Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

Он свистнул, чтобы привлечь внимание празднующих, среди которых ходила Джози с традиционным белым атласным мешком, собирая свадебные денежные подарки. Мешок с надписью La Boost быстро наполнялся. И на словах, и своим декольте Джози убеждала гостей не скупиться.

Когда труппа, друзья актеров и семья собрались вместе, Ники заметил у кулис Гортензию с компанией. Он подошел к ней, взял за руку и вывел на середину сцены. Там он оставил ее с Каллой, а сам вернулся к кулисам, собрал церковных дам и тоже привел их на всеобщее обозрение.

– Я хочу поблагодарить миссис Гортензию Муни. Прошу поднять бокалы. Я потерял мать, и тетя Джо мне ее заменила, но Господь решил, что одной матери мне мало, так что я обзавелся третьей матерью, миссис Муни. Никакая женщина так не присматривала за мной, как она.

– Cent’anni! – Гортензия подняла бокал, и гости последовали ее примеру. – Это значит «Сто лет здоровья и счастья», – объяснила она церковным дамам.

– Лучший диспетчер. Незаменимый, – объявил Дом. – Угораздило же ее уйти, изобрести соус и разбогатеть.

– Американская мечта, милый, – тихо сказала Джо. – Ее хватит на всех.

– Я хочу предложить тост за мою жену Каллу. – Ники опять поднял бокал.

– Прекрасный режиссер! – выкрикнул Тони.

– Безжалостный, но добрый, – загудел, вмешиваясь, Хэмбон Мейсон.

– За Каллу! – подняли бокалы Палаццини.

– Кто хочет танцевать? – спросил Ники. – Тут полно актеров – можно плясать всю ночь. И достаточно пунша, чтобы дотянуть до дневного спектакля.

Все зааплодировали.

Майк Палаццини пробрался через толпу, извиняясь налево и направо, пока не оказался на середине сцены. Тетя Нэнси, их сыновья Мики и Трики следовали за родителями.

Над толпой повисло молчание, когда братья встали друг против друга.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Дом Майка.

– Нас пригласили. – Майк стоял, широко расставив ноги. Он крутил на пальце золотое кольцо.

Дом и Майк стояли лицом к лицу, за ними жены и остальные члены семьи. Ники и Калла переглянулись. Гости знали историю семейной распри, но редко можно увидеть такую драму на сцене, если она не написана Шекспиром.

– Я их пригласил, – признался Ники.

– А я была посланником. Я пошла на Фицуотер с приглашением.

– И вы, миссис Муни? – Дом почувствовал себя так, словно его предали.

Гортензия пожала плечами:

– Я знала, что мистер Майк не вышвырнет меня.

– Мы хотим, чтобы обе семьи снова соединились, дядя Дом, – сказала Калла.

– Я думаю, что это хорошая идея, – тихо поддержала ее Джо.

– Я тебя спрашивал, Джоанна?

– Нет. Но я скажу это опять.

– Нет нужды. Я тоже думаю, что идея хороша, Доминик, – сказал Майк.

– Ты видел пьесу? – осторожно спросил Дом брата.

– Мы сидели на галерке с цветными, – признался Майк.

– Эй, – откликнулась Гортензия, – нам нравится вид оттуда.

– Неплохой вид, миссис Муни, – согласился Майк.

– Я люблю сидеть высоко. – Нэнси Палаццини выглядела прелестно в коротком темно-синем атласном платье с болеро в тон. Волосы были подкрашены рыжим, а макияж и ногти, как и всегда, могли служить образцом совершенства.

– Как приятно видеть вас снова, тетя Джо и дядя Дом, – сказал Мики.

Он был красив, хорошо одет и стал похож на отца, с такой же пышной шевелюрой.

– Могу только присоединиться. – Трики был застенчив и не любил говорить на публике, но все знали, как он добр. Он был изящным, в тщательно подобранной одежде, весь в мать.

Носком своего старого выходного ботинка Дом провел круг на сцене.

– Мне очень жаль, что так вышло с Рики, – в конце концов сказал он брату.

Глаза Майка наполнились слезами.

– Что поделаешь.

– Мы отдали его за правое дело, – сказала Нэнси. – Но мы чувствуем эту потерю каждый день.

– И это нелегко, – тихо добавил Майк.

– Нелегко. – Нэнси приобняла мужа. – Но мы справляемся. И письмо Джо очень мне помогло.

– Ты ей написала письмо? – спросил Дом.

– Я могу писать письма без твоего разрешения.

– Но не на остров же.

– На остров тоже ходит почта, Доминик, – повысила Джо голос.

– С каких пор?

– С тех пор, как я отправила письмо, и оно дошло и было прочитано. Идет?

– Следи за своим тоном, Джоанна!

– Не буду! Особенно когда ты ведешь себя как осел.

– Не могу не согласиться с ней, Дом. – Майк раскрыл им объятия.

– Ты на ее стороне?

– Она мне всегда нравилась больше, чем ты.

– Так вот когда правда выплыла наружу.

– И все это ничего не значит, – сказала Нэнси, схватив свою крокодиловую сумку за ручку так крепко, словно хотела ее оторвать. – Мы есть то, что мы потеряли. И вы, ребята, – она посмотрела на Дома и потом на мужа, – сами знаете, как много мы потеряли.

– Это всех нас затронуло. Мы скучаем по кузенам. Правда, на бейсбольных матчах «Филлис» мы всегда сидим вместе, – признался Доминик.

– Что вы делаете? – Дом был ошеломлен.

– Рики, Мики и Трики, и Джио, и Нино, и я. Мы всегда вместе ходили на стадион. И когда Ники подрос, мы стали брать его с собой, – выдал всех Доминик.

– Это нарушение субординации. – Дом вытер лицо ладонью.

– Гляди-ка, на острове даже спорт есть. – Джо отхлебнула пунша.

– Мы бы сделали это в любом случае, папа. Мы семья. Нельзя выбрасывать людей, как одноразовые тарелки. – Нино обнял отца.

– У нас так много добрых воспоминаний. Как летом мы ездили в Уайлдвуд-Крест, и как дядя Майк жал на клаксон, когда мы проезжали мост с горящими факелами.

– Ты помнишь это, Джио? – улыбнулся дядя Майк.

– И, папа, ты учил нас удить рыбу. Ты рулил катером, когда мы катались на водных лыжах. И ты брал нас во все поездки. – Джио посмотрел на Дома.

– Потому что у меня слабый желудок. И до сих пор так, – признался Дом.

– Ты всегда выглядела такой красивой в купальниках. И шапочки всегда подходили, – с восхищением сказала Джо Нэнси.

– Что я могу сказать. Я люблю модно одеваться.

– Это нормально, – заверила ее Джо.

– А когда мы приходили с пляжа, у тебя всегда был готов ужин, вечер за вечером, – с благодарностью сказала Нэнси.

– Я это делала с удовольствием, – сказала Джо. – У меня аллергия на солнце. Но не на кастрюли и сковородки.

– Да, нам повезло! – сказал Дом.

Ники взял Каллу за руку и присоединился к дядьям, кузенам и их женам.

– Вот что я хочу вам сказать.

– Скажи, пожалуйста, что ты возвращаешься за руль «четверки». – Дом молитвенно сложил руки.

– Нет, я нашел иное призвание, дядя Дом. Когда становишься актером, изучаешь новую технику, это требует использовать память и чувства. И вначале, когда я только учился, я не переставал думать о Рики. Он единственный среди нас обладал душой артиста. Он любил оперу. Он читал книги, а не комиксы.

– Книги в твердых переплетах, – кивнул Мики.