Валерий Попов - Очаровательное захолустье [Повести]

— Молодец!

Кто — молодец? Не в курсе провала нашего?

Он показал на бегу пальчиком на Букву.

— А...

Буква, надо отметить, все время шарахалась и глядела на окружающее почему-то все с большим ужасом. Видимо, все еще впереди.

Только я выкатил из-под кровати обои, чтобы поклеить на них буквочки, как дверь вдруг с грохотом распахнулась, ввалился Ездунов, абсолютно пьяный, да еще с бутылкой в руке.

— Ты мужик! Ты меня понял!

Со вторым тезисом можно поспорить, да и с первым тоже. Но зачем?

— Давай выпьем?

— А почему нет?

— ...У меня папаха есть, — через четверть часа лопотал он, — ягненок, поседевший от ужаса в чреве матери!

Ужас, видимо, он организовал.

— Все у меня есть!

Я глядел на него.

Что? Идем к провалу? А для чего же мы тут уродуемся, ночей не спим? С грозной песней Ездунов убыл.

Потом вдруг явилась Соня — вся на босу ногу, на голое тело.

— Надоело все! — плюхнулась на мою лежанку.

Поглядел на нее... нет, видно — не все! Не все надоело ей, судя по поведению!

— Сколько можно тут париться?! И зачем, главное?! — спросила она.

Я, что ли, тут главный энтузиаст?

— Да нет... Все вроде нормально, — бодро сказал я.

— Идиот ты! — проговорила она ласково. — За это я тебя и люблю.

...Мария Магдалина? Я глядел на нее с ужасом, как Буква глядела на меня.

— Ты даже самого главного не заметил!

— Чаво?

— ...Ты не почувствовал даже, что вторую ночь проводишь в моей койке!

— Как?

— А так! — Она расстегнула верхнюю пуговку.

— А где же ты ночевала? — пролепетал я, отводя глазки.

Да, нога-то богата!

— Везде! — ответила она, швыряя халатик в кресло.

Буква под окном ревниво заржала.

— Погоди! Я поглядеть должен! — к окну метнулся.

— Стоять!

— Ладно.

— Теперь мы будем спать с тобой в одной кровати.

— Не понимаю, — пробормотал я. — ...По очереди, что ли?

Снова ржанье!

— Нет! — Глаза Сони разгорелись. — Лучше не так! Швыряем матрас на пол!

Швырнула.

— Не понимаю... — Я почесал лоб. — А сами без матраса, что ли, будем спать?

— Сволочь ты! Но от меня не уйдешь. Ты как любишь?

— ...Что?

Буква ржала уже с всхлипываньем и визгом. Видно, сбывались ее худшие опасения. Угоняют?

— Извини! — Я кинулся вниз.

Угнали-таки! Круп Буквы был пока виден в темноте, далеко внизу — потому что белый... А мне еще не нравился ее цвет! Говорил — Буква-Невидимка. Но кто скакал на ней — кто-то темный, — было уже не видать... Впрочем, какая разница? Тут на это способен любой.

Я вернулся. Соня улыбалась цинично, но халатик не надевала. Впрочем, никакого «но» тут и нет. Красавица, увлекающаяся конокрадством. Это бывает. Видимо, тут у них крупнейшая конеокрадческая ферма.

— Я думаю, спорт учебе не помеха? — Она взялась за следующую часть туалета, но... с грохотом распахнулась дверь (хорошо, что она оказалась в этом помещении!). Жоз — как ангел, отводящий от греха Святого Евстрахия:

— Кыш!

И Соня, подхватив халатик, обиженно вышла. А нога-то богата!

— Дело есть! — стукнул о стол бутылкой.

Вот это — дело!

— ...Опротестовали, суки! — выпалил Жоз.

— Что?

— Матч!

— А...

— Признали голы мои недействительными, матч не засчитали.

— Кто?

— Комитет.

— Какой?

— ...Сам знаешь!

— А, — понял я. Видно, Жоз знал все. Как мальчик на печке из романа «Война и мир», который подслушал знаменитый кутузовский «Совет в Филях».

— Хотят, чтобы Горы с Долиной покруче сошлись. Чтобы дружба победила — но с кровью. И ты завтра — снова участвуешь!

— Кто тебе сказал?

— Петр твой — кто же еще?

— Все еще не угомонился?

— Эти не угомонятся, пока... А ты у них вроде прокладки.

— Отлично!

— Он и кобылу твою угнал. Завтра будешь опознавать ее кости!

— Как?

— Как вещий Олег! Решили на классику упор сделать — народ любит ее!

— И — змея? Козюлька? — догадался я. Отличником все же был!

— А то!.. Но я-то им завтра вмажу! Придумал уже как! А тебя я предупредил! Все! — Жоз поднялся. — Насчет Соньки не беспокойся — она у меня уже! Ждет!

— Точно ждет?

— ...В позе ласточки!

Стукнув дверью, Жоз вышел.

Я скрутил обои. Заметался по комнате. Та-ак. Надо срочно отсюда бежать, пока не укокошили. Та-ак. Все вроде? Обои под мышку. Побег.

— Э-э! Куда!

Проклятый омоновец.

— ...Казенным имуществом интересуемся?

— Да!

— Давай лучше выпьем! — предложил он.

— Давай!

— ...А ты знаешь, как я тут живу? — уже через три минуты говорил он. — Вот о чем надо писать! Ни бронежилета не выдают, ни маски, ни каски! Голый, как жопа, стою тут!

Он упал лицом на стол, обессиленный. Смежил веки. Теперь можно было уже выйти... но — нельзя?! Не подводить же героя?

Я вернулся. Утро вечера мудренее. Тут еще появился Кир — я уже валялся на полу на матрасе, он навис надо мной.

— Скажи, ты веришь в это дело? — спросил он.

— Да!

— А я — нет! — произнес он с горечью.

— А я — да!

— Тогда давай поглядим в глаза друг другу!

— ...Давай! — я охотно согласился.

Долго пытались это сделать, но не смогли. Все время промахивались.

— Ну ладно. — Кир встал. — Пошли тогда купаться.

— Нет! То есть — ты иди. А я тут немножко еще поползаю.

Проснулся от топота. Открыл один глаз. Лежу-таки на полу, а мимо ежики топают. На иголках у них вместо листьев сухих — стодолларовые бумажки! Серьезные ребята! Где взяли? Тут, ясное дело, — где же еще? Шурша, стали вить под кроватью гнездо из стодолларовых бумажек. Сухо, тепло.

Но странно. Откуда такие валютные потоки? Как старый друг животных, с боем отнял у ежей деньги, к себе положил. И не успел еще дыхание перевести, как, отворив дверь прелестной ножкой, новая горничная вошла. Вежливо поклонившись, поставила поднос на стол. Я пригляделся к нему — золотой! Чашки стоят серебряные. Ложки — платиновые. Сама — пригляделся к ней — фарфоровая. Все ясно! Телемагнат приехал, на месте тут всех перекупать! Надо валить отсюда, пока он меня не перекупил. Собрал манатки, рулон обоев выкинул для маскировки из окна в кусты. Сбежал вниз, огляделся. Буквы, естественно, нет — будто корова языком слизнула. Ведь знал, что, раз Буква белая, стало быть, будет невидимкой. Как в воду глядел.

Штаб уже клокотал.

— Все! — кричал МБЧ в трубку. — Бери его! Я ясно сказал тебе — бери! Интеллигентность моя? Все, кончилась моя интеллигентность!.. Будет тебе транш!

Телемагнат кричал в другой телефон — видимо, мобильный:

— Да, я смотрел! Смотрел! Отличные могилы! Да! Я просто любовался ими. Говорю тебе: лю-бо-вался! Да!

Я вошел, сел. Еще один сюрприз: демократы, то есть Соня и Жоз, демонстративно, я думаю, отсутствовали, как говорят, блистали своим отсутствием, зато тут оказался неожиданный гость. То есть ожиданный, но не очень: кореец Е сидел в углу по-турецки, занимая весь кожаный диван. Он же меня разыскивал, спрашивал у моей жены — я в перископ видал! — но на появление мое здесь почему-то абсолютно не реагировал, даже не повернул головы. Я рвался к нему, но сам же себя одергивал: сиди! Явно не видит он тебя. Похоже, накачался барбитуратами.