Валерий Попов - Запомните нас такими
- Название:Запомните нас такими
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство журнала «Звезда»
- Год:2003
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-94214-058-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Попов - Запомните нас такими краткое содержание
84(2Рос=Рус)6
П 58
В. Попов
Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с.
ISBN 5-94214-058-8
«Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное.
Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни.
Издание выпущено при поддержке
Комитета по печати и связям с общественностью
Администрации Санкт-Петербурга
© Валерий Попов, 2003
© Издательство журнала «Звезда», 2003
© Сергей Шараев, худож. оформление, 2003
Запомните нас такими - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Коля-Толя бате таз протянул: мол, примите его назад и оставьте ваши злобные вымыслы. Ваш я! Но батя, проклявший его со всей страстью старого коммуниста, таза не взял. Тогда Коля-Толя в трюм занырнул и положил в таз нашего лося. Ничего себе! — мы с Никитой переглянулись. Надеялись на лосе обогатиться, но если он как дар идет? Не обогатишься. Стыдно даже про деньги говорить! Стыдно — нам. Ему ничего не стыдно. Вообще, согласно легенде, это отец на радостях должен заколоть жирного тельца. А вместо этого наш лось идет!.. Ну — ничего. Для такого дела! Но батя не принял и этот дар. Стоял, как на трибуне Первого мая, только что лозунгов не кричал: «Долой гидру капитализма!» Молчал. Может быть, думал? Повернулся, ушел.
Коля-Толя в отчаянии таз с лосем в люк кинул, чуть дно не пробил.
— И фамилией меня наградил — Совков! — заговорил он. — Это надо же! Хоть не называй. Предки у нас нормальные были. Купцы!
Немножко другая трактовка — не дворянская. Но тоже ничего.
— Весь деготь Петербурга был наш. Тут недалеко на лабазе надпись еще сохранилась: «Деготь. Совковъ»! Нас еще Петр Первый сюда пригнал!
Пригнал. Но не покорил.
— Значит, фамилия неплохая была, — попробовал я его утешить.
— Так они фамилию эту гордо несли! Только он опоганил — такой смысл ей придал!.. Да еще тазами швыряется!
Во где страдания. Потом вдруг на нас переключился:
— Все! Отплавались! Считай, что подшипника у вас нет! Сниму, на хер!
Проще всего, конечно, срывать горе на нас. Встали тут, что ли, на вечную стоянку? Без подшипника далеко не уплывешь... Выпив гара-еры, подобрел он.
— Ладно... Договорюсь с ребятами. Дотащат вас!
Распихав по карманам гара-еры, пошел на переговоры. Ребята так и лежали, в пуху. В процессе переговоров с ними и Коля-Толя напился в пух, да там и остался. Смыться воровато? Совесть не позволила. Зато Колина-Толина мать к нам спустилась. Клавдея Петровна.
— Вы уж на него не серчайте! Он такой.
— Да мы видим.
— Вроде не дурак. Техникум у него кончен. Это мы — темнота. Про купцов он вам говорил? Ничего не было такого.
— Про таз нам сказал. Что приплыл на тазе... из какого-то дворца.
— Ну, дурачок! — засмеялась. — Таз отец ему так швырнул: мол, хоть помойся! А он! — качала головой восхищенно. — Техникум кончен у него. Химический. На Технохиме работал, прилично приносил. Говорил, счастливый: «Мама! Я работаю на потолке!» Ну, в смысле — на максимуме зарплаты, который только положен им.
Грустно улыбалась. Что за тишина? Хороним, что ли, его? Вон же он спит, на пуховой перине!
— А потом... три года назад... — она помолчала. — Иду я как раз на рынок! Счастливый бежит. «Мама, а я к тебе иду! С Серегою сменами поменялся — у того вечером свадьба, я вечером выйду вместо него!» Пошли с ним на рынок. «Что купить, мама?» Вернулись назад. И — ушел вечером. Прибегает соседка — на Технохиме работала: «Клавдея? Твоего сына сожгло». Открывал банку с фосфором — фосфор и вспыхнул. Потом доказали на суде: нельзя было в такой расфасовке посылать. Так что государство ему компенсацию платит. Но глаз не вернешь! Ездил в Одессу, оперировать хотел. Вернулся веселый, пьяненький. «Ну? Что сказали тебе?» — «Отличные, мама, ребята, хирурги там! Радуйся, говорят мне, что у тебя один хоть глаз есть. Тут у нас все безглазые, в основном, лежат. А ты вон какой орел! Так что — выпьем давай, и уезжай скорей, пока мы тебе второй глаз не изуродовали!» Вот так.
