Антуан д'Эстет - Трактат v 2.0

Кстати о судьбе. На этот счет у Андройда тоже было мнение. Обычно мы вспоминаем о судьбе и свободе воли в контексте ситуации выбора. Мы думаем: «Если бы в тот раз я поступил иначе… но что поделаешь? Судьба! А впрочем, изменилось ли бы хоть что-нибудь если бы я выбрал не этот, а другой вариант? И мог ли я вообще поступить иначе или это было предопределено?». Таким образом, мы допускаем существование и свободы воли, и судьбы, но помещаем их в один и тот же момент времени — момент принятия решения, и не можем понять, что же из них явилось определяющим, ведь если выбран один вариант, то посмотреть, как развивались бы дальнейшие события при выборе другого не представляется возможным. И каждому приходится самому решать, во что верить: в судьбу или в свободу воли.

Мой друг подумал, что в таком подходе есть какая-то ошибка и, благо уже имел дело с подобными, быстро нашел ее. Дело в том, что, по его мнению, ситуация выбора свидетельствует о наличии в программе багов или конфликтующих между собой скриптов. В случае если программа написана правильно выбора возникать не должно вовсе, решение приходит сразу. Не обязательно верное, но запрограммированное. В ситуациях же выбора, правильного или неправильного решения тоже нет, там есть попытка, которая, являясь изначально нейтральной, призвана быть переоцененной в ту или иную сторону впоследствии, чтобы переоценкой этой внести правку в некорректно сработавший скрипт.

Таким образом судьба и свобода воли разделены во времени: судьба действительно проявляется в момент принятия решения и никакой свободы воли в этом моменте нет, поскольку она была «до» и будет «после» него.

Судьба — феномен реального мира, феномен невозвратности момента, неизменности решения, непоправимости действия; феномен момента, в котором можно было поступить иначе, но без возможности испробовать альтернативу в исходных условиях, потому что все находится в непрестанном движении и ни одна ситуация доподлинно не повторяется. Судьба — это брошенный камень. В реальном мире его полет уже не остановить, а на результат броска уже не повлиять. А в мире мысли, как теперь и в цифровом, легко. Полет брошенного камня можно остановить, отмотать назад, заглянуть вперед, разложить по кадрам и даже принять решение вовсе не бросать этот камень. Но только постфактум, и только на будущее. Это — феномен мира мысли, это — свобода воли, это инструмент управления судьбой.

«Все наши действия и решения несомненно предопределены», — сделал вывод мой друг, — «но предопределены именно наличием у нас свободной воли, которая заключается не в моменте принятия решения или свершения действия, а в моменте осуществления обратной связи ранее принятому решению или совершенному действию, что к тому же программирует последующие. Судьба же является отдаленным во времени следствием предыдущего, и в тоже время причиной последующего, проявления свободы воли».

Получается, что и здесь применимы отношения мира реального и мира мысленного. Получается, что и здесь убеждения «от судьбы не уйдешь» и «все зависит только от нас» — не противоречивы, а являются одним и тем же. Получается, что и здесь логика «и» более справедлива, чем логика «или». Получается, что и здесь между судьбой и свободой воли существует преемственность, как между курицей и яйцом. Получается, что и здесь работает алгоритм рефлекторного кольца. Удобный концепт, нечего сказать! Все то в нем получается. Будто универсальный трафарет, в который и любой существующий рисунок вписывается, и закрасишь его — получится «черный квадрат», в который в свою очередь вписывается все.

А вообще и правда удобный. Помимо прочего, с ним получается, что ни о чем не стоит сожалеть. И если мы с нашим прошлым станем кем-то значимым, это будет вопреки или благодаря ему, также, как если мы станем никем — тоже вопреки или благодаря прошлому, ведь от него никуда не деться, оно уже было. Но оно не приговор и каким бы ни было позволяет двигаться во многих направлениях. Все что с нами было сделало нас теми, кто мы есть и кем будем, а быть мы можем как лучше, так и хуже, чем сейчас. Выбор за нами. Достаточно лишь сдвинуть ползунок соответствующей настройки в нужную сторону.

Нам нужно прошлое, чтобы иметь основания для настоящего и будущего. Нам нужно настоящее, чтобы извлекать уроки из прошлого и проверять их на будущее. Нам нужно будущее, чтобы прошлое и настоящее имело смысл.

***

Когда больной закончил рассказ о первом из столпов своей веры, я просто встал и молча вышел из его палаты.

«Вот и говори после этого с сумасшедшими», — подумал я. — «Получится, что ни одно убеждение не верно и в то же время все они верны, что и бог — не бог, и человек — не человек, и судьба — не судьба, и свобода воли не та и смыслов в жизни должно быть, как минимум, два, и прочая ерунда».

Мне явно нужен был перерыв, и я отправился на обед в столовую. Как в воду опущенный шел я по коридору и по ощущениям сам себе казался местным пациентом под лекарствами — абсолютно отрешенным и растерянным.

«И возразить ведь нечего», — подумал я, внезапно обнаружив себя уже в столовой, без аппетита ковыряющим котлету в картофельном пюре. А возразить почему-то очень хотелось. Наверное потому, что иначе мой мир, о котором я, как выяснилось, и так-то всю жизнь имел весьма смутные представления, если не окончательно рушился, то вставал под сомнение. Мне просто не хотелось оказаться «ламером» в классификации Андройда.

Помощь, неожиданно и весьма кстати, пришла на обратном пути в палату больного. Возвращаясь, я проходил мимо досугового помещения, где несколько других пациентов пытались разложить какой-то пазл, а на фоне работал старенький тихий и сильно рябящий телевизор. Показывали какую-то мыльную оперу. Звук до меня в коридор не доходил, но в игре актеров оказалась достаточно пылкости и страсти для того, чтобы навести меня на мысль:

«Оцифровал реальный мир, говоришь? Поглядим, как твой Андройд оцифрует это?!».

— Любовь? — ничуть не смутившись переспросил больной и со скучающим видом пожал плечами. — Любовь, которую вы имеете в виду это, как и свобода воли, феномен мира мысли. Реальность существует для того, чтобы убедиться в этом на собственном опыте. Есть у меня один хороший друг, еще со школы, тот самый писатель кстати, и зовут его… эх нехорошо, наверное, его личное выдавать… ну пусть Андрей. А что? Классное имя! Меня так зовут. Так вот ему еще в детстве по гороскопу начитали, что в любви, как и во всем остальном, не будет он знать постоянства, что будет у него много женщин и вообще будет он ветреным, так как знак его воздушный. Интересы и занятия он и правда менял всю жизнь как перчатки, а вот девушку всегда хотел одну и на всю жизнь, в настоящую любовь верил, но… знаешь, гороскопы вещь такая противная: они не столько предсказывают события, сколько формируют их; не предвидят, а становятся одной из причин. В общем, друг то мой любви каждый раз навсегда хотел, а таких раза у него было, только из тех что я знаю, три.