинал – другой бы постарался скорее забыть о таком суровом опыте.

И тут Мэнсики, как будто вспомнив, сунул руку в карман ветровки и вынул оттуда платок.

– Вот, нашел на дне склепа, – произнес он, развернул платок и достал маленькую вещицу.

Она была пластмассовой. Взяв ее в руку, я попытался рассмотреть в свете фонаря, что это такое. То был выкрашенный черным и белым игрушечный пингвин длиной сантиметра полтора – на черном шнурке. Такие фигурки школьницы часто вешают на сумку или сотовый телефон. Совсем не грязный, по виду – новехонький.

– В прошлый раз, когда я спускался на дно, этой фигурки там не было, это точно, – сказал Мэнсики.

– Выходит, ее обронил тот, кто спускался сюда после вас.

– Выходит, так. Похоже на украшение, которое цепляют к сотовому телефону. И шнурок не оборван – его развязали и сняли с телефона. Поэтому велика вероятность, что этого пингвина не обронили, а оставили в склепе намеренно.

– Спустились на дно и специально оставили?

– Может, просто уронили сверху.

– Но для чего? – спросил я.

Мэнсики покачал головой – он тоже не мог этого понять.

– Возможно, этот кто-то оставил фигурку как амулет? Конечно, это не более чем мое предположение.

– Думаете, Мариэ?

– Не исключено. Кроме нее, нет никого, кто мог бы сюда прийти.

– И она оставила фигурку со своего телефона как амулет?

Мэнсики опять покачал головой:

– Не знаю. Однако тринадцатилетней девочке может прийти на ум и не такое. Разве нет?

Я еще раз посмотрел на крошечного пингвина, которого держал в руке. Теперь он и впрямь казался мне каким-то талисманом – было в нем что-то невинное.

– Но тогда кто же вытащил лестницу и донес ее до зарослей? И для чего? – спросил я.

Мэнсики покачал головой, как бы говоря, что понятия не имеет. Я сказал:

– Как бы там ни было, когда вернемся в дом, давайте позвоним Сёко Акигаве и попытаемся выяснить, не было ли у госпожи Мариэ фигурки пингвина. Ответит – и хоть кое-что прояснится.

– Тогда пока держите фигурку у себя, – сказал Мэнсики. Я кивнул и положил пингвина в карман брюк.

Затем мы, оставив лестницу приставленной к стенке, опять накрыли склеп крышкой, а поверх досок выстроили камни-грузила. На всякий случай я снова хорошенько запомнил расположение этих камней. По тропинке в зарослях мы направились обратно в дом. Я бросил взгляд на часы – стрелки перевалили за полночь. По дороге мы не разговаривали – светя каждый себе под ноги, шагали, храня молчание. Каждый думал о своем.

Когда мы подошли к дому, Мэнсики открыл багажник «ягуара» и положил туда лампу. Затем встал, опершись на закрытый багажник, как будто наконец избавился от напряжения, и некоторое время смотрел в небо. Мрачное небо, на котором ничего не было видно.

– Ничего, если я немного побуду у вас? – спросил у меня он. – А то дома я никак не смогу успокоиться.

– Конечно, заходите. Прошу вас. Я и сам вряд ли быстро усну.

Но Мэнсики так и остался стоять, не двигаясь, будто о чем-то задумался. Я сказал:

– Не знаю, как это правильно выразить, но мне кажется – с девочкой творится что-то неладное. Причем где-то поблизости.

– Но не в склепе же.

– Видимо, нет.

– А что плохого может с ней произойти? – спросил Мэнсики.

– Этого я не знаю. Но у меня такое чувство, что она в опасности.

– И это происходит где-то поблизости ?

– Да, – ответил я. – Поблизости. Мне не дает покоя та лестница. Зачем ее вытащили из склепа? Кто это сделал? Почему спрятали в зарослях мискантуса? Что бы все это могло значить?

Мэнсики поднялся, мягко прикоснулся к моей руке – и сказал:

– Да, я тоже ничего понять не могу. Однако что нам здесь попусту переживать? Давайте войдем в дом.

Зайдя в дом, я снял кожаную куртку и сразу же позвонил Сёко Акигаве. На третьем звонке она подняла трубку.

– Ну как? Выяснилось что-нибудь еще? – спросил я.

– Нет, пока ничего. И никаких звонков, – ответила она таким голосом, будто никак не могла поймать ритм дыхания.

– В полицию звонили?

– Нет, еще не звонила. Не знаю, почему, но я решила несколько повременить. Мне все кажется, что она вот-вот вернется…

Я описал ей фигурку пингвина, найденного на дне склепа. Что нас туда привело, распространяться я не стал – просто спросил, была ли у Мариэ такая вещица.

– Да, у Мариэ была фигурка на телефоне. Я помню – вроде пингвин… постойте! Да, точно пингвин. Ошибки быть не может. Маленькая пластмассовая куколка. Кажется, она этого пингвина получила бонусом в пончиковой. И почему-то очень его берегла, носила как талисман.

– И сотовый она постоянно носила с собой?

– Да, только редко включала. На звонки не отвечала, но иногда звонила сама, – сказала Сёко Акигава. Прошло несколько секунд, и она добавила: – Хотите сказать, эта фигурка где-то нашлась?