Сидела, чему-то улыбаясь.
— Они близнецы родились. Но другой — не такой немножко. Боевой!.. Скоро освобождается!
Вот когда уж начнется тут!
— А в молодости — оба хулиганили, — улыбнулась тепло. — Куда уж тут денешься? Специально написали на руках: на одной — Коля, на другой — Толя. Чтобы путали их.
Хорошая шутка.
— Так он Коля? Или Толя? — я бестактно спросил.
Она улыбалась, погрузившись в воспоминания... Вопроса не поняла?
— А мы с отцом всю жизнь просто живем. На «Серпе и молоте», от звонка до звонка. Так уж воспитаны: чтобы себе — ничего. Помню, однажды с премии — молодые еще были — он себе ботинки купил. Отличные, на спиртовой подошве. Не надевал, в шкафу все держал. Однажды не было его — вдруг кто-то в окно нам стучит. А нам все в окошко стучат — нижнее оно! — показала. — Гляжу — босые ноги, грязные, в окне. Открыла — женщина, полураздетая. Ну — выпимши, конечно. И главное — босая! Осень! Сентябрь! «Чего тебе, милая?» — «Да дай хоть чего-нибудь!» — «Чего ж я могу тебе дать? У самих нет ничего!» Заметалась по комнате. Стыдно мне — понимаете? Человек просит, а мне нечего дать. Вспомнила — к шкафу кинулась, Лешины ботинки взяла. «На тебе, милая! Босая не ходи!» Та обулась, пошла. Леша возвращается — я как мышь. «Ты, Клава, чего?» — «Да так... вспомнила чего-то!» Два месяца тихо прошло. И тут — праздник, Седьмое ноября! Ему грамоту должны на заводе вручать. Вынул костюм. Я обмерла вся. Ищет ботинки. «Клава, тут ботинки были мои — ты никуда их не дела?» — «Украли их!» — брякнула. «Как?» — «Да я на окно их выставила» — «Зачем же ты новые ботинки, ненадеванные, выставила на окно?» Ну тут я все рассказала ему, как на духу. «Так за это я, Клава, тебя и люблю, что ты такая дура у меня!» Посмеялись. А потом, весною уже, в апреле, выглянул он в окно: «Клава, погляди-ка! Это не та женщина, которой ты ботинки мои отдала?» Выглядываю... Та! И опять — босая идет! Но к нам уже не заглядывает!
Клавдея Петровна улыбалась. Какой-то праздник получился!
Тут и патриарх, герой эпоса подошел, стоял у ограды, выпуклыми очками отражая кучевые облака.
— Зовет чего-то. Пойду!
Но вернулась скоро, с ведром кипятка.
— Постирать вам велел!
Неужто плохо так выглядим?
— Да неловко как-то!
— Сымайте, сымайте!
Сели загорать.
— А где... этого вещи? — кивнула в сторону Коли-Толи, спящего в пуху.
— Да все на нем вроде... — неуверенно сказал я.
— Ет похоже! — засмеялась она.
Выстирала все, в том же тазу. Тазом этим усыновила нас.
Развесила наши шмотки на веревках над катером. Флаги захлопали над головой. Флаги поражения? Или флаги победы?
Выпила Клавдея Петровна гара-еры, запела тоненько:
— Городски-и цвиты!.. Городски-и цви-иты!
Коля-Толя пришел — хмурый, всклокоченный:
— Женщинам не место на военном корабле!
— Ухожу, сынок, ухожу!
Кивая нам и улыбаясь, ушла.
Коля-Толя спустился. Адмирал!
— Ну — я обо всем договорился!
Видимо, во сне?
— Дотащат вас ребята! Только их накормить надо.
— Чем?
— Чем, чем! Мясом — чем!
— Чьим? — я поинтересовался.
— Что значит «чьим»? — Коля-Толя задергался. Сложный вопрос. — Ваш же катер тащить!
Логично. На первый взгляд.
— А! Понял! — Никита, крупный ученый, воскликнул. Схватил крышку люка, хотел лосятину достать.
— Не понял! — Коля-Толя крышку люка жестко своим опорком прижал.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: