Карл Кнаусгорд - Моя борьба. Книга 1. Прощание

Я приложился к бутылке и осушил ее до дна. Больше, кажется, в меня уже не влезет, подумал я, ставя ее на стол и принимаясь открывать зубами новую. Углекислый газ переполнял мой желудок. Еще немного, и у меня пена брызнет из ушей. К счастью, время подходило к одиннадцати. В половине двенадцатого мы можем отсюда уйти и провести остаток праздника в другой компании. Если бы не это, я бы уже давно ушел.

Тут парень по имени Йенс привстал с дивана, схватил со стола зажигалку и приставил ее к заднице.

– Внимание! – крикнул он.

Он пукнул, щелкнув зажигалкой, и сзади у него вспыхнул огненный шарик.

– Угомонись! – сказала Лена.

Ян Видар улыбался, старательно избегая моего взгляда. С бутылкой в руке я прошел к двери в противоположном конце комнаты. Дверь вела в маленькую кухоньку. Я оперся о разделочный стол. Дом стоял на склоне горы, и кухонное окно, расположенное довольно высоко над землей, выходило в сад позади дома. За окном качались на ветру две сосны. Ниже виднелось несколько домов. В одном из окон трое мужчин и женщина беседовали, стоя с бокалами в руках. Мужчины были в черных костюмах, женщина в черном платье с оголенными плечами. Я подошел к другой двери и открыл ее. Душевая. На стене висел костюм аквалангиста. «Надо же!» – подумал я и вернулся в комнату. Все по-прежнему сидели за столом.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил Ян Видар.

Я покачал головой:

– Нет. Ничего. А ты?

Он улыбнулся.

– Самую малость.

– Нам, кажется, скоро пора, – сказал я.

– Куда это вы? – спросил Эйвинн.

– На перекресток. В двенадцать все там собираются.

– Да на фиг, еще только одиннадцать. Мы тоже пойдем туда. Вместе так вместе, черт возьми!

Он посмотрел на меня:

– Зачем ты сейчас-то туда собрался?

Я пожал плечами:

– Я договорился кое с кем там встретиться.

– Конечно же, мы вас подождем, – сказал Ян Видар.

Когда мы вышли из дома, было уже половина двенадцатого. Тихий поселок, в котором еще полчаса назад не было видно ни души, не считая одного-двух силуэтов на веранде или на дворе перед домом, ожил и наполнился движением. Из домов на улицу потоком хлынула нарядная публика. Женщины на высоких каблуках, в наброшенных на плечи пальто, с бокалами в руках, мужчины в пальто поверх костюмов, в лаковых ботинках с упаковками ракет, и вертящиеся вокруг взрослых возбужденные ребятишки, многие с зажженными бенгальскими огнями в руках, заполнили пространство смехом и возгласами. Мы с Яном Видаром несли по белому пластиковому пакету с пивом, шагая вместе с буднично одетыми прыщавыми учениками ремесленного училища, с которыми провели вечер. То есть не то чтобы вместе. На случай, если встретится кто-то знакомый по школе, я все время держался на несколько шагов впереди. Как будто я то и дело замечаю и рассматриваю что-то интересное, чтобы те, кто нас увидит, вдруг не подумали, что у нас есть что-то общее с этой компанией. Но мы действительно от них отличались. Вид у меня был вполне ничего: белая рубашка с подвернутыми рукавами, как осенью научил меня Ингве, чтобы выглядеть правильно; поверх пиджака с черными брюками на мне было серое пальто, на ногах «мартенсы», на запястьях – кожаные ремешки. Волосы – длинные на затылке и очень короткие на темени. Из общей картины выпадал только пластиковый пакет с пивом. Сознавать это было мучительно. Пакет связывал меня с затрапезной компанией, которая, шатаясь, плелась позади, потому что пластиковые пакеты с пивом тащил с собой каждый из них без исключения.

На перекрестке, расположенном на пригорке и ставшем местом общего сбора, потому что с него была видна вся бухта, царил сущий хаос. Народу собралась такая толпа, что не протолкнуться, было много пьяных, и все непременно желали пускать ракеты. Со всех сторон трещало и грохотало, от порохового дыма щипало в носу, он плавал в воздухе, и под затянутым тучами небом одна за другой рвались разноцветные петарды. Оно дрожало от огненных вспышек так, что казалось, вот-вот треснет и разорвется.

Мы остановились с краю этого столпотворения. Эйвинн, который тоже принес с собой фейерверк, достал крупный кубик, с виду напоминающий шашку динамита, и положил его себе под ноги. Его пошатывало. Ян Видар, как всегда с перепоя, молол что-то не умолкая, с его лица не сходила улыбка. Сейчас он разговаривал с Руне. Речь шла о кикбоксинге, и каждый обрел в другом родственную душу. Его очки все время запотевали, но он перестал снимать их и протирать. Я стоял в нескольких шагах от них и шарил глазами по толпе. Когда кубик рванул в первый раз и вокруг меня полыхнуло красным, я вздрогнул. Эйвинн радостно засмеялся.

– Неплохо! – воскликнул он. – Может, попробуем сразу два? – Он выставил рядом с первым еще один и, не дожидаясь ответа, поджег.

Кубик начал плеваться горящими шарами, и эта их ритмическая пальба привела Эйвинна в такой восторг, что он с лихорадочной поспешностью, не дожидаясь, когда отстреляет этот, выхватил третий.

– Ха-ха-ха! – хохотал Эйвинн.

Мужчина рядом с нами зашатался и свалился прямо в сугроб. К нему бегом бросилась женщина на высоких каблуках и стала его тащить за руку, не с такой силой, чтобы его поднять, а ровно с такой, чтобы заставить его подняться самостоятельно. Он принялся отряхиваться от снега, глядя куда-то вдаль, как будто не валялся только что в сугробе, а просто остановился поглядеть по сторонам. Двое мальчишек на крыше автобусной остановки наклонили свои петарды под углом к земле, подожгли и продолжали держать их в руках, отвернувшись от шипения, а потом отпустили, и те, пролетев несколько метров, взорвались с такой силой и грохотом, что все обернулись.

– Слушай, Ян Видар, может быть, ты еще эту откроешь? – спросил я.

Он с улыбкой открыл протянутую бутылку. Наконец-то я что-то почувствовал, но это была не радость и не грусть, а скорее быстро нарастающее притупление всех ощущений. Я выпил, закурил сигарету, посмотрел на часы. Без десяти двенадцать.

– Осталось десять минут, – сказал я.

Ян Видар кивнул, продолжая говорить с Руне. Я решил подождать с поисками Ирены до двенадцати. Я знал, что до двенадцати все, кто был у нее в гостях, будут держаться вместе, чтобы ровно в полночь начать обниматься и поздравлять друг друга с Новым годом: старые знакомые, они давно дружили, это была одна компания, в гимназии своя компания была у каждого, но от этой я был слишком далек, чтобы затесаться в нее в эту минуту. А вот после двенадцати все разбредутся, кто-то останется допивать, по домам разойдутся не сразу, но уже скоро, и вот в это время общей расслабленности и спонтанности я как бы ненароком появлюсь рядом, перекинусь парой слов и якобы невзначай пойду с ними вместе.

Под вопросом оставался Ян Видар. Захочет ли он пойти со мной? Там будут сплошь незнакомые ему люди, с которыми у меня было больше общего, чем у него. Сейчас его, похоже, вполне устраивало общество его собеседника.