Ирена Доускова - Будь Жегорт

Я нашла там одну фотографию, на которой на обороте написано «Dem Karel seine Mutti», это по-немецки, и это значит «Карелу от мамы». На фотографии пани Фрайштайнова, то есть Хелена, мама Фрайштайна. Она тоже красивая и молодая и в красивом платье, но так по-принцессному, как бабушка и ее сестры, она не выглядит. Она не светловолосая, и у нее серьезное выражение лица, как будто она знает, что натворит Фрайштайн, когда вырастет. У нее точно такие же кудрявые волосы, как у меня.

Я долго рассматривала ее и пыталась представить, каково это – быть убитым фашистами, когда ты еще нестарый. Но я не знаю. В конце концов я украла эту фотографию и спрятала. Это же моя бабушка, а не бабушкина, что такого. Я еще не знаю, что сделаю с ней, но рвать и выбрасывать в туалет, как Фрайштайна, не хочу. Конечно, это его мама, но она же ни в чем не виновата. Наверное, положу ее в СОВ, к тому зеркальцу и рыбе, которые мне подарила тетя Марта.

Я успела все как следует убрать, и бабушка даже ничего не заметила. Видимо потому, что сегодня у нее гости. Это случается редко, примерно раз в неделю, в субботу или в воскресенье, зависит от того, когда пани Веверкова идет на кладбище. Она всегда заходит по пути.

Пани Веверкова ужасно толстая, не такая старая, как бабушка, но тоже достаточно старая.

Она живет в доме с большим садом, она в нем одна и почти ни с кем не разговаривает. Бабушке она всегда рассказывает, кто ей что сделал и с кем она судится. Мне пани Веверкова не очень нравится, потому что она плохо пахнет, будто описалась, и потому что она ужасная сплетница.

Я тоже однажды описалась, но я была не виновата. Это случилось из-за того, что Каченка случайно послала меня в школу на час раньше. Школа была еще заперта, и я ждала, пока откроют. Мне очень захотелось писать, и я не знала, что делать. Я не могла пописать на улице, потому что там все видно со всех сторон, но главное, потому, что вместе со мной ждал Сецкий, которого тоже по ошибке отправили в школу, и я его стеснялась. Я переминалась с ноги на ногу, и мне было очень плохо. Я боялась идти обратно домой, потому что потом опоздала бы в школу и еще потому, что если бы я начала двигаться, то могла бы описаться. Но я все равно описалась, и Сецкий это видел. Я плакала, но Сецкий сам пообещал, что никогда никому не расскажет. Это та самая тайна, которую он обо мне знает. Это было в первом классе, когда я была еще маленькая и глупая.

Только пани Веверкова не маленькая и может спокойно сходить в туалет и дома, и у нас, так что я не знаю, почему она писается. Но это меня не сильно волнует. Мне больше не нравится то, как они с бабушкой говорят разные гадости о разных людях. И о Каченке с Пепой. Пани Веверкова при этом все время что-нибудь ест, фыркает и трясет губами, как какой-нибудь боксер.

Я не знаю, почему бабушка дружит именно с ней, если каждый раз, увидев ее в окно, она кричит: «Дед! Опять к нам тащится. Спрячь булки!» Но когда дедушка потом открывает пани Веверковой, бабушка говорит: «Приветствую тебя, Божена, ты так добра, что зашла проведать нас».

А потом они вместе ругают Каченку. Вот так. Ну, зато можно немножко позаниматься тем, чем хочется, и дедушке тоже. Он обычно сбегает.

Мне кажется, я никогда не слышала, чтобы дедушка Франтишек о ком-нибудь плохо говорил. Даже о бабушке, и это удивительно. Даже пани Веверкова уговаривала бабушку быть добрее к дедушке, потому что второго такого мужчину трудно найти. Пани Веверковой дедушка помог написать жалобу, когда колхоз завонял ей сад. В ее большой сад, где растут орешник и слива, колхоз спустил навозную жижу, так что вода в колодце испортилась и теперь вокруг ужасно пахнет и бегают большие толстые мыши. Вообще, вполне возможно, что пани Веверкова так неприятно пахнет не потому, что писается, а потому, что ее завонял колхоз.

Если у колхоза в Закопах есть какой-нибудь дом, то оттуда всегда воняет, там грязь и кругом всякая мерзость. Особенно в закопском замке, это их главное здание.

Там раньше жила настоящая княгиня, и дедушка был с ней знаком, потому что его папа Алоис был у ее папы Рудольфа управляющим, и одна из его сестер, Тоничка, была компаньонкой у Гермины, одной из ее сестер. Это значит, что она должна была с ней разговаривать и ездить по всему свету. Соучковы жили в маленьком домике в замковом парке, но домик уже развалился, от него остались только большие камни и куски дерева, а княгиня со всеми своими сестрами давно куда-то исчезла.

Очень жаль, а то бы мы с дедушкой наверняка ходили в замок, и я, когда вырасту, тоже могла бы стать компаньонкой. Мне кажется, это отличная работа.

Однажды княгиня подарила дедушке золотой перстень. Дедушка его совсем не носит, он у него спрятан в коробочке, но я видела. Думаю, что княгине дедушка тоже как-нибудь помог. Нужно будет спросить.

Недавно я ходила в замок посмотреть, не спрятан ли там какой-нибудь клад. Но ничего не нашла. Внизу коровы и поросята, а наверху все комнаты пустые, только в углах обычно накакано. Я смотрела из окна на Закопы и играла в то, что я княгиня. Ко мне подошли маленькие цыгане, они живут в одной комнате внизу, и они видели, как я играю, а я не заметила их вовремя. Они ужасно хохотали, я даже думала убежать, но они не хотели меня обидеть, им просто было интересно. Тогда я стала рассказывать им, как все было раньше, и потом мы устроили большой бал, потому что их было много и они отлично умеют танцевать.

Я спросила, правда ли, что они едят и собак с кошками, но они только смеялись и толкали друг друга. Я пообещала, что снова приду, и стала ходить туда каждый день и каждый раз из дома приносила им какую-нибудь еду, чтобы им не есть кошек, и еще я была рада, что мне есть с кем поиграть. Но однажды нас заметил пан Новак, это наш сосед из дома, он нажаловался бабушке, что я залезаю в замок, а туда никому нельзя, и что я играю с цыганами. Так что у меня опять осталось одно только рисование.

Бабушка устроила скандал: что, мол, подумают люди и как я могу дружить с цыганами, грязными и вонючими. Бабушка ничего не понимает, все портит и лучше бы понюхала свою пани Веверкову.

Я пошла в третий класс. Уже осень, но мне это не мешает. Я люблю осень. Осень хорошо пахнет, все цветное и непримелькавшееся, как будто новое. И все не взаправду, потому что скоро снова станет таким же, как в прошлом и в позапрошлом году. Но до тех пор это красивая пора. Тем более мне уже надоело в Закопах, а нигде больше этим летом мы не были.

Из России приехали Лагроны и снова стали ходить в наш класс, потому что их папы и дяди, их карусели и качели каждый год зимуют в Ничине. Лагроны даже почти не умеют читать и писать, один не умеет вообще ничего, а другой, правда, довольно хорошо считает, потому что собирает деньги у качелей. Их даже бесполезно отдавать в коррекционную школу, в марте они снова уезжают, так что они бы туда все равно не ходили. Пани учительница Колачкова старается не обращать на них внимания. Она знает, что не может их победить.