Валерий Попов - Евангелие от Магдалины [Романы]

Без него бы мы ни в жизнь не разобрались в этом муравейнике! Мы шли по каким-то лесенкам, тесным коридорчикам, спускались-поднимались, поворачивали... потом вышли в гулкий зал. Наши вещи — впереди плыл чемодан отца, — объехав круг, уже собирались скрыться, мы еле успели ухватить их. Зотов взял чемодан отца.

— Разберем с тобой, — улыбаясь, сказал он мне. — Что нужно — ему доставим.

Мне оставалось только кивнуть. Игорь — еще детская моя любовь, — появившись, вдруг стал самым главным здесь, мы двигались за ним, как толпа баранов, — даже Гриша, который не терялся, кажется, никогда, тут растерялся. Еще пошныряв по лабиринту, мы вышли в полутемный душный тоннель, с гулким, каким-то банным эхом.

Чуть поодаль стоял длинный белый лимузин — оттуда, из-за руля, улыбался негр в белой кепке.

— Это — Керолайн! — сказал Зотов.

Оказывается, это она. Когда Керолайн вышла, в этом не оставалось сомнений... какая стать!

— Керолайн — это секретарь нашей комиссии. По-русски, к сожалению, не говорит.

Керолайн улыбалась все радушней.

— Она отвезет вас в гостиницу, а завтра в восемь утра по местному — переставьте часы — она за вами заедет и привезет ко мне в офис, на первое заседание нашей комиссии. О’кей?

Как-то не успевали мы за американской стремительностью, даже Гриня растерянно молчал.

— Ну, значит, о’кей! — уже нетерпеливо проговорил Зотов. — Держим связь! — Он дал автору и Грине визитки. — Вот — для Павла Петровича, нашего вождя, я приготовил телефончик... теперь вручаю его вам... Павел Петрович так распорядился! — Он отдал мобильник мне.

Гриня затравленно усмехнулся — видно, он надеялся скипетр получить. Зотов некоторое время молчал, что-то вспоминая.

— Да. — Он вдруг повернулся к автору, тучному человеку, который в этом душном тоннеле тоже дышал прерывисто. — Лауэр... ну, адвокат нашей комиссии — Валерий Голод, оказывается, знаком с вами давно... Хотел бы вечером заехать за вами в гостиницу и пообщаться. Вы, надеюсь, не против?

— А?.. Голод? Сколько уже его не видал. Так он здесь? Нормально.

— Ну, вот и хорошо. Все! — Зотов вдруг накинул мою сумку себе на левое плечо, в правую взял чемодан. — Марину Павловну, как новую начальницу, я похищаю, а с вами договорились... Керолайн!

Керолайн, менеджер, шофер и красавица по совместительству, радушно пригласила всех в лимузин. Кроме нас с Игорем... быстро это он!

— А... — Гриня проговорил, наш вездесущий «министр медицины», но «сущий», видимо, не везде.

— Б, — насмешливо произнес Игорь.

Видимо, их отношения не заладились. Неужто из-за меня?.. Размечталась! Думаю, противоречия у них посерьезней. Пятисотлетие Троицка — мировой проект — много чего сулит... и много кому грозит: дело, это поняла я, не простое, многое примешалось тут. Теперь, с помощью Игоря, предстоит разобраться. Мы оставили наших с Керолайн — головы их вертелись в лимузине, пока тот отъезжал. Мы с Игорем пошли по тоннелю в другую сторону и вышли на ослепительную жару. Шесть часов вечера, и уже август! Как жарит, однако! Пахло почему-то — я долго не могла узнать столь знакомый запах — калеными семечками! Вряд ли их тут продают! Мы сели в высокий джип.

Сначала шли невысокие домики вдоль грохочущего — во много рядов — шоссе. Сверху гремели лайнеры, взлетая.

— Ты не здесь живешь? — спросила я Игоря.

— Да ты что? — Он усмехнулся. — В этом-то аду!

Дома все росли, закрывали небо. И вот мы выехали к реке.

— Думал ли раньше я, простой деревенский хлопец, что буду ездить здесь! — слегка дурашливо произнес он. — ...Манхэттен!

Действительно... Впечатляет!

За широкой рекой на том берегу, как горный хребет, громоздились небоскребы, слева, на краю острова, вздымались вверх два самых высоких — небоскребы Всемирного торгового центра, их знал весь мир. Прямо перед нами, на том берегу, стоял еще более знаменитый стеклянный параллелепипед, с вьющимися флагами всех стран вдоль фасада.

— ООН! — произнес Игорь. — Через неделю тут будем докладать на комиссии о подготовке к нашему празднику!

— Спасибо тебе, — сказала я, благодаря его сразу за все.

— Ну ладно... Полюбовалась — и будет! — проворчал Игорь, и пейзаж начал исчезать постепенно: мы въезжали в грохочущий полутемный тоннель. — Квинс-мидтаун-тоннель! — прокричал мне в ухо Игорь.

В тоннеле мы то и дело останавливались и стояли подолгу.

— Нью-Йорк! Сплошные проблемы! — сообщил мне он, но почему-то с гордостью.

Наконец мы выбрались из тьмы. На берегу разгружалась баржа с цементом, летела удушливая пыль. Дома вдоль тротуаров прыгали то вверх, то вниз, но становились все импозантней, а толпа на тротуарах — все гуще. Поражала какая-то ее... раскованность. Рядом шли расхристанный хиппи в шортах с торчащими нитками и грязной майке и с ним — джентльмен в строгом черном костюме, в галстуке, золотых очках. Задев друг друга на углу, они раскланялись одинаково радушно — ни в коей мере не ощущалось, что хиппи как-то подобострастен, чувствует себя ниже, никакого своего превосходства не показывал и джентльмен.

Игорь заметил мой взгляд и заулыбался:

— Да... такая вот жизнь тут — все уважают друг друга. Кстати, тут вполне может оказаться, что этот вот оборванец в сто раз богаче, чем тот пижон!

Каменное ущелье тянулось долго — иногда над низкими домами прорывалось солнце, и вновь его закрывал высокий дом. В стеклянных стенах небоскребов отражались облака. Но вдруг ущелье оборвалось, впереди показались деревья, целый лес.

— О! — воскликнула я.

— Централ-парк! — гордо доложил он. — Тут вокруг в основном живут самые состоятельные люди!

— Например?

— Например, я! — улыбнулся Игорь.

Мы объехали парк, нырнули в узкую улочку, плавно спустились вниз, в гараж.

Лифт роскошный пришел, с бархатом и зеркалами.

— Прошу... мисс!

Мы поднимались недолго. Двери разъехались. Перед нами возникла решетка, сотканная из железных цветов. Игорь отпер ее ключом, и мы вышли на маленькую, покрытую желтым ковром площадку. Только две двери были на ней — налево и направо.

— Тут еще только одна кинозвезда живет, — пояснил Игорь, — но в основном она в Голливуде.

Он открыл дверь. Огромная комната заканчивалась большой стеклянной лоджией, освещенной вечерним солнцем. Белый столик и стулья стояли там среди тропических зарослей. Прямо за стеклом торчали шпили католического костела, чуть дальше поднимались макушки деревьев Централ-парка.

— Тут рядом знаменитый дом Дакота, где Леннон жил.

— Как же ты так... поднялся? — изумленно озиралась я. — Рядом с Ленноном-то оказался?

— Да так... простая русская смекалка, — усмехнулся Игорь. — Опыт работы прорабом, потом — в стройотделе райкома... после тех хитроумных дел — тут элементарно все. Помнишь, реставрационная мастерская была у меня, в монастыре, рядом с вами? Попал с реставрационными делами сюда, в Комиссию по культуре ООН, потом притулился тут. Кое-что изобрел. Главное, конечно, — это фонд юбилея родного Троицка тут.