Валерий Попов - Запомните нас такими

Уже было такое: вручали четвертую Звезду Героя все тому же — не награждать же безвестных? Видимо, поняв это, инициаторы Букера «ушли в партизаны» и там находили лауреатов. Запад понимает свою литературную миссию в России однозначно: поднять тех, кого прижимал тоталитарный режим, кто из-за него не мог расправить крылья. Но, увы, найденные и награжденные не расправили своих крыльев и потом, после того как их нашли и встряхнули. Оказалось, что крыльев у них вовсе нет, а тоталитарный режим им был даже чем-то удобен.

Недавно шикарно закончившаяся в «Астории» литературная премия «Национальный бестселлер» пошла вроде бы другим путем. Азарт организатора премии Виктора Топорова можно было вполне понять и одобрить: хватит дутых и уже надоевших авторитетов, «надуваемых» в основном либеральной интеллигенцией! Долой выдохшихся «шестидесятников» — сколько они могут застить путь? Пусть победит литература настоящая, любимая читателями! Хватит этих «поцмодернистов», как остроумно назвал их Топоров, — активно хвалящих и протаскивающих друг друга и больше не интересных никому...

В результате эта премия, так благородно задуманная, оказалась самой «тусовочной» и далекой от народа. И главное, несмотря на питерскую прописку, насквозь московской.

Опытнейшие московские пиарщики и политики обыграли местных, победили нас — а заодно и литературу. Но ни о чем, кроме умения москвичей «крутиться», эта победа не говорит. То, как они отбросили Питер, говорит лишь о том, что реальной жизни и литературы они давно не видят в упор. Если надоели тусовочные формалисты, хочется «пишущих о настоящей жизни» — то почему в финале Проханов, а, скажем, не замечательные питерские реалисты, которые дадут москвичам сто очков вперед, — Шадрунов, Скоков? Эти действительно знают жизнь и пишут о ней проникновенно и глубоко. А политики — Проханов, например — на все смотрят одним глазом. Если выделять действительно «любимца народа» — то почему это не питерец Кивинов, победивший всех популярностью и тиражами? ...Не те фигуры! А которые — те? Удивительно, что крайние демократы, состоящие в жюри, пришли в результате к респектабельному коммунисту Проханову и парижско-нью-йоркскому большевику Лимонову. Так хотелось организаторам: еще круче, еще! А круче — уже только большевики! Круче Ленина никого нет!

Так почему не питерцы, а москвичи? Да потому что умеют — одеться в дорогую рвань, вовремя поскандалить. А мы — провинция. Правда, на мой взгляд, гораздо более литературная, чем Москва. «Излишняя виртуозность» губит их. И по-прежнему — нет такой премии, которая находила бы достойных и обойденных. Такую премию я пытался создать при петербургском Пен-клубе. Из достойных, но обойденных хищным пиаром мы успели наградить Гампер, Мелихова, Шадрунова. Конечно, они — не Прохановы. Они лучше и тоньше, а грубой машине пиара нужны яркие муляжи.

И вот — называют победителей премии «Северная Пальмира». В зале — гул. Но не топот, не свист. Премия эта — уже несколько лет подряд — приличная. Как пошутил организатор ее — Борис Леонидович (!!!) Березовский: «Приличная по форме, но скудноватая «по содержанию» — увы. Денег-то маловато!» Но именно это, на мой взгляд, и помогает сохранить достоинство. «Скандальная окупаемость» вложенных больших денег толкает литературу в пропасть, излишняя раскрутка приводит к головокружению и тошноте. И в «Пальмире» я не со всем согласен: рука организаторов видна всегда... вопрос — какая она?

На мой взгляд, например, премию по прозе должен был получить — наконец-то — легендарный Шинкарев, выдумавший Митьков, с его смешной и трагической книгой. Получила Елена Чижова, тоже дерзкая и одаренная, хотя и не такая заслуженная. Ну что ж. Все — в духе игривой музы, в рамках литературы, в рамках интеллигентного существования. Питер есть Питер. Пока.

То, что Сокуров — мастер режиссуры, он дал понять всем собравшимся в Доме кино еще до начала фильма. То есть — фильм должен бы начаться уже давно, но чисто сокуровская атмосфера мучительного, напряженного ожидания царила в зале очень долго, а фильм все не начинался.

Продолжалось это столько, сколько хотел режиссер: умеет себя подать. И наконец, минут через сорок эта томительная атмосфера слегка разрядилась — но ненадолго. В нужный (для него) момент режиссер с труппой все же появился. Первое испытание фильмом Сокурова, состоявшееся еще до фильма, было позади.

Группа, снявшая фильм, в полном составе поднялась на сцену. Потом один известный общественный деятель с волнением, несколько неожиданным при его партийном прошлом, сообщил нам, что сокуровский фильм — это предупреждение всем тиранам. Все захлопали, и наконец-то в зале стемнело. Но — на экране как-то не рассвело. Туман (видимо, утренний) был непроницаем. Все застыли в привычном уже ожидании, надеясь что-то разглядеть и услышать, и при максимальном старании это удавалось. Да, умеет этот режиссер создать атмосферу, подчинить себе, добиться напряжения всех чувств! Этим и гипнотизирует.

В зале никто не шевелился: вдруг прослушаешь или проглядишь что-то важное — но вроде бы долгое время ничего важного в тумане не происходило. Но вот кто-то, почти неразличимый, прошел через луг, попыхивая трубкой. «Сталин!» — сказал кто-то знающий. Правильно говорят, что режиссер этот работает для избранной аудитории, для самых эрудированных и догадливых.

Томительное ожидание тянулось. Обещанный Сталин, с которым связывались какие-то надежды на начало действия, все не появлялся. А пока мы в густом полумраке с трудом следили за физиологически весьма неприятной сценой пробуждения и умывания полупарализованного старика с бородкой. «Ленин!» — удивленно сказал кто-то. Ленин, как и Гитлер в предыдущем фильме того же мастера, и так же, как не менее знаменитый кинематографический ежик, пребывал в глухом тумане очень долго. Все понимали, что это режиссерский метод — публика тут собралась подкованная — и все терпеливо ждали. «Что он сказал?» — спросил кто-то. На дурака зашикали: неважно, что сказал. Главное — метод. Томление нарастало. В прежнем фильме можно было еще понять, зачем он так долго держит в тумане Гитлера (кто хочет Гитлера видеть?), но здесь... Мучительно хотелось увидеть родные ленинские черты как-то почетче.

— Что они делают? — спросил теперь какой-то мальчик, так и не разглядевший, как в сказке Андерсена, «нового наряда короля», то есть глубокого содержания, скрывающегося за пеленой... Но не для мальчиков снимаются такие шедевры. Хотя и у других малообразованных людей вроде меня вкралось нелепое подозрение, что Сокуров потому так долго держит туман, что нечего показывать